Жерар Депардьё

Вопреки тому, что утверждалось в прессе, Депардьё не вложил в это дело ни одного сантима, несмотря на уговоры своей подруги Вупи Голдберг, с которой только что снялся в слабенькой мелодраме «Богус» Нормана Джуисона. Зато совершенно точно, что с этого дня актер стал эксклюзивным поставщиком вина (своего собственного) для сети ресторанов «Планета Голливуд», принадлежащих его калифорнийским друзьям.

Депардьё много лет мечтал о собственном винограднике. Еще в Шатору, за обедом у отца своего друга Пилорже, он как-то гордо заявил: «Однажды я куплю ваши земли, доктор!» Сделав себе имя в кино, он пообещал актеру Жану Карме: «Хватит уже разглагольствовать о вине. Пора его делать. И для тебя найдется гектар!» Карме почти не удивился, вспомнив, как эта страсть овладела его другом: «Пролился свет на некоторые темные стороны в жизни Жерара. Порой он куда-то исчезал, говоря, что должен отдохнуть, подлечиться. Я даже подозревал, когда он работал над некоторыми ролями, что он прячется где-то вдали от людских глаз. Оказывается, нет! Он уезжал обрезать лозу к приятелям в Бургундию или на берега Роны. Помочь, так сказать… Учиться! Это было еще до его первого сбора винограда».

Первый урожай Депардьё собрал в 1989 году, приобретя Шато де Тинье в Анжу, за который он разом выложил семейству Лаланн 300 тысяч евро. Поначалу новый владелец не собирался превращать свое поместье в коммерческое предприятие, а хотел сделать его местом встреч виноделов и энологов [65] со всех областей Франции: «Что-то вроде Дома вина с конференц-залами и помещениями для кинопоказов». Благие намерения не помешали ему вскоре заняться производством «Каберне Фран»: «Пять-шесть лет я делал вино, которое мне очень нравилось, лично мне. Но другим мне приходилось объяснять, чем оно хорошо, причем подолгу. Однажды мне надоело заниматься педагогикой, и я сделал вино, которое описали мне, постаравшись при этом не пожертвовать тем, что мне хотелось бы иметь в нем изначально; короче, не утратив своего лица и сохранив то, что я лично считал необходимым. Результат оказался успешным».

65

Энология (от греч. oinos — вино) — наука о вине, его изготовлении и хранении. (Прим. ред.)

С годами поместье Депардьё расширилось с 40 до 90 гектаров. Логичным образом производство выросло с 200 тысяч до почти 500 тысяч бутылок в год — белого, красного и розового вина. Годовой оборот составлял примерно 2,3 миллиона евро. Дело оказалось доходным, и у нового джентльмена-винодела за спиной выросли крылья. Он сделал новое приобретение: семь гектаров в поселке Аниан (департамент Эро в Лангедоке), объединившись с Бернаром Магре [66] , которому принадлежали несколько замков в окрестностях Бордо. Затем этот самоучка, ставший миллиардером, подтолкнул Депардьё к вложению средств в виноградники в окрестностях Блая и Сент-Эмильона, к великой досаде членов правобережного кружка марочных бордоских вин — элитного клуба, в который входили производители сотни самых известных «шато». Несмотря на недоверие со стороны профессионалов, которых смущала громкая слава обоих компаньонов, Депардьё и Магре сделали новые инвестиции, но уже за Средиземным морем: в виноградники Мекнеса в Марокко, дававшие вино «Свет Атласа», и в Тлемсене на западе Алжира, где вино нового урожая назвали «Моникой» по имени матери святого Августина. Для этого пришлось вести переговоры с алжирскими властями и Рафиком Халифой — оборотистым бизнесменом, о котором мы еще поговорим.

66

Бернар Магре — выходец из низов, ставший президентом винодельческой компании «Уильям Питтерс» с оборотом в 190 миллионов евро. В 2001 году ему потребовалось известное лицо для рекламы вина «Шато Пап-Клеман» первого сбора, виноград для которого собирали вручную. Депардьё отозвался сразу, да еще и привел свою тогдашнюю жену Кароль Буке. Вскоре партнеры основали совместное общество «Кле дю терруар» (Ключ к земле) и решили изготовлять «гаражные вина» — по кустарным технологиям, из винограда, собранного с небольших участков, в «гараже при доме», в маленьких деревянных бочках. Такого вина получалось не больше четырех тысяч бутылок, и каждая стоила не меньше 80 евро. Тем не менее Депардьё и Магре не были приняты в престижный Клуб бордоских вин. Не считаясь с затратами, они приобрели четыре участка с редчайшими климатическими условиями, в том числе бордоский виноградник Шато Люссак-Сент-Эмильон. Тогда же жители Аниана отказались продать американской компании «Мондави» 80 гектаров виноградников. Депардьё назвал мэра Аниана, Мануэля Диаса, Астериксом, а сам решил стать Обеликсом и вместе с Магре подал заявку на приобретение виноградников.

Во время своих странствий по свету Депардьё нередко подумывал о новых приобретениях. В Швейцарии он виноградников не купил, потому что «участки там дороговаты», как он пошутил осенью 2004 года, но заинтересовался поместьем в долине Дуро — одном из самых крупных винодельческих районов Португалии, которое стоило порядка пяти миллионов евро. Но этим планам не было суждено осуществиться.

Страсть или прихоть? Ни то ни другое, считают его близкие: по их мнению, актер-винодел хочет прежде всего реализоваться в чем-то непреходящем. «Как человек земли, он хочет вложить свой камешек в общее здание, — говорит его друг Полло, управляющий вместе с ним замком Тинье. — Это дает ему уверенность».

От погреба — к столу, совершенно логично для пылкого поклонника вкусной еды. Одно время Депардьё подумывал о приобретении ресторана на авеню Георга V, рядом со знаменитым варьете «Крейзи Хоре». Но в 2003 году, совместно с Кароль Буке, он остановил свой выбор на ресторане «Фонтен Гайон», а на следующий год купил второй, «Экай де ла Фонтен», специализирующийся на устрицах и прочих моллюсках. Совершенно естественно, что в обоих этих заведениях предлагают вина хозяина. И они пользуются успехом. «Среди белых вин вина Жерара Депардьё составляют 20 процентов продаж», — уверяет Кристоф Летьен, метрдотель ресторана «Фонтен Гайон». Лоран Одио, вставший к плите (вскоре к нему присоединились и другие шеф-повара), прекрасно справляется с гурманскими запросами актера, наведывающегося в ресторан, как только позволяет время. «Я люблю готовить, выбирать блюда, видаться с кулинарами, прикасаться к мясу, резать поросенка», — признался Депардьё. Воспоминания детства? Возможно. В Берри, у дядюшек и тетушек, забой свиньи был одним из важных моментов в жизни семьи, наряду со сбором винограда или урожая. Его ресторан, при всей своей современности, предлагает утонченное меню: равиоли из лангустинов с петрушкой, помадки из свежего жмыха, фрикасе из барабульки с анисом и шафраном…

Привыкнув рекламировать свои фильмы, Депардьё занялся тем же и для своей продукции — нескольких сотен тысяч бутылок ежегодно. Он использовал для этого каждый удобный случай, в частности, съемки и официальные церемонии по всему свету. В 2005 году, отправившись в Квебек, в Монреаль, чтобы читать святого Августина в базилике Богоматери, он не преминул рассказать о своем вине, которым вскоре начали торговать филиалы SAQ [67] — государственной компании по торговле спиртными напитками. Осенью того же года он участвовал таким же образом в Винной ярмарке в парижском магазине сети «Шампьон». Обработке подверглись и другие гипермаркеты, в том числе «Каррефур»; они согласились брать на реализацию его вино, продавая его по пять — восемь евро за бутылку. Депардьё-бизнесмена это окрылило. Но вот экспорт ему наладить не удалось, за исключением поставок в США и Канаду, где вина определенного урожая порой продавались по 80 долларов за бутылку. Депардьё был вынужден отказаться через несколько лет от поставок кошерного вина в Израиль («это стало слишком сложно») и почти совсем уйти с российского рынка.

67

SAQ — «Soci'et'e des alcools du Qu'ebec» («Алкогольное общество Квебека»), (Прим. ред.)

В России, как говорится, случился облом — причем во всех смыслах этого слова. В июне 1996 года Депардьё пригласили в Сочи на кинофестиваль «Кинотавр», и он не удержался от искушения захватить с собой несколько бутылок своего «Шато де Тинье». Но дегустация имела непредвиденные последствия: актер споткнулся о порог ванной, в итоге — рассеченная бровь, распухший нос и поспешное возвращение во Францию.

Этот конфуз вскоре был позабыт, к тому же немецкий издательский дом «Майнингер», издающий несколько специализированных журналов о вине, в награду за усилия Депардьё присвоил ему почетный титул «посла вина». Актеру это было приятно, тем более что ему уже некоторое время докучали упреками за то, что он слишком много занимается бизнесом в ущерб своей актерской профессии, иными словами, кочует из одного фильма в другой (до шести в год), играя в них весьма посредственно.

Придирки требовательных пуристов [68] ? Или отсутствие сценариев, достойных актера, который находится в зените славы? Морис Пиала, его режиссер-талисман, предложил ему дать на этот вопрос громоподобный ответ.

Глава двенадцатая Отец и сын

После «Полиции» и «Под солнцем Сатаны» Пиала, задумывая свой одиннадцатый фильм, хотел сделать что-то более личное. Так родился «Сорванец» [69] , в котором Депардьё играл Жерара — отца маленького Антуана. Его юным партнером стал Антуан, сын самого Пиала. Был ли этот фильм автобиографическим? Режиссер, которому тогда сравнялось семьдесят лет, этого почти не опровергает: «Я очень любил своих родителей. Но мой отец был бабником, моя мать изводилась от ревности, и это портило все остальное. Самое острое одиночество я ощутил во время учебы, когда оказался полностью предоставлен сам себе… Само собой, учеба быстро закончилась…» Несмотря на такие затейливые пояснения, «Сорванца» следует воспринимать как фильм-зеркало, в котором Пиала отражается через посредство двух главных героев — своего двойника Депардьё и своего сына Антуана, которому на момент съемок было четыре года. Руководить актерами было нелегко, искренне и застенчиво признает режиссер: «Мне нужно было оберегать Антуана, принимать ради него необычайные предосторожности. Это наверняка чувствуется в “Сорванце”. Я думаю, что это самый свободный мой фильм, фильм о непринужденности».

68

Пуризм (от purus — «чистый», лат.) — направление в лингвистике, приверженцы которого стремятся стабилизировать лексику, «очистить» ее от всех элементов, не вписывающихся в литературный канон, и в первую очередь от иностранных слов. (Прим. ред.)

69

В оригинале фильм называется «Le Garcu» — это диалектное слово обозначает бабника, «потаскуна».

И о желании оставить свой след, мог бы добавить Пиала. Его творение было весьма благосклонно встречено критикой после выхода на экраны осенью 1995 года. «В семьдесят лет режиссер ощупывает раны человека, переживающего разрыв с женой, уже не верящего в чувства, но неспособного расстаться со своим ребенком, — писала газета «Монд». — Этот человек потрясен смертью своего отца и старается бежать все быстрее, чтобы замедлить ход времени и позабыть об одиночестве, к которому стремился. Пиала — режиссер, единственный в своем роде, постоянно разгневанный и на самого себя, и на всех остальных, — доказывает, что может себе всё позволить: вести сбивчивый рассказ, показывать на экране то, что другие режиссеры старательно скрывают, бесконечно перемешивать правду и вымысел. Этот фильм режет по живому и не щадит никого». Начиная с самого режиссера, добавляет «Юманите»: «“Под солнцем Сатаны” был фильмом о проклятии. “Ван Гога” можно рассматривать как отражение его собственного места в жизни — места современного художника. “Сорванец” заходит еще дальше в область интимных тем, это невыносимо легкое кино, рожденное от непокорности мысли о том, что художнику надо продать свою душу, чтобы нравиться, хотя он решительно придерживается обратного. Святой Пиала, проклятый и мучимый самим собой!»

Как и для режиссера, для Депардьё работа над «Сорванцом» не прошла бесследно, он даже подумывал завершить на этом свою карьеру. Почему? Актер расскажет об этом через несколько месяцев после кончины Пиала в 2003 году: «Мы с Морисом затронули слишком важные вещи. Когда начинаешь задавать настоящие вопросы, а единственный возможный ответ на них — это смерть, когда подходишь к таким вещам вплотную, лучше переменить обстановку, вернуться к более нормальной жизни. К ее сути».

Жизнь? Депардьё вскоре вновь окунулся в нее, получив необычную роль в фильме, которого ждали в декабре 1996 года как подарок к Рождеству: «Опасная профессия» [70] Жерара Лозье. Эту картину Лозье снял по мотивам документального фильма Эрве Шабалье, Марии Рош и Стефана Менье «Жизнь учителя», созданного тремя годами раньше и получившего «золото» на Международном фестивале телерадиопрограмм. Преподаватель истории и географии Лоран Монье (Депардьё) после развода переводится по собственной просьбе в «хулиганскую» школу на окраине Парижа. Сценарий был выдержан в духе времени, поднимая больные темы: насилие, рэкет, расизм, грубость, безработица… Депардьё был в прекрасной форме, к тому же ему повезло с партнершами — Мишель Ларок и Суад Амиду (они уже снимались вместе в «Старшем брате» Франсиса Жиро).

70

В оригинале фильм называется «Le Plus Beau M'etier du Monde» («Самая прекрасная профессия в мире»).

Благосклонно принятый зрителями, фильм был раскритикован в прессе. Хотя, согласно журналу «Пуэн», с картины уходишь «счастливым и успокоенным», газета «Монд» назвала эту «пошлую и конъюнктурную постановку» «нагромождением клише о школе, спальных районах, хулиганье и иммигрантах». Многие учителя и профсоюзные деятели разделяли эту точку зрения. Жорж Кантен, долгое время преподававший философию в нескольких учебных заведениях на севере французской столицы, назвал фильм карикатурой: «Режиссер преподносит нам представления учителя из “среднего класса” об окраинах. А на самом деле всё иначе, поскольку большинство преподавателей только начинают свою профессиональную деятельность и не имеют ни сил, ни желания становиться помощниками местной администрации по социальным вопросам». Кантен также уверяет, что не узнает себя в главном герое фильма — замученном жизнью учителе, над которым издевается класс: «Не стану отрицать, в жизни возникают такие ситуации, но в эту я не верю, потому что Депардьё — это прежде всего Депардьё, в отличие от других актеров, которые, возможно, из-за того, что не столь известны, выглядят гораздо убедительнее в роли учителей».