Женщины на российском престоле

И поэтому она, формально ликвидировав Кабинет министров, точно так же, как и Анна Иоанновна, передоверяла все дела министрам. Но добраться до царицы, чтобы получить ее подпись, им было весьма нелегко. В 1755 году Михаил Воронцов подобострастнейше писал фавориту императрицы Елизаветы Ивану Шувалову: «Я ласкал себя надеждою, прежде отъезда двора в Царское Село получить чрез Ваше превосходительство высочайшее повеление по известному делу г. Дугласа, а ныне отнюдь не смею утруждать напоминанием, крайне опасаясь прогневить Ее Величество и тем приключить какое-либо препятствие в забавах в толь веселом и любимом месте, надеясь, однако же, что в свободный час вспамятовано будет». Вся проблема состояла, как видим, в том, чтобы нужный документ «при удобном случае государыне к подписанию поднести». Но это было непросто – достаточно посмотреть расписание занятий царицы.

Вся ее жизнь была расписана между концертами, театральными спектаклями, балами, прогулками и маскарадами.

Вот как, согласно придворному журналу, Елизавета провела январь 1751 года:

1 января – празднование Нового года, 2-го – маскарад, 3-го – в гостях у Александра Бутурлина, 5-го – Сочельник, 6-го – французская трагедия, 7-го – французская комедия, 8-го – придворный маскарад, 9-го – гуляние по улицам в карете, в гостях у Сумарокова, 13-го – литургия в церкви, куртаг во дворце, 15-го – придворный бал, 18-го – публичный маскарад, 20-го – куртаг, французская комедия, 22-го – придворный маскарад, 24-го – русская трагедия, 25-го – французская комедия, 28 и 29-го – свадьбы придворных. Примерно таким же было времяпрепровождение императрицы и в другие месяцы и годы.

Читатель легко может подсчитать, что императрица больше половины своего времени проводила в развлечениях, а потом отдыхала от них и готовилась к новым – одним словом, работать было некогда!

Впрочем, ситуация никогда не становилась драматической или взрывоопасной. Государственная бюрократическая машина, некогда запущенная рукою Петра Великого, продолжала свою монотонную работу. Эта машина – в силу своих «вечных» бюрократических принципов – была жизнеспособна и плодовита, несмотря на то что ее создатель умер, а у власти, сменяя один другого, находились посредственности, если не сказать – ничтожества. Кроме того, в окружении Елизаветы Петровны были не только наперсники ее развлечений, но и вполне деловые люди. Елизаветинское царствование стало важным этапом на пути эмансипации русского дворянства, при Елизавете были разработаны многие законы о дворянстве, которые реализовались позже – при Петре III и Екатерине II.

В 1744–1747 годах провели, впервые со времен Петра Великого, перепись населения, после чего с народа сняли недоимки в сборах подушной подати, накопившиеся за семнадцать лет. Это оказалось не просто гуманным актом, но и разумной политической и административной мерой: собирать недоимки было делом неблагодарным и малорезультативным – в России традиционно считалось непонятной доблестью или глупостью вовремя и сполна платить налоги.

К 1750 году экономика страны вышла из полосы кризиса, вызванного последствиями длительной Северной войны 1700–1721 годов; экстенсивные методы ведения хозяйства, навязанные Петром I в ходе его реформ, в это время начали давать свои ощутимые результаты. Спрос на прекрасное русское железо к середине XVIII века достиг невиданного уровня – 100 процентов его производства! Это породило промышленный бум, ускоренное промышленное строительство, благо под рукой были несметные богатства недр, немереные просторы лесов, полноводные реки и главное – бесплатный труд крепостных крестьян. Процветала при Елизавете и коммерция. Отмена унаследованных от Московской Руси внутренних таможен – важное экономическое нововведение – способствовала расцвету торговли. Впервые за все годы своего существования Петербург мог жить без особого льготного режима – он действительно стал главным портовым городом страны и приносил казне не расходы, как раньше, а все увеличивавшиеся доходы.

Из двадцати лет царствования Елизаветы пятнадцать оказались мирными – такого история России еще не знала. А что такое мир для каждой страны – говорить много не нужно. В этом, как и вообще в жизни, дочери Петра повезло, и когда в 1756 году началась Семилетняя война (для России она продолжалась лишь четыре года), страна перенесла ее без тяжелого напряжения.

Несмотря на почти полную отстраненность от государственных дел, Елизавета оставалась самодержицей – абсолютной монархиней, – никому не позволяя над собой властвовать. Императрица была неискушенным в политике человеком, но это не означало, что она оставалась простодушной и доверчивой. В ее политическом поведении были видны пристрастия, симпатии, капризы, но не было поспешности и скоропалительности решений. Пусть дело лучше полежит подольше, чем будет сделано с ущербом для ее власти, – таков был ее немудреный, но проверенный жизнью принцип.

Пристрастия и вкусы Елизаветы отразились и на политике ее правительства. С 1742 года ужесточилась борьба с приверженцами старообрядчества, начались гонения на квакеров, принялись сносить мусульманские мечети и армянские церкви. В 1742 году был издан указ о полном изгнании евреев из России. За всем этим стояла религиозная нетерпимость Елизаветы. У части высшего духовенства появилась иллюзия, что теперь – при богобоязненной царь-девице, – может быть, удастся восстановить уничтоженную Петром I власть патриарха. Но этого не произошло – от принципов петровской политики Елизавета не отходила. Более того, указом 19 февраля 1743 года императрица напомнила слегка расслабившимся после смерти грозного царя подданным, что не потерпит вольностей в их внешнем виде, и чтоб не было никаких бород и длиннополых одежд!

Добродушный лентяй и его брат-президент

Почти двадцать лет душа в душу с Елизаветой жил ее фаворит граф Алексей Григорьевич Разумовский. Начало его фавора (или, как тогда говорили, «случая») относится к 1731 году. Именно тогда полковник Федор Вишневский присмотрел в хоре церкви черниговского села Чемары молодого украинца – статного красавца Алексея Розума с великолепным голосом – и забрал его в придворную капеллу, откуда тот попал ко двору цесаревны Елизаветы.

Дело это было обычное: украинские певчие высоко ценились при дворе, и по заданию императрицы наиболее даровитых мальчиков и юношей собирали по всей Украине. Родители с удовольствием отпускали детей в Петербург – жить при дворе в любом качестве считалось высочайшей милостью, да и содержание было хорошим. Часть юношей, не выдержав экзамена или потеряв голос, возвращались с наградою домой, а другие оставались в столице. Среди последних оказался и Розум.

Впервые в списках служителей двора Елизаветы он упоминается в конце 1731 года под именем Алексея Григорьева, но не среди певчих и лакеев – нижних категорий служителей, а среди их высшего разряда – камердинеров. Это с безошибочностью говорит о том особом значении, которое приобрел красавец певчий в жизни маленького двора цесаревны. И хотя Разумовский не участвовал в перевороте 25 ноября 1741 года, он был отмечен особо – стал камергером, генералом, обер-егермейстером, кавалером высшего ордена Святого Андрея Первозванного, графом и владельцем огромных поместий.

Примерно с 1742 года стали распространяться слухи о тайном венчании императрицы и Разумовского в подмосковном селе Перово. Но они были смутны и непроверяемы – слишком глухая пелена тайны окружала это дискредитирующее самодержицу событие. В 1747 году секретарь саксонского посольства Пецольд писал: «Все уже давно предполагали, а теперь знаю достоверно, что императрица несколько лет назад вступила в брак с обер-егермейстером». Но доказательств при этом дипломат не приводит – вероятно, боится доверить их бумаге.

Граф Алексей Григорьевич Разумовский

И у нас нет прямых свидетельств заключения этого брака. Выразителен только странный пропуск, сделанный в графе ведомости о семейном положении лейб-кампанцев Елизаветы напротив фамилии Разумовского. У фамилий всех трех сотен лейб-кампанцев (привилегированной части елизаветинской гвардии) – пометы: либо «женат», либо «вдов», а у Разумовского – пустая графа. Нет и приписки «холост». Вряд ли это случайность – ведомость официальная и очень подробная.

Еще больше слухов вызывала история неких князей Таракановых – якобы детей Разумовского и Елизаветы, которых вначале будто бы держали взаперти, а потом обучали и воспитывали за границей. По мнению А. Васильчикова, исследователя рода Разумовских, речь идет о племянниках Разумовского, детях его сестры, носившей фамилию Дараган. Они долго жили при дворе Елизаветы и потом были отправлены в Швейцарию – получать воспитание и образование. В германской прессе они превратились в таинственных Таракановых. Впрочем, наверняка ни на чем настаивать не буду – ведь среди бегавших по дворцу Анны Иоанновны детей Бирона был и сын императрицы от ее фаворита.