Женщины в его жизни

Вдруг Кетти отбросила вязанье, подняла голову и насторожилась.

То же самое сделали мальчики и Тедди.

Громкий рев нарастал и стал оглушительным прямо над ними. Они знали, это – самолет-снаряд. На их лицах был страх. Грохот достиг крещендо, а затем – обрыв! – секунду или две – мертвая тишина, за ней – оглушительный взрыв.

– О мой Бог! Дом! – панически воскликнула Кетти, глаза ее расширились в ужасе. – Попали прямо в нас! Прямое попадание в дом!

– Да нет, тетя Кетти, – сказал Максим. – Разрыв был бы в десять раз сильней, если бы летучка угодила в наш дом. Я думаю, она грохнулась на несколько улиц дальше.

– Максим прав, миссис Бернерс, – подтвердил Корешок, всегда соглашавшийся с Максимом. – Спорим, там все равно огромная воронка, где бы ни упало. Это всегда так.

– Несчастные, бедные горемыки, – тихонько промолвила Кетти, печально покачивая головой. – Каждую ночь… ужасы, смерти и разрушения. И столько людского горя… – Голос ее умолк, заглушённый болью.

Она думала о своей дочери Рэчел и о маленькой внучке Гарриет в Брайтоне и молилась Богу, чтобы сохранил родных в тамошнем бомбоубежище. Еще она молилась за своего зятя Джералда, воевавшего где-то в Италии в британской армии генерала Александера. Храни его, Боже милостивый, молилась она в безмолвии души своей. Спаси и сохрани семью мою… и сохрани всех наших храбрых воинов, где бы они ни были.

– Самолет-снаряд величиной с наш истребитель «Спит-файр», – неожиданно заметил Максим, напугав Кетти и заставив ее резко выпрямиться.

Она смотрела на него нахмурившись, когда тот стал пояснять.

– Это беспилотный самолет, тетя Кетти, и он очень большой. Вот почему остается гигантская воронка на том месте, где он взрывается.

Корешок кивнул, его голубые глаза и веснушчатая мордашка посерьезнели.

– Мой папа говорит, мы все равно их разобьем. Наши истребители и зенитки уже посбивали много самолетов-снарядов, и сейчас мы строим новую противовоздушную оборону по всему берегу Английского Канала.

Это было сказано так авторитетно, что Кетти удивленно посмотрела на него.

– Детям знать о таких вещах! – воскликнула она возмущенно. – Знать такие ужасные вещи… про пушки, про истребители, про смерть… Ах!.. Я этого не вынесу! Я не могу дождаться, когда эта страшная война закончится, и наши дети смогут забыть про самолеты, и танки, и пушки, и пули, и снова стать детьми, играть в детские игры.

Тедди кивнула:

– Я прекрасно вас понимаю, тетя.

– Мой папа говорит, война скоро кончится, – объявил Корешок. – Он говорит, будущим летом у нас будет праздник победы.

– Вот и давайте надеяться, что твой папа прав, Алан, – тихонько подсказала Тедди. Она встала и подошла к буфету-хранилищу. – Что вы скажете насчет чашечки чаю для успокоения нервов, тетя Кетти?

– Мои нервы не нуждаются в успокоении, Теодора. С другой стороны, я не имею ничего против чашки розового чаю. Ты же знаешь, я редко в таких случаях говорю «нет».

– Я тоже выпила бы чашечку. – Тедди разожгла примус, взяла одну бутылку, вылила из нее воду в чайник и поставила на огонь кипятить.

– Выпить чашечку – умой замарашечку. Яблоки и грушки – для сушки. Спицы и клубок – носок, – улыбаясь Максиму, упоенно декламировал Корешок.

Максим расхохотался. Ему нравились эти складные прибаутки на кокни.

– Здорово! Научи меня, Корешок. Давай еще что-нибудь…

– Пиф-паф – штраф, – продолжил было Корешок и остановился: его репертуар иссяк.

– Ну и?.. – тянул из него Максим, сверля друга глазами.

Корешок скорчил гримаску, пожал плечами и признался:

– Я больше не знаю, Граф. – В его улыбке появилась тень досады, когда он добавил: – Я на следующей неделе попробую чего-нибудь наскрести до того, как пойдем в школу. Я спрошу у нашей классной наставницы. Миссис Трескоу настоящая кокни, родилась под колокола церкви Бау в Лондоне… Это – где надо родиться, чтобы тебя считали кокни, если ты, Граф, не в курсе.

– Я в курсе, раз ты мне об этом говоришь. Твоя миссис Трескоу обещала сводить нас поглазеть на уличных торговцев, познакомить с самим Королем и Королевой Жемчуга. А сводила? Только наобещала.

– Это потому, что Король уличных торговцев сейчас служит в Королевском флоте, Жемчуг на войне. Она сводит нас, когда фрицев разобьют, и он вернется домой к себе на Ист-Энд. Это – где живут уличные торговцы, в конце Майл-Энд-Роуд. Граф, ну давай будем складывать Змия дальше.

– Давай, – согласился Максим, вороша детальки, подбирая ту, что завершила бы голову чудища.

– Мальчики, а вы не хотите чего-нибудь попить? – спросила Тедди, заваривая кипятком чай, только что высыпанный в большой коричневый чайник, в котором, по глубокому убеждению тети Кетти, получался самый вкусный чай на свете.

– Да, да, хотим! – ответил Максим и взглянул на друга. – А как ты, Корешок? Тебе какого, из одуванчиков или из лопуха?

– Вззз! Бамс! – выпалил Корешок, но сразу вспомнил про приличные манеры и быстро добавил наивежливейшим тоном: – Не откажусь, если можно, Тедди.

– Прекрасно, – кивнула она, – но только по одному стаканчику каждому! Не стоит вам пить слишком много этой бутылочной воды.

22

Тедди сидела, попивая свой чаек, силясь не обращать внимания на доносившийся в укрытие вой сирен воздушной тревоги, бухающие разрывы и стрельбу зениток, визгливые завывания карет «скорой помощи» и звон колокольцев пожарных машин. Гофрированная жесть бомбоубежища была слабой заглушкой для дикой какофонии воздушного налета, и не замечать ее было трудно. Она таки здорово натягивала нервы.

Тедди даже подумать было страшно о том, что сейчас творится на улицах города, о панике и разрушениях, о раненых или об умирающих и о тех, кто потерял своих любимых и близких или остался без крова. Каждую ночь повторялось одно и то же, дикая бессмысленная война обрывала судьбы и жизни.

Она обвела взором вокруг и подумала: как хорошо и долго им служит это бомбоубежище. Всю Битву за Великобританию, все эти страшные месяцы 1940 года, когда после падения Франции Англия противостояла врагу одна, Лондон и многие крупные города провинции были обращены в груды развалин тысячами сброшенных на них авиабомб и тысячи людей были убиты и изувечены. Все пережили огромные страдания в те дни и ночи беспрерывных бомбардировок армадами «дорнье» и «хенкелей» германского Люфтваффе, и всякий раз никто не знал, доживет ли до следующего дня.

Но в конце концов эти храбрые ребята из Королевских ВВС – все до одного герои – победили Люфтваффе – гитлеровские ВВС, о которых журналисты писали не иначе, как о «величайшем воздушном флоте, когда-либо созданном какой-либо страной». Лето перешло в осень, настала и миновала зима, и на старте нового, 1941 года, британцы продолжали держаться и продержались еще три года.

А им-то самим как повезло! Пока обошлось без единой царапины. И теперь опять их берегло андерсеновское бомбоубежище, на этот раз от смертоносных самолетов-снарядов, которые посыпались на них в июле, терроризируя всю застигнутую врасплох страну.