Жентиль и Плюшевый Мишка. Самое начало

Той же ночью, он получил нужные указания о месте и времени сражения. Сон был коротким, по крайней мере, так показалось военачальнику. Он просто смотрел в огромное овальное зеркало в золотой резной раме, а отражение разговаривало с ним, давая дислокацию и время. «Будь спокоен, я обо всем позабочусь и выполню свою часть сделки», – закончил их беседу вкрадчивый голос, и двойник отступил в темное зазеркалье. По гладкой поверхности, в которой отражалась только тьма, пошли кракелюры, разрастаясь и множась. По мере того, как серебряное напыление отслаивалось, разрушался и сон полководца, пока тот не проснулся в своей палатке, посреди гарнизона.

Рано утром накануне трагического сражения, еще до восхода, Люкрециус разъяснил своим командирам стратегию, в надежде, что те не почуют подвоха. Ведь двойник указал на низину, окруженную с двух сторон холмами. Однако несколько подчиненных, посмели усомниться в выбранной диспозиции, предлагая увести врага, в «удобную» для контратаки местность, чуть южнее. Чтобы не выдать своего коварства, полководец согласился, что план не идеален, и отправил тринадцать сомневающихся капитанов с их отрядами в засаду на юге, приказав ожидать его команды к атаке. Злодей надеялся расправиться с ними после, при помощи своих «новых» солдат.

И вот армия Люкреция, слепо верившая в своего полководца, выдвинулась к месту своей последней битвы. Едва они достигли низины, перед ними возникло вражеское войско. Точнее, это была огромная толпа грязных, одетых в шкуры аборигенов. Вид противника сильно позабавил, стоявших ровными рядами выпестованных воинов прекрасной страны. Им показалось, что они просто растопчут, дикарей и отправятся в лагерь праздновать победу. Некоторое время противники стояли друг напротив друга в тишине, ожидая приказов командования. Прошло еще немного времени, а после послышался звук армейского горна, возвещавший о начале наступления. Со стороны варваров ответили низким гудением, от которого, казалось, задрожала земля под ногами. И войска двинулись навстречу друг другу. Армия Люкрециуса маршировала стройными рядами, ощетинившись пиками, дикари же атаковали толпой, на бегу, размахивая дубинками и потрясая копьями, при этом издавая нечеловеческие крики.

На одном из холмов на дереве сидел ворон и с интересом смотрел на происходящее внизу, предвкушая предстоявшее пиршество. Отсюда сверху ему казалось будто, грязевой поток несется навстречу массивной стальной крепости, и вот-вот от столкновения разлетится на тысячи маленьких брызг. Позади пешего войска ожидала кавалерия, готовая втоптать обратно в грязь, маленькие разрозненные кучки дикарей, осмелившихся бросить вызов самой сильной армии в мире.

Спокойные и уверенные солдаты маршировали навстречу бегущей толпе, укрывшись щитами, как они делали не раз. Ничто, казалось, не могло смутить их, за время сражений они видели и более грозного противника. Однако по мере приближения дикарей можно было подробнее рассмотреть их облик, и как оказалось, это были точно не люди. Конечно, у них было туловище по две руки и по две ноги, но они были, по крайней мере, в полтора раза крупнее, солдат армии Люкрециуса, и имели неестественно сильно развитую мускулатуру. Но больше всего ужасали их лица. Вернее оно было одинаковым на всех. Морщинистая покрытая грязью кожа, безумные глаза, вместо носа были просто две прорези, губы полностью отсутствовали, так что зубы у тварей были постоянно оскалены. Голову венчала копна спутанных длиннющих волос. В руках противника были не простые деревянные дубины, а кованые из железа, по форме напоминавшие вырванные с корнями из земли деревья.

Первые ряды армии Люкрециуса, успевшие разглядеть противника, опешили и замедлили ход. В строе возникла суматоха, отлаженный многочисленными тренировками и в походах механизм дал сбой. Однако опытные командиры смогли, перегруппировать войско и занять оборонительную позицию. За дело взялись лучники, выпустив по врагу тысячи стрел. Казалось, лавина дикарей даже не замедлилась, вместо убитых из-под земли вылезло столько же живых. Еще залп – без проку.

Со стороны грязной толпы начали долетать камни средней величины, громко стукая по обитым железными пластинами щитам. Передовые подразделения приготовились к удару варварских воинов, уперев копья древками в землю. Но, не дожидаясь столкновения, поток из немытых существ разделился на две части, и разбежался в стороны, огибая обороняющееся войско по склонам холмов.

Черная птица перелетела на другое дерево, ближе к склону холма. Однако ей не удалось насладиться зрелищем кровавой битвы. Внезапно земля затряслась мелкой дрожью. Ворон пару раз нервно каркнул и улетел от греха подальше. Лучше он вернется потом, ближе к концу сражения. Ужин уже никуда не убежит.

Растерянные пехотинцы пытались удержаться на ногах и одновременно держать оборону. Землетрясение усилилось. С передовых позиций послышались крики. Там, где армия варваров разделилась на две части, земля обрушилась, и оттуда галопом начали выезжать всадники на странных существах, больше похожих на огромных волков или гиен, чем на лошадей. Через мгновения склоны обоих холмов осыпались, и из оползней тоже выскочили всадники и, размахивая кривыми мечами, поскакали вниз прямиком на растерянную армию Люкрециуса. Деморализованные неожиданной атакой страшных существ, некогда дисциплинированные и отважные солдаты, бросились бежать. Сражаться остались единицы, но их безрассудство продолжалось недолго, орда сметала смельчаков, втаптывая в грязь их безжизненные тела.

Отступавшие солдаты, пробирались между стройными рядами пехотинцев, еще не ведавшими, о том что их ждет впереди. Все многочисленное войско прекрасной страны стояло на пороге неразберихи и хаоса. Командование, отправляло гонцов в лагерь с донесениями для Люкрециуса, но ни один до сих пор не вернулся.

Кавалерия также была несколько обескуражена путаницей, возникшей в войсках. Всадники привставали в стременах и высматривали, что творится на передовой. Внезапно, со всех сторон полетели булыжники, поражая, не ожидавших атаки наездников. Подбитые большими камнями люди и животные падали замертво. Кони крутились на месте и вставали на дыбы, сбрасывая всадников. Теперь хаос добрался и до последнего эшелона. Еще немного и к каменному дождю, размахивая дубинами и топорами, прибавились наездники на огромных волкоподобных существах.

Ворон, вернувшийся к полю боя уже со своими собратьями, кружился над злополучной низиной. Отсюда, сверху, казалось, что тысячи легионеров оказались посреди селевого потока, и волны дикарей вот-вот погребут остатки когда-то могучей армии.

Ожидавшие в засаде отряды, укрылись за рощей из фруктовых деревьев. Обстановка там царила нервная. Слишком долго не было вестей от основного войска. Как там у них дела? Все ли идет по плану? В тот момент неведение казалось, хуже проигрыша в сражении. Поэтому на совете командиров было принято решение отправить разведывательную группу, которая должна выяснить расстановку сил.

Лазутчики вернулись, рассказав о катастрофическом положении дел. И что Люкрециус и не думает отступать из заведомо проигрышной битвы, а закидывает на растерзание варварам все новые силы, давая распоряжения из лагеря. Странное дело, ведь обычно полководец, сам храбро сражался со своим войском. Сомнений не осталось, он их предал. Медлить было нельзя. Неважно, что побудило военачальника на столь низкий поступок. Бунт – единственное, что могло спасти остатки армии.

И вот тринадцать командиров с несколькими сотнями людей выдвинулись в лагерь, к штабу войск. На подъезде они увидели, что лагерь надежно охраняется сотней солдат. Это были не просто воины. Поначалу они даже показались мятежникам великанами, хотя были всего на пару голов выше взрослого мужчины. И, несмотря на то, что их форма была такой же, охрана была настроена агрессивно и не пропускала прибывших к полководцу. Слово за слово, завязался бой. Гигантские солдаты, казалось, были неуязвимы, в то время как легионеры несли потери.

Люкрециус сидел в своей палатке, ожидая окончания битвы. Остатки человеческого в его душе, все еще давали о себе знать, он чувствовал легкое сожаление от своего поступка. За суконным полотном палатки звенели мечи, слышались крики поверженных, призывы сдаться и отдать предателя для суда. Он порывался выйти и посмотреть, что там снаружи происходит, но вкрадчивый голос, теперь уже наяву, отговорил его.

А снаружи небольшая группка оставшихся в живых солдат, прорывалась к палатке. Окруженные исполинскими воинами они понимали, что жить им оставалось недолго, но всем сердцем желали спасти товарищей, там, на поле боя. Еще мгновенье и последний выживший командир, ровно, перед тем как его проткнет лезвие вражеского меча, бросил наугад копье в палатку.

«Ну, вот почти и все», – произнес убаюкивающий голос в голове, после того как прекратился шум снаружи. Он хотел было сказать что-то еще, но резкая боль пронзила грудь полководца, а потом разлилась теплом. Военачальник опустил голову. Через тунику из левой части груди торчал наконечник копья, а вокруг раны растекалась кровь. Но что это? Черное пятно разрасталось, перекрашивая окровавленную ткань, наподобие кляксы, будто кто-то разлил чернильницу. «Это, что моя кровь?» – пронеслось в голове. Лукрециус хотел позвать на помощь, но изо рта вырвался хрипящий звук. Попытка встать тоже не увенчалась успехом. Он уперся руками в подлокотники, но копье прошло через кожаную спинку походного кресла, приковав его и причиняя дикую боль при малейшем движении. Туника, копье, палатка со всем содержимым закружились в водовороте. Потом сознание начало покидать военачальника и пришла темнота. Не просто стало темно как ночью, когда знаешь, что вокруг тебя есть материальный мир, и, опустив ноги на пол, непременно на него наступишь, а из комнаты точно найдется выход. Бесплотная тьма небытия всасывала его в себя. Дальше ничего.