Жертва

Я подошла к двери под темнеющим небом, и навесила на лицо приветливую улыбку.

Я постучала в дверь, прежде чем войти.

– Эй?
– неуверенно позвала я.

Где все?

Я сделала несколько настороженных шагов внутрь, пока не оказалась в той части дома, которая просматривалась снаружи. Теперь, когда небо потемнело, через окно было трудно разглядеть машину Скотта и лес за ней.

Красивое место,– подумала я, медленно поворачиваясь на месте. Это было сочетание старого и нового, идеальная дизайнерская находка, которая, должно быть, стоила совсем немало. Высокий сводчатый потолок с перекрещивающимися дубовыми балками был напоминанием "старого", а минималистичная, современная обстановка определенно была "новой". Я вошла в великолепное помещение, проведя пальцами по длинному красному дивану в центре комнаты. Большие абстрактные картины, которые выглядели так, будто им место в музее, украшали выкрашенные в белый цвет стены из остроконечного камня, и мой взгляд привлекло одно из них - огромное полотно над постмодернистским, блочным камином, которое изображало, казалось, море крови.

Эй, возможно, эти ребята будут не против того, что я пишу экстремальные ужасы, в конце концов...

Жаль, что я собираюсь убить этих ублюдков.

Внезапно огромная комната наполнилась светом, и я в испуге подпрыгнула, кружась на месте.

– Я вижу, ты любуешься моей любимой картиной. Она прекрасна, не так ли? Красивая и одновременно уродливая, отталкивающая и притягательная, настоящее сопоставление.

Мужчина протянул руку, и я сделала неловкий шаг к нему, чтобы пожать ее. Итак, это был мистер Томас Джонс. Отец любви всей моей жизни. В тот момент я могла думать только о том, что он выглядит именно так, как я ожидала.

– Очень приятно наконец-то познакомиться с тобой, Хлоя. Скотт так много рассказывал нам о тебе.

Я поняла, что уставилась на него; я чувствовала себя не в своей тарелке, застигнутая врасплох. Для своего возраста он совсем неплох. Я ожидала увидеть старого, запыленного пердуна в твидовом пиджаке, с круглыми очками и седыми волосами, и именно это я и получила. Но у него была гордая осанка, проницательный взгляд и в нем чувствовалась сила. И я подумала, насколько большой у него член? Вид интеллектуала может быть довольно возбуждающим.

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, - промурлыкала я, наконец-то обретя голос.
– Я ждала этого всю неделю.

– О, мы тоже.

Его взгляд скользнул по моему телу не совсем по-отцовски, и я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу. Не от смущения, а от возбуждения. Черное платье длиной до колена, которое я выбрала, определенно было лучшим выбором - стильное, строгое и как раз довольно открытое и облегающее.

– Скотт никогда не упоминал, какая ты красивая.

Грязный старый ублюдок,– с восторгом подумала я.
– Это будет весело...

– Скотт также никогда не упоминал, какая ты очаровательная.

Я покраснела еще сильнее и помахала рукой перед своими горящими щеками, чтобы скрыть смущение.

– О, перестаньте, правда. У вас красивый дом.

– Спасибо. Не хочешь присесть?
– сказал он, жестом указывая на длинный красный диван.
– Могу я предложить тебе выпить? Я пью виски.

– Звучит неплохо. Я тоже выпью.

– Наш человек, - сказал он, подмигнув.

Я наблюдала за его широкой спиной, пока он деловито разливал напитки у стеклянного шкафа в стиле арт-деко, который стоял рядом с огромным окном.

Я снова задумалась о том, каково это - трахаться с мистером Джонсом. Был ли он легковозбудимым, как Скотт? Не отклоняется ли его член влево, как у моего жениха? Как хорошо он лижет киски?

Ну, если нет, то я просто сделаю это сама и покажу ему, как мне это нравится...

– Итак, Скотт сказал мне, что ты писательница, - сказал он, внезапно развернувшись и поймав мой взгляд на себе.

Я почувствовала, как мои щеки снова запылали под его взглядом; Интересно, он догадается, что я горячая возбудившаяся сучка, которая уже потекла?

Или просто подумает, что я милый, нервный цветочек.

– Да, я просто занимаюсь самопубликацией, ничего особенного, - сказала я в своей ложной скромности.
– Не то что вы.

Он поднял густую черную бровь в вопросительном жесте.

– Как я? В каком смысле?

– Вы знаете. Я не профессор университета на пенсии, который пишет научные статьи и академические учебники. Я пишу, чтобы развлечь себя и, надеюсь, развлечь других. Но я не Хемингуэй, если можно так выразиться.

Так держать, Хлоя, не выдавай игру слишком рано.

– Что ты пишешь, Хлоя?

Черт,– подумала я, - неужели Скотт не сказал ему? Неужели он выставил меня более успешной и популярной писательницей, чем я была на самом деле? Неужели Скотт стыдился меня из-за того, что я писала?

– Ужасы.

В его голубых глазах что-то промелькнуло, хотя я не была уверена, что именно.

– Я знаю это, но я не знаю деталей, Скотт просто сказал, что я должен спросить тебя.

Большое спасибо, Скотт,– подумала я со злостью.
– Ты мог бы предупредить их...

– Я пишу экстремальные ужасы, думаю, это можно назвать довольно мрачными вещами.

– У меня слабость к экстремальным ужасам.

Я удивленно посмотрела на него.

– Думаю, вы просто проявляете вежливость.

– Нет, я испытываю уважение к инновациям и воображению. Ты увидела свободную и приносящую доход нишу на рынке, и ты заняла ее. Ты осмелились мыслить нестандартно, и я считаю, что ты молодец.

Этот разговор шел не так, как я ожидала. Скотт описал своих родителей как добрых людей, но несколько старомодных и придерживающихся более консервативных ценностей. Он сказал, что они не против того, чем я зарабатываю на жизнь, но в то же время они не захотят это читать.

Опять ошибся, Скотти.

– Я удивлена, - сказала я.

– А чему ты удивляешься? Люди многогранны, тебе не кажется, Хлоя? Никто никогда не бывает таким, каким кажется.

Вот это точно,– подумала я с безмятежной улыбкой.

– Нет, думаю, нет.

– Я рад, что мой сын встретил такую девушку, как ты, вы идеально подходите друг другу; его практичность и твоя креативность так хорошо сочетаются.

– Да, думаю, да. Я думаю, что Скотт просто великолепен в своем деле. Быть инженером-электриком - это не что иное, как гениальность, насколько я понимаю. Он такой умный.