Жертва Кощея

Глава 4

Верили ли девицы, да молодцы в Заречье о существовании потустороннего мира? Верили ли в разделение миров на Явь, где жили люди и Навь, где обитали духи, русалки с водяными, да лесавки с лешими? Верили, когда жгли чучело на Масленицу, да прыгали через костер на Ивана Купала, в остальные дни предпочитали жить здесь и сейчас, а духов оставить для сказок детям. Но некоторые все-таки говорили, что многие сказки – это былины давних времен, многие строго придерживались обрядов, задабривали домовых, да приносили жертв богам урожая. Легенда о Константине была на устах, мол был это некогда Великий Князь и правил он землями, куда входили и Заречье с Нагорьем и был он жестоким Князем и спуску не давал, ни своим, ни врагам. Была у Князя жена Василиса, красоты неописуемой, только ходил слух, что всех добрых молодцев, что видели Василису, Князь извел. Кого слал на войну в чужеродные края, кого в темнице гноил, а кому и вовсе головы рубил. Любил он Василису не человеческой любовью, хотел он, чтобы каждый ее вздох, каждый взгляд принадлежал только ему одному. Ревность съедала его душу и разъедала сердце. Боялся он лишь одного – умереть и потерять свою прекрасную жену. И заключил он договор с духами Нави и продал им свою душу в обмен на Бессмертие и вечное Княжество. И подарили ему Духи Нави Бессмерт11ие, но взамен забрали не только его душу, но и жизнь прекрасной Василисы. Год Константин рвал и метал, пытался уйти из жизни всеми мыслимыми и немыслимыми способами, чтобы его душа вознеслась к душе Василисы, но не выходило у его ничего – не было у него больше души. Не мог он соединиться с душой любимой и проклял Константин Явь и весь мир людской и погрузилось Княжество во тьму глубокую. И он и замок его ушли под землю в Навь. Говорят, случилось это много веков назад в небывалый день, коем зовут двадцать девятое февраля Високосного года. А люди до сих пор пытаются задобрить его Бессмертную плоть, что обитает в Нави и насылает на Земли мор, да Морок. И шлют ему невест, в надежде, что когда-нибудь найдется та, что станет ему его Василисой и забудет он о проклятии Яви. Раз в четыре года жрицы, с помощью ритуала находят ту семью, которая должна отдать свою невесту. Девушка обязательно должна быть молода и помолвлена с молодцем. Иметь статус невесты, так как Бессмертный Константин, лишенный души, не сможет наречь девушку невестой. Такова Легенда о Константине, кто знает было ли это на самом деле или может за почти восемь веков эта легенда обросла небылицами и Константина, в народе прозванного Карачуном, может и не было никогда. Да только Весте от этого уже было все равно. Сейчас, лежа на дне маленькой деревянной лодки с факелами, которые почти догорели, ей было холодно и страшно. Умрет она от голода и холода или утонет где-то в водах бурного потока, может ее выбросит на берег, где ее останки обглодают дикие звери. И лишь маленький процент того, что она действительно попадет по ту сторону Яви и достанется монстру Константину, который неизвестно как распорядится ее душой и телом. Она почти не чувствовала ног. Ей показалось, что она слышит смех и шум воды. Веста резко села и пыталась вглядеться в темноту. Последний факел еле теплился светом и окончательно потух. Она сжала в руке медальон – подарок матушки и вслушалась в звенящую тишину. Тишину разрезал звонкий девичий смех и музыка, будто кто-то играл на свирели.

– На носочках темной ночью, – зазвенел тонкий голосок, – тень ее крадется, -звенел голос, будто ручеек бился о камни. – Свадьбы избегая, в отчий дом та не вернется, -где-то совсем рядом услышала Веста, – По вине судьбы жестокой в судно с белым саваном, – еще ближе пропели голоса, – взгляд бросая одинокий, прибыла к русалам. – журчали девичьи голоса, а деревянная лодочка начала раскачиваться. Веста чувствовала, что прямо под дном лодки происходят какие-то перемещения и невольно застыла от ужаса. К такому она не была готова. Ей хотелось закричать, но звук застрял в горле и не хотел выходить наружу. Справа лодку закачало сильнее, Веста резко обернулась и встретилась глазами с девушкой, вынырнувшей из воды. Ее волосы отливали болотисто-изумрудным цветом, а кожа, неестественно бледная, отдавала синевой. Глаза девушки смотрели не моргая, с любопытством и интересом, разглядывая незнакомку. Белые зрачки девушки то расширялись, то сужались, будто гипнотизируя Весту, она слегка наклонила голову и улыбнулась. Хотя улыбка эта напоминала дьявольский оскал с мелкими острыми зубками, будто у рыбы-пираньи.

– Пойдем с нами, девица, будешь нашему батюшке дочкой, нам сестрицей,– протянула она, – маня к себе одной рукой, второй, держась за борт лодочки, – песни будем петь, да с утопленниками в салки играть, – она снова оскалилась и наклонила голову в другую сторону, – жив-ва-я, – просвистела она, втягивая носом воздух, – теп-лая, – Веста вздрогнула от прикосновения ледяных пальцев к ее руке и резко отдернула руку, а второй, что есть мочи, сжимала подарок матушки. Ноздри русалки снова задергались, она втягивала воздух и снова прошипела, – Ведьма, – презрительно выдохнула она, – не наша ты, убирайся из моей реки, – злобно прошелестело создание и Веста почувствовала мощный удар по лодке, так что деревянная конструкция затрещала, по воде пошла рябь и мелькнул рыбий хвост. Зашумело все вокруг, на спокойной глади воды появлялось все больше и больше кругов. Несколько девушек-русалок вынырнули из воды и поспешили к лодке, толкая ее вперед. – Не наша ты, – шипели они, – не нужна ты нам, – свистели другие, – убирайся прочь! Веста зажмурила от страха глаза и прижала цепочку с кулоном к губам, прося у матушки помощи. Еще один удар и лодка разлетелась в щепки, а саму Весту подбросило вверх с такой силой, что казалось будто она умеет летать. Еще мгновение и боль пронзила ее тело, она почувствовала под собой землю, которая будто обожгла ее, изодрав колени в кровь. На лице жгла ссадина, видимо она упала на острый камешек, но в целом все было довольно неплохо. Она не стала утопленницей и кажется даже могла шевелиться. Она попробовала встать, кожу в некоторых местах саднило, но руки и ноги были целы, она могла идти. Оглядевшись, девушка еще сильнее удивилась. Мгновение назад она была в лодке, на реке и должна была оказаться на берегу, но ее со всех сторон окружал вековой лес. Сосны вздымались в высь так далеко, что неба будто и не было вовсе. Ветер шелестел и путался в кронах, а зимы, как и ни было вовсе. Всюду шелестела листва, а трава доходила Весте до пояса. Тропинок не было видно, будто и не ходил тут ни люд, ни зверь лесной. Веста пыталась вглядеться в темноту и шагнула вперед. Может стоило подождать рассвета, но девушке закрались сомнения, а будет ли этот рассвет и лучше сгинуть в лесу, в попытках спасти свою жизнь, чем просто ждать смерти. Ветер будто усилился, а листва зашелестела еще сильнее. Весте показалось, что вдалеке она видит свет, может быть там костер, где она сможет погреться и перевести дух? Она двинулась на свет, продираясь сквозь еловые лапы деревьев, которые хватали ее за юбку, будто когтистые лапы и царапали ей кожу. Весте показалось, что кто-то смотрит на нее, она обернулась, но не увидела никого, кроме деревьев, зашагав еще быстрее, она снова ощутила на себе взгляд. До света было почти рукой подать. Она уже почти бежала, как кто-то схватил ее за юбку. Она споткнулась и упала в траву. Подняв голову, над ней стояли три девушки, в ярко-зеленых нарядах, которые совсем не скрывали наготу, а скорее подчеркивали изгибы бедер мшистого цвета, они были удивительно высокие с травяными венками, которые сливались с зеленовато-бурыми волосами, спутавшимися неаккуратными прядками. – Приш-ш-ш-лая, – прошептали они и голос их слился с шелестом листвы, – пойдем с нами танцевать у костра, будешь нам сестрицею, а нашему батьке дочкой названой, – Веста отпрянула от них,– Жив-вая, – шелестели девушки, – Лешему на забаву, – девушки тянули к ней руки, манили ее но трогать не трогали, только рассматривали с любопытством белые кружева ее платья, – Пойдем с нами, путников пугать, – звенели они, – Веста почти под гипнозом сделала шаг в сторону лесавок, сжимая материн кулон. Но вдруг одна из них недовольно зашипела, – Ведьминым духом пахнет, уходи из нашего леса, не нужна ты нам! – и другие девушки подхватили стройным хором – Не нужна ты нам!

Ветер усилился и буквально подтолкнул Весту в спину, от неожиданности она закричала, но крик ее утонул в шуме вековых деревьев. Мгновение и леса будто и не было вовсе, будто морок отступил и перед ней возникли стены и башни замка, который пугал своим видом. Жуткие почерневшие от времени стены, острые башни, будто наконечники копий, зубья на воротах и множество костей и черепов вокруг ворот, будто весь этот замок был сложен из костей, будто они его продолжение. Веста поняла, что это не сон и не морок, она по ту сторону Яви.

Глава 5

Величественный замок внушал страх и был по-своему великолепен. Если говорить о завораживающей и пугающей красоте, то это было именно оно. Веста разглядывала башни, которые уходили своими шпилями в серый туман, нависшим над замком и не знала, что ей делать дальше. Замок Константина, она действительно перешла черту между миров и оказалась в Нави, потустороннем мире, населенном злыми духами и прочей нечестью, в котором обитал тот самый Князь-монстр, которому она была предназначена в качестве жертвы, чтобы это не значило. Она даже не могла осознать, какую роль она должна сыграть для него. Стать его обедом или забавой, или в скором времени пополнить его коллекцию костей и черепов. Мороз пробежал по ее коже, и она невольно сжалась.

– Что топчешься на пороге? – раздался странный голос, с раскатистым «р» и необычным акцентом, – заходи, коли пришла.

Веста озиралась по сторонам, но никого не видела, – кто здесь? – крикнула она и снова закрутила головой. – Здесь я, голову подними, дур-р-рья башка, – снова раздался голос. Веста задрала голову, но снова никого не обнаружила, и лишь одинокий черный ворон сидел на воротах. – Покажись, не бойся, – осмелев, выкрикнула Веста. – Было бы кого бояться, эй, девица, да ты неушто слепая? – Ворон вспорхнул с ворот, сделал круг над ее головой и приземлился у ее ног, – теперь хорошо видишь, девица? – произнес ворон и Веста невольно отшатнулась.

– Ты говоришь? – она с подозрением посмотрела на черную птицу и чуть наклонилась вперед, протягивая руку, чтобы убедиться, что он не кажется ей.

– Но-но-но, – ворон отлетел от нее на пару шагов, – только без рук, – предупредил он, посверкивая черными, как бусинки глазами. – Я терпеть не могу эти ваши людские штучки и даже не тяни ко мне свои ручонки, – фыркнул он. – Прости, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть, я никогда не видела говорящую птицу. – Птицу, – презрительно каркнул ворон, я Вран Вранович и я не какая-то птица, а страж этого замка. Вот уже восемь веков стою на страже замка, вот уже восемь веков здесь появляются девушки, но я впервые вижу, чтобы девушка пришла на своих двоих. – Он подозрительно наклонил голову, рассматривая Весту. – А как они приходят? – удивилась Веста. – Их доставляют русалки или дочери Лешего, но пройти через тех и других и остаться при своем уме, – хмыкнул Вран, – это что-то новенькое. Он вспорхнул на ворота, и они беззвучно начали открываться. – Заходи коли пришла, но не думай, что когда-нибудь сможешь выйти отсюда. Много девушек погибло здесь, многие не дошли, многие свели счеты с жизнью сами. Умерли от голода и одиночества. Какова будет твоя участь я не знаю, – он приподнял крылья, указывая на вход в замок, приглашая весту пройти.

Веста не спеша направилась через огромные врата, вид мрачных стен несомненно пугал девушку. Замок Константина, окруженный высокими стенами из черных костей. Эти кости принадлежали древним существам, давно канувшим в Лету, и их возраст исчислялся тысячелетиями. Они словно впитывали в себя тьму ночи, превращая замок в грозную крепость, навевающую ужас на всякого, кто осмеливался приблизиться.

Ворота замка были сделаны из массивных челюстей древнего дракона, чьи зубы сверкали, как острые кинжалы. За воротами начинался длинный коридор, устланный ковром из перьев сказочных птиц, каждая из которых была убита ради этой цели. Перья переливались всеми цветами радуги, создавая иллюзию движения, будто птицы вот-вот взлетят и унесутся прочь.

Стены замка украшали картины, написанные кровью, изображающие сцены великих битв и трагедий. Каждая картина рассказывала свою историю, полную страданий и боли. Потолки были покрыты паутиной, сплетенной из серебряных нитей, которые мерцали в тусклом свете факелов, висящих вдоль стен.

Даже воздух в замке был пропитан страхом и отчаянием, заставляя сердца биться быстрее и дыхание сбиваться. Веста шла по лабиринтам замка, ощущая, как громко бьется ее сердце и эхом раздается по пустым огромным залам. Ей казалось, что вот-вот она встретит Константина, которого в Нави звали Кощеем и на этом закончится ее никчемная короткая жизнь. Вран летел рядом, указывая путь, чтобы девушка не заблудилась среди комнат. Он впервые решил сопроводить девушку прямо к князю, была она какая-то другая, не такая как все остальные, которые рыдали, бились о стены, да сбрасывались с обрыва при виде кощеева замка.

Её сердце билось так быстро, что казалось, оно готово вырваться из груди. Каждый шаг по холодным каменным плитам эхом отдавался в ушах, усиливая чувство тревоги. Воздух вокруг был тяжёлым, насыщенным запахом пыли и заточенности, словно этот замок никогда не видел солнечного света. Холодные стены, покрытые паутиной времени, давили на неё, словно хотели поглотить целиком.

Она шла вперёд, хотя ноги едва слушались. Страх сжимал горло, мешая дышать, но она знала, что отступать нельзя. Её судьба уже предрешена, и назад дороги нет. Перед глазами мелькали образы родных и близких, лица друзей, которые остались далеко позади, в мире живых. Слезы застывали на глазах, но она не позволяла им пролиться. Нужно быть сильной, нужно выдержать всё, что ждёт впереди.

Свет факелов, мерцающий на стенах, отбрасывал длинные тени, придавая всему происходящему ещё более жуткий вид. Где-то вдали слышалось тихое завывание ветра, проникающего сквозь щели в стенах, словно сама природа пыталась предупредить её об опасности. Она ощущала, как волосы на затылке встают дыбом, а кожа покрывается мурашками.

Страх сковывал её тело, но она продолжала идти вперёд, потому что выбора у неё не было. Её глаза метались по сторонам, пытаясь уловить хоть какой-нибудь признак жизни, но вокруг царила лишь мёртвая тишина.