Женское лицо разведки

Возникшая у «Ады» любовная связь с «Лириком-Стюартом», которую она считала вознаграждением за многолетние лишения в личной жизни, продолжалась еще почти год.

В сентябре 1938 года «Стюарт» был направлен на работу в английское посольство в Париже. Чтобы не прерывать поступления от него информации, «Ада» также была командирована в Париж. Они продолжали работать там до июня 1940 года, когда английское посольство вынуждено было покинуть Францию в связи с оккупацией ее немцами.

В январе 1940 года в работе с «Адой» возник кризис из-за ухудшения ее отношений с «Лириком-Стюартом».

Она узнала о появлении американки Мелинды, их любовной связи и очень болезненно это восприняла. «Ада» срочно вызвала на личную встречу представителя легальной резидентуры в Париже, с которым поддерживала связь, и сообщила ему об этом, бурно выражая свое негодование.

Вот как докладывал об этом наш представитель из Парижа:

«Ада» сообщила следующее: она за последнее время замечала, что «Стюарт» сблизился с какой-то женщиной, хотя сам об этом ничего «Аде» не говорил. Заметив ряд перемен в его поведении, «Ада» решила прямо спросить об этом «Стюарта». Последний был удивлен, что «Ада» знает об этом, и признался, что интимно сблизился и любит одну молодую американку. Эта американка, Мелинда Марлинг, — либеральных взглядов, дочь состоятельных родителей, живущих в США, без особого интереса к политике.

«Стюарт» признался «Аде» в том, что он сообщил Мелинде о его принадлежности к компартии и связи с нами «по шпионским делам».

При этом «Стюарт» заверил, что фамилии «Ады» он своей любовнице не выдал, хотя вообще говорил ей, что осуществляет связь с нами через одну женщину… «Ада» сообщила, что согласно ее наблюдениям поступок «Стюарта» объясняется мальчишеской несерьезностью и что он по-прежнему искренен и с воодушевлением работает с нами. » . [22]

22

22; 23, с. 154, 244—245

Руководство внешней разведки считало, что следовало бы временно отвести «Аду» от работы со «Стюартом». Но необходимость продолжения работы с этим источником ценной информации вынудила дать указание «Аде» найти в себе силы выйти из возникшего любовного треугольника, сохранив контроль над британским дипломатом. Для обманутой в любви разведчицы это была нелегкая задача.

С «Адой» было согласовано, что все в их отношениях со «Стюартом» останется прежним и она продолжит работу с ним, внимательно следя за тем, чтобы факт расшифровки «Стюарта» перед Мелиндой не вызвал бы нежелательных последствий. Об этом «Ада» смогла договориться со «Стюартом». Как показали будущие события, Мелинда нигде и никогда не предала огласке ставший известным факт связи «Стюарта» с внешней разведкой. Этот результат следует отнести за счет умения «Ады» воздействовать на «Стюарта» (так же как и на других людей при иных обстоятельствах), невзирая на ее состояние в том злополучном треугольнике.

Это зыбкое равновесие «Ада» смогла сохранить до 10 июня 1940 года, когда колонна немецких танков надвигалась на Париж.

Кстати, в тот день «Стюарт» оформил свой брак с Мелиндой, после чего они спешно вместе с английским посольством уехали в Лондон.

Благодаря твердости характера «Ада», сумела по-хорошему расстались со «Стюартом», и последний сразу по возвращении на работу в английский МИД развернул активную деятельность, снабжая внешнюю разведку неоценимой информацией.

После оккупации немецкими войсками Парижа резидентура внешней разведки переправила «Аду» в Советский Союз, где она отдохнула и подробно отчиталась о своей работе в Лондоне и Париже. С началом Великой Отечественной войны она незамедлительно изъявила готовность принять участие в борьбе против фашизма на любом участке разведывательной работы, в том числе и в тылу врага.

Руководство внешней разведки решило включить ее в разведывательную работу на Американском континенте, направив в распоряжение резидента легальной резидентуры в Мексике полковника Василевского, знавшего ее еще по работе в Европе.

В конце 1941 года «Ада» была нелегально переброшена в Сан-Франциско, с тем чтобы, не задерживаясь в США, где ее могли опознать как коммунистку, проследовать в Мексику.

Но хорошо знавший ее как славную разведчицу по Европе Василий Михайлович Зарубин, только что возглавивший легальную резидентуру внешней разведки в США, решил использовать ее опыт в решении ряда ответственных задач по приобретению новых источников информации. Так «Ада» задержалась в Соединенных Штатах почти на год, несмотря на то, что находиться ей там было крайне небезопасно.

Помимо того что она была довольно широко известна как бывшая жена Эрла Браудера и активный член компартии, к этому времени ее уже выдали американской контрразведке как «агента ОГПУ» два предателя.

В сентябре 1939 года бывший член руководства КПА гитлоу дал показания комиссии конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности сенатора Девиса о том, что «Ада» была сначала агентом Коминтерна, а затем стала агентом ОГПУ. Месяцем позже изменник В. Кривицкий, бывший руководящий работник ИНО, в книге «Я был агентом Сталина» написал об «Аде» как агенте ИНО, длительное время выполнявшем задание внешней разведки, в том числе якобы и под его руководством.

Поэтому, хотя «Ада» находилась в США под другим именем, американская контрразведка уже могла активно разыскивать ее. Но все обошлось благополучно и с большой пользой для легальной резидентуры в США.

В Мексику «Ада» прибыла на исходе 1942 года. Как опытный нелегал она работала с ценным источником информации, руководила видным мексиканским политическим деятелем, получая через него важную политическую информацию, выполняла поручения по оказанию влияния на общественное мнение.

Только через год после окончания Великой Отечественной войны вернулась она в Советский Союз, который считала своей настоящей родиной. Об этом моменте она мечтала все долгие двадцать лет. «Наконец, — думала она, — я вознаграждена за все те неизбежные в разведке лишения и ограничения и смогу пожить в свое удовольствие, в мире и спокойствии.» Если бы она знала какие глубокие разочарования ожидали ее здесь, у себя дома…

Начавшийся процесс негативных событий для нее назвать иначе, как предательством, я не могу. Причем предательство тем свершалось среди сограждан, ради счастья и благополучия которых она самоотверженно трудилась и отказывала себе в личном счастье.

Еще в 1937 году она подала заявление о приеме ее в советское гражданство. Поддержанное внешней разведкой, оно было принято, и «Ада» с гордостью отметила свое «рождение» как гражданки великого государства. Теперь, в 1946 году, ей сообщили, что в ее деле отсутствуют отметки об этом и ей придется заново оформлять прием в гражданство.

Коль скоро она пока оставалась «иностранкой», то ей согласно действующему указу, запрещавшему проживание иностранцев в Москве, следовало незамедлительно выехать. И ее выслали в Ригу.

Происходил какой-то абсурд. Разведчица, двадцать лет проводившая наисекретнейшую работу для страны, вдруг оказалась для нее чужой. А ведь работавший с «Адой» почти всю войну в Мексике полковник Василевский был уже в Центре и занимал руководящий пост начальника отдела внешней разведки.

Почему он не шевельнул даже пальцем для защиты малоопытной в наших бюрократических советских делах «Ады». Иначе, как подлостью, назвать это нельзя. Тем более что за этим последовали еще более неприятные для «Ады» действия «родных» властей.

Оказавшись совершенно одна, без совета и дружеской поддержки друзей и коллег, не зная ни латышского, ни достаточно хорошо русского языка, она попала в такие условия, которые не могла бы представить и испытать за долгие годы своей разведывательной деятельности. Ни в Китае в ранней своей деятельности, ни в фашистской Германии, ни в других краях земли ей не приходилось так трудно.

В конце 1951 года, когда бывший ее курируемый Д. Маклин находился в Советском Союзе под внимательной опекой внешней разведки, никто из сотрудников, встречавших и обустраивавших его, даже не вспомнил об «Аде», так много труда вложившей в совместную с ним разведывательную работу.