Жертвенные львы
Шрифт:
Закончив разгрузку, Гамба обернулся, заметив, что от хижин на самом краю волнолома к посадочной площадке уже бредут тощие поникшие фигуры.
Вокруг самолета царила строгая красота, прожить в которой сам Цикл долго бы не сумел. Безжизненные каменные пятаки лишь кое-где стыдливо прикрывались накидками из мха, карликовым кустарником, устойчивым к засухе, да еще ковылем и крохотными кактусами.
Процессию, как и ожидалось, возглавлял сам Гэлле: плечистый желтолицый старик в просторном шерстяном пончо. Взмахнув ассоном из крохотной горной тыквы, он указал работникам на выставленные возле самолетного борта коробки. Бусины, птичьи клювы и змеиные черепа, украшавшие погремушку, забренчали,
– Доброе утро, сорванец! – гулким голосом, словно из латунного кувшина, поприветствовал он Витторио, распахивая объятия. – Давно не навещал старика…
– Здравствуй, Гэлле. – Цикл осторожно обнял старого знакомца, стараясь не прикасаться ледяной зеркальной маской к его морщинистой щеке. – Дела закружили…
Он не знал настоящего имени человека, за советом к которому летал еще его отец, как не знал и его биографии. Местные жители, поставлявшие отшельнику еду и нужные мелочи, утверждали, что он коренной перуанец. Сам Гэлле давал понять, что корни его рода тянутся с Гаити. При этом внешность и акцент скорее выдавали в нем бразильца, причем какое-то время пожившего в Старом Рио с его характерным говором Анклава.
Отшельник обернулся, недовольно взглянув на троицу медлительных рабов. Что-то рявкнул на довольно грязном кечуа, встряхнул погремушкой. Понурые худосочные людишки с оловянными глазами и отвисшими челюстями зашевелились чуть активнее. Подхватили коробки, потащили к центральному дому. По крышам уже мазнуло солнце, все выше и выше поднимавшееся над восточными вершинами.
– Ты опять слишком добр ко мне. – Старик улыбнулся, отчего по широкому безбородому лицу заскользили змеи морщин. – Балуешь подарками… Думаешь, если я живу в горах, мне и кушать нечего? Останешься к завтраку, и я угощу тебя замечательным юношей из горных равнин…
– Нет, Гэлле, благодарю тебя, – вежливо поклонился Гамба. – И как ты только можешь это есть?
– Пищу тела не выбирают, в отличие от пищи духа, – многозначительно ответил тот, обнажая крепкие белоснежные зубы. – Это жертва, такая же как крынка молока или козья нога. Времена непростые, знаешь это не хуже меня, сорванец. Жители окрестных деревень сами несут ее мне, и отказать в принятии подношения – оскорбить духов…
Мимо мужчин по тропинке прошагали рабы с коробками. Безвольные, лишенные души живые механизмы, с оглядкой на которых Цикл создавал собственную прислугу. Разница состояла лишь в том, что человек в зеркальной маске пользовался достижениями технологий, пока старик призывал мощь Традиции. Ничего, совсем скоро Гамба научится совмещать силы, и тогда…
– Ты хунган, – уводя разговор с неуютной темы, пожал плечами Витторио. – Тебе виднее…
– Не называй меня так, сорванец, я же просил, – нахмурился Гэлле.
– Прости… непостижимое вызывает во мне злость, а она толкает на недостойные поступки, – честно сознался Гамба, в подтверждение слов мягко сжав предплечье наставника.
Конечно, он знал, что Гэлле не любит, когда его именуют хунганом. Он оставался так называемым диким хунси, посвятив себя Традиции Иисуса Лоа без многочисленной паствы, храмов или свит священнослужителей мелкого ранга. Хотя на самом деле, и это также было известно Циклу, старик был бокором – настоящим dd в мире служителей Католического Вуду…
Они зашагали вслед рабам, лишенным души. Ветер рассвета завывал в скалистых трещинах, играл с побегами ковыля. Тряхнув ассоном, Гэлле лукаво покосился на гостя в красном плаще и необычной зеркальной личине.
– Ты добыл бубен хунганов из далекой страны, – сказал он. – Человек, ставший твоим врагом, помог тебе в этом…
Не спросил, а именно констатировал, и Витторио с трудом сдержал дрожь волнения.
– Возможно.
Но он мне не враг – на задание я послал самого лучшего и преданного исполнителя… Ты что-то видел, Гэлле?– Духи Лоа нашептали мне, что ты почти добился своего, мальчик…
Они добрались до хижины-умфро – личного храма отшельника, где рабы бокора составляли коробки на землю. Взмахом погремушки-ассона старик отослал их прочь, в удаленный дом для прислуги. Открыл дверь умфро, пробормотав короткую молитву, пригласил гостя за собой. Гамба, одними губами повторив заученные слова молитвы, перешагнул порог, с интересом осматриваясь.
Со времени его последнего визита ничего не изменилось. Поменялись миски с жертвенными кушаньями вокруг священных столбов-митанов. Да на алтаре добавилось икон с ликами святых, разноцветных кувшинов и глиняных бутылок, в которых томились души пленников. Еще Витторио заметил, что старик обновил кожу на ритуальных барабанах, стоявших у алтаря.
Свет давали десятки, если не сотни, разнокалиберных свечей, круглые сутки горевших по периметру круглого зала.
– Ты на верном пути, Витторио, – покивал седовласой головой Гэлле. – Духи восхищаются твоим упорством. Некоторые рекомендуют пустить тебе кровь, пока это не поздно… Но большая часть видит за тобой силу и большие свершения…
Сердце Гамбы вновь екнуло, он сглотнул комок. Казалось, взгляд старика проникает прямо сквозь забрало маски, внимательный и пытливый.
– Я собрал еще не все, – осипшим голосом ответил он бокору.
– А всего и не сумеешь… – Перебирая сваленные на алтарь свитки, опечатанные сургучом, Гэлле отмахнулся. – За долгую жизнь Земля повидала тысячи Традиций, сменявших одна другую, как времена года. Найти артефакты всех – задача непосильная. Даже тебе, сорванец… Да и кто знает, сработает ли наш план?
Он прекратил задумчиво ковыряться в свитках. Дотянулся до бутылки с ромом, стоявшей на дальнем краю алтаря. Откупорил, понюхал, в руке его волшебным образом появился мутный стакан. Старик плеснул, гостю не предлагая.
– Кто знает, какой из собранных предметов даст тебе силу под небом нового мира? – продолжал Гэлле, даже не поинтересовавшись причиной визита – ее духи Лоа нашептали старику еще до того, как «Колибри» присел на реактивную струю. – Сразу несколько? Или молчащими окажутся все? Мы с тобой похожи на слепых настройщиков сложнейшего музыкального инструмента. Настройщиков, не имеющих ни малейшего представления, что перед нами… Клавесин? Рояль? Семиструнная гитара? Голос какого из собранных тобой сокровищ отзовется в сердце чужого мира, вызовет резонанс, заставит расшифровать ноты и начать игру?
Он глотнул рома, поморщившись и улыбнувшись одновременно. Налил еще, поставил бутылку обратно на пестрый алтарь-педжи. Обошел митаны по часовой стрелке, что-то пробормотал, а затем снова обратился к Гамбе:
– Остановись, Витторио… Лучшее часто становится врагом хорошего. Пусть вольт, знать про который не пришел час, станет последней находкой. Я буду опечален, если такой хороший мальчик, как ты, проснется поутру и поймет, что ему уже восемьдесят лет… Большая часть которых потрачена на собирательство предметов старины… Мятежные духи шепчут, что теперь задачей должен стать поиск пути. – Он тряхнул погремушкой, заставив полую тыковку грозно зашелестеть. – Мало собрать сокровища. Главное – придумать, каким образом усыпить дракона, сторожащего пещеру. Думай, как ты сумеешь обмануть стража. Пойми, кто может стать союзником в этом деле, а кто врагом. Потому что, если ты не найдешь способа миновать взор крылатого змея, все твои усилия были напрасны…