Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Синтия покраснела, она казалась взволнованной и довольной.

— Да, полагаю, это так. В то же время, Молли, я боюсь, он будет ждать, что я всегда буду такой, какой он сейчас меня представляет, и мне придется ходить на цыпочках всю оставшуюся жизнь.

— Но ты хорошая, Синтия, — вставила Молли.

— Нет. Ты ошибаешься так же, как и он. И когда-нибудь я упаду в твоих глазах, совсем как часы в холле, когда на днях у них сломалась пружина.

— Я думаю, он будет любить тебя так же сильно, — сказала Молли.

— А ты? Ты будешь моим другом, если… если окажется, что я совершила очень нехороший поступок? Будешь ли ты помнить, как порой мне бывает очень трудно поступать правильно? — произнося эти слова, она взяла Молли за руку. — Мы не станем говорить о маме ради тебя, а так же ради нее и меня. Но ты должна

понимать, что она не из тех, кто может помочь девушке добрым советом или добрым… О, Молли, ты не знаешь, как мною пренебрегали как раз в то время, когда я больше всего нуждалась в друзьях. Мама не знает этого, не в ее характере знать, какой я могла бы стать, если бы попала к мудрым, добрым людям. Но я это знаю, и более того, — продолжила она, внезапно застыдившись своего непривычного изъявления чувств. — Я стараюсь не думать об этом, что, смею сказать, удается мне довольно плохо, но если я однажды всерьез задумаюсь, я заморю себя до смерти.

— Хотелось бы мне помочь тебе или хотя бы понять тебя, — сказала Молли спустя несколько минут печального недоумения.

— Ты можешь помочь мне, — ответила Синтия, резко сменив настроение. — Я умею украшать шляпки и укладывать прически, но, так или иначе, я не умею складывать платья и воротнички, как это делают твои ловкие пальчики. Пожалуйста, помоги мне упаковать вещи? Это настоящая, ощутимая доброта, а не слезливое утешение сентиментальных страданий, которые к тому же могут быть плодом моего воображения.

В большинстве случаев, именно люди, которые остаются на месте, склонны поддаваться унынию при расставании. Путешественники же, как бы горько они не переживали разлуку, находят в смене пейзажей то, что помогает им смягчить сожаление в самый первый час. Но Молли, проводив миссис Гибсон и Синтию в Лондон на экипаж «Арбитра», шла домой с отцом и едва не пританцовывала.

— Вот, папа, — сказала она, — я собираюсь заполучить тебя в свое распоряжение на целую неделю. Ты должен быть очень послушным.

— Тогда не будь тираном. Ты слишком быстро идешь, я запыхался, в спешке мы пропустим миссис Гудинаф.

Они перешли улицу, чтобы поговорить с миссис Гудинаф.

— Мы только что проводили мою жену и ее дочь в Лондон. Миссис Гибсон уехала на неделю.

— Боже, боже, в Лондон, и только на неделю! Я помню, как туда добирались три дня! Вам, мисс Молли, будет очень одиноко без вашей подруги!

— Да, — ответила Молли, внезапно чувствуя, что ей следует принять это видение ситуации. — Я буду очень скучать по Синтии.

— А вы, мистер Гибсон. Вы словно опять стали вдовцом! Вы должны прийти и выпить со мной чаю как-нибудь вечером. Мы должны постараться взбодрить вас немного. Приедете во вторник?

Несмотря на то, что Молли ощутимо ущипнула его за руку, мистер Гибсон принял приглашение к большому удовольствию пожилой дамы.

— Папа, как ты можешь идти и тратить один из наших вечеров! У нас их всего шесть, а теперь осталось всего пять, а я так рассчитывала, что мы будем все делать вместе.

— Что все?

— О, я не знаю, все, что неизысканно и неблагородно, — добавила она лукаво, заглядывая отцу в лицо.

В его глазах мелькнул огонек, но лицо оставалось совершенно серьезным.

— Я не собираюсь становиться испорченным. Усиленным трудом я достиг очень высокой степени совершенства. Я не буду пятиться назад.

— Нет, будешь, папа. С этого самого дня у нас на ланч будет хлеб с сыром. И ты будешь носить тапочки в гостиной, каждый вечер ты будешь спокойно проводить дома. И, папа, как ты думаешь, могла бы я покататься на Норе Крейна? Я подыскала старую серую юбку, и, думаю, могла бы одеться пристойно.

— А где мы возьмем дамское седло?

— Разумеется, старое не подойдет для той огромной ирландской кобылы. Но я не привередлива, папа. Думаю, я как-нибудь справлюсь.

— Спасибо. Но я не собираюсь возвращаться к варварству. Может быть, у меня испорченный вкус, но мне бы хотелось видеть, что моя дочь сидит на лошади должным образом.

— Подумай о том, чтобы вместе проехаться по тропинкам — шиповник, должно быть, весь в цвету, и жимолость, и сено — как бы мне снова хотелось увидеть ферму Мерримана! Папа, позволь мне разочек поехать с тобой. Пожалуйста! Я уверена, мы как-нибудь справимся.

И «как-нибудь» они справились.

«Как-нибудь» стали сбываться все желания Молли; лишь одно на этой неделе мешало отдыху и счастливому общению с отцом. Все приглашали их на чай, словно они были женихом и невестой. Дело в том, что поздние обеды, которые миссис Гибсон завела в собственном доме, были ужасно неудобны с точки зрения скромных чаепитий в Холлингфорде. Как приглашать людей на чай в шесть, если они обедают в это время? Как быть, если они отказываются от пирожных и сэндвичей в полдевятого? Как убедить других гостей, которые действительно голодны, трапезничать под невозмутимым и язвительным взглядом новой жены доктора? Поэтому в Холлингфорде Гибсонов больше не приглашали на чаепития. Миссис Гибсон, чьей целью было протиснуться в «местную знать», восприняла тот факт, что ее лишили более скромных празднеств, с большой невозмутимостью. Но Молли скучала по сердечной простоте вечеров, на которые она ходила время от времени, с тех пор, как себя помнила. И хотя, как только приносили треугольную записку, она немного ворчала, что приходится терять еще один очаровательный вечер с отцом, она была искренне рада, как и прежде, оказаться среди старых друзей. Мисс Браунинг и мисс Фиби особенно жалостливо относились к ней. Будь на то их воля, она бы обедала у них каждый день; и ей приходилось навещать их очень часто, чтобы они не чувствовали себя уязвленными из-за того, что она отказывается у них обедать. Миссис Гибсон написала два письма мужу за время своего недельного отсутствия. Эта новость вполне удовлетворила барышень Браунинг, которые в последнее время держались в стороне от дома, где, как они предпочитали считать, их присутствие было нежелательно. Зимними вечерами они часто обсуждали семейство мистера Гибсона, и, кроме того, строя гипотезы, они обнаружили, что эта тема бесконечна, поскольку они могут строить новые предположения каждый день. В этот раз они обсуждали, как мистер и миссис Гибсон ладят друг с другом, в другой — экстравагантна ли миссис Гибсон или нет. А теперь два письма за неделю ее отсутствия указали на то, что в те дни считалось надлежащим количеством супружеских чувств. Не чрезмерно большим — из-за почтовых расходов в одиннадцать с половиной пенсов. Третье письмо было бы расточительством. Сестры переглянулись и одобрительно кивнули, когда Молли упомянула о втором письме, пришедшем в Холлингфорд за день до того, как должна была вернуться миссис Гибсон. Меж собой они порешили, что два письма показывают надлежащее количество добрых чувств и должное понимание в семье Гибсонов: третье письмо стало бы излишеством; а всего лишь одно — простым исполнением долга. У мисс Браунинг и мисс Фиби возник вопрос — кому должно быть адресовано второе письмо. Было бы очень по-супружески дважды написать мистеру Гибсону, и все же было бы очень мило, если бы Молли тоже выпала такая честь.

— Вы получили еще одно письмо, так ты сказала, милочка? — спросила мисс Браунинг. — Полагаю, на этот раз миссис Гибсон написала тебе?

— Оно на большом листе, на одной половине Синтия написала мне, а другая адресована папе.

— Безусловно, это замечательная идея. И что пишет Синтия? Она довольна?

— О, да. Я так думаю. У них был званый вечер. А однажды вечером, когда мама была у леди Камнор, Синтия пошла играть со своими кузенами.

— Честное слово! И все на одной неделе? Я называю это разгульным образом жизни. Четверг следовало занять путешествием, пятницу — отдыхом, а воскресенье — на всем белом свете воскресенье; и им следовало писать во вторник. Что ж! Я надеюсь, Синтия не найдет Холлингфорд скучным, когда вернется домой.

— Не думаю, что это вероятно, — сказала мисс Фиби с немного притворным и хитрым выражением, которое придало странности ее приятному невинному лицу. — Ты часто видишься с мистером Престоном, Молли?

— Мистером Престоном?! — воскликнула Молли, краснея от неожиданности. — Нет! Не часто. Он всю зиму провел в Эшкоме! Он только что вернулся, чтобы здесь обосноваться. Что заставило вас так думать?

— О, маленькая птичка начирикала нам, — ответила мисс Браунинг. Молли знала эту маленькую птичку с детства, всегда не терпела ее и хотела свернуть ей шею. Почему бы людям просто не сказать, что они не намерены выдавать имя своего информанта? Но это была любимая форма отговорки барышень Браунинг, а для мисс Фиби это была наивысшая точка остроумия.

Поделиться с друзьями: