Женщина в море

– Теперь у вас есть деньги, и теперь вы брюнеты...

– Только до послезавтра, - говорит Людмила со значением в голосе.

– Людка!
– о чем-то предупреждает ее Валера.

– Замолчи ты, ради Бога! Ты ни черта не понял, что он за человек.

И кивок в мою сторону.

– А вы, - спрашиваю, - поняли, что я за человек?

– Конечно!
– восклицает.

Боже, и что это за порода такая! Взгляд чист, как у мадонны!

– Вы марсианин или венерианец, и у вас там на деревьях синие листья. Если бы я была сейчас, как в пятнадцать лет, я побежала бы за вами, как бездомная собачка.

– Врешь, - комментирует Валера, - в пятнадцать уже не побежала бы. Я же помню, ты и в пятнадцать была такая же стерва.

Ожидаю взрыва, но нет, она смотрит на Валеру внимательно и отвечает будто только ему.

– Может, и так. Тебе виднее. Как мне было не стервозиться, если ты спал с моей матерью за перегородкой, которая даже до потолка не доходила. До чего ж ты противный с этими грузинскими усами!

Валера трогает наклеенные усы, ухмыляется. Я решаюсь сузить тему.

– Значит, вы поняли, что я марсианин, и решили использовать меня в качестве подсадной утки?

Она и не думает отводить взгляд.

– Вы меня послушайте, ладно? Я как-то была на лекции одного сексопатолога. Модный. Умный. Пять рублей за вход. Вот он сказал, что любовь-это реализация инстинкта размножения. Возразить трудно, правда? Но все равно он козел! Я ему сказала: "Размножайтесь, если хотите, а я хочу любить!" И все мне хлопали. Вы говорите - подсадная утка, и вы правы. Но если бы и я так думала, то вы б меня больше не увидели. Я знала, даю вам честное слово, я знала, что с вами ничего не случится. Валерка вот, он сильней вас, он кий на шее ломает, но у него не получилось бы, началась бы драка, а тот амбал, он же бывший чемпион по вольной борьбе, потом бы Валерку пришлось отхаживать.

– Не уверен, - вставляет Валера.

– Молчи! А вы уложили его как-то, Валерка говорит, что он после вас ползал по земле и хрипел, как свинья.

– Это чистая случайность!
– говорю раздраженно.
– Он мог пристукнуть меня с самого начала.

– Да не мог! В том-то и дело, что не мог! Ему обязательно было нужно затащить вас в дом, он же понял, что вы там не случайно, а когда вы свистнули, он решил, что в саду еще кто-то есть или на подходе, и потащил вас.

– А там я уже ждал его с дрыном, - беззаботно смеется Валера.

– Вот! С дрыном - это по твоей части, - язвит Людмила.

– Если бы я знал, что вы идете на грабеж в личных целях, я бы в этом не участвовал. Вы обманули меня.

Я завожусь и не намерен сдерживаться. Но Людмила берет мою руку в свою и сжимает ее крепко, даже очень крепко, и я теряюсь перед такими приемами, то есть не могу вырвать руки, это будет откровенной грубостью, а позволяя ей эту подозрительную нежность, я как бы оказываюсь в роли обиженного, но сговорчивого соучастника. Только сейчас начинаю догадываться, как она опасна, эта рано созревшая девица, как необъятен и непредсказуем арсенал ее воздействия. Еще чуть-чуть - и запахнет серой.

– Ну, пожалуйста, поймите меня, вы же умный, это же так просто понять! У нас не было другого выхода. Без третьего человека все пролетало мимо. Это был единственный шанс на всю жизнь. И снова вам говорю, я знала, что с вами ничего не случится, я это поняла, когда вы меня второй раз с лодки скинули, когда руку мою перехватили и скинули. И вообще, о чем мы говорим? Ведь если все получилось, как я была уверена, значит, я права. Ну, допустите просто, что я угадала в вас что-то, что вы сами о себе не знаете!

Это точно! Она угадала, что я олух!

– Вы говорите, что он там хрипел? Может, я что повредил ему?

Это я говорю, чтобы собраться с мыслями, ведь должен же я сказать им что-то принципиальное, чтобы выкарабкаться из роли соучастника или, хуже того, марионетки...

Валера опять смеется своим беззаботным смехом, который раздражает меня и обезоруживает.

– Такого амбала только самосвалом повредить можно, и вообще за него не переживайте, это он весной пристукнул администратора из "Ривьеры", так что по нем "вышка" давно плачет.

В хорошенькую компанию я попал!

– Вы хотите сбежать, как я понял, но этим вы себя выдадите, вас могут искать, и милиция в том числе.

Они переглядываются. Валера слегка хмурится. Людмила же снова берет меня за руку, которую я только что очень деликатно высвободил.

– Вы даже не представляете, как я вам верю, может быть, и не надо вам всего знать, но вот не могу не сказать, только вы не волнуйтесь и постарайтесь понять нас, я считаю, что любого человека можно понять, если захотеть, а мне, понимаете, очень нужно, не знаю, зачем, но очень нужно, чтобы вы меня поняли. Может, я немножечко влюбилась в вас? Меня ведь еще никто не выкидывал за борт...

Ухмыляется. А я перестаю понимать оттенки ее голоса, потому что все время слежу за этими оттенками, как следил бы за острием рапиры противника в поединке.

– Дело в том, что мы с Валеркой... с вашей помощью... мы грабанули кассу мафии, не главную, конечно, а так называемую "оборотную". Это не рубли. Мы обманули вас. Это валюта, хотя рубли там тоже оказались. Касса мафии - вы понимаете, что это значит?!

Почему-то очень крепко сжимает мне руку, но я уже, не церемонясь, высвобождаю. Почти рефлекс: если жмет, значит, меня ждет еще сюрприз.

– Куда бы мы ни убежали, понимаете, они найдут нас. Именно с помощью милиции. Наша страна только на карте очень большая, а на самом деле она вся в кулаке. Это кулак большой, а страна маленькая.

– Но вы же бежите... И эти дурацкие парики...

Она говорит, паузами разделяя каждое слово. Ее глаза совсем рядом, я даже вижу, где к со русалочьим бровям пристроился карандаш и, конечно, попортил их, изменив и цвет, и линию.

– Завтра мы с Валеркой будем в Батуми, а послезавтра в Турции. Видимо, она производит именно тот эффект, на который рассчитывала, и теперь с откровенным любопытством ожидает моей реакции. А я и вправду потерял дар речи.

– А что, - бормочу, - это так просто? Раз - и в Турцию?

– Непросто. Но послезавтра мы там будем.

Странно, тон ее голоса не оставляет во мне сомнения относительно того, что послезавтра они там будут, в Турции! Что-то очень похожее на уважение возникает во мне, это же не шуточки - уйти за границу. Появись у меня подобное намерение, разве смог бы я его осуществить, несмотря на весь мой жизненный опыт... Впрочем, про опыт не надо... Передо мной не дети, а взрослые решительные люди, которые имеют серьезные планы и умеют их осуществлять и использовать в своих целях людей, прямо противоположных по жизненным установкам. Это я о себе. Испытываю потребность как-то особо подчеркнуть для самого себя ту самую противоположность, хотя, кажется, именно она причина того странного положения, в котором нахожусь.