Жесть

— Хорошо продумано. Дорого.

— А то! И что обидно, проникнуть в шахту по этим трубам нереально. А как было бы красиво накрыть всю эту артель! Здрасьте, не ждали? А вот вам плазменных гранат охапка забесплатно! Но не получится ничего, кто не сгорит в оврагах, задохнется, а не задохнется и в трубах не застрянет, того скорги сожрут. Со всех сторон шахта прикрыта.

— Тогда остается лишь дождаться, когда первую партию скоргиума поднимут на поверхность, и перехватить… инициативу уже наверху.

— Толково мыслишь, Лис. Толково, базара нет! Только беда не приходит одна, понимаешь? Я тоже так хотел. Дождусь, думал, тормозну караван, и предъяву шефу кину. Что ж ты, начальник, совестью торгуешь, кидалово устраиваешь. Не по понятиям это. Все к тому и шло, да только облом какой-то случился. Вчера буквально вечерком прислал мне весточку человечек один: замолчала шахта, как немая. Ни м-связи, ни шума, ни писка хотя бы.

— Скорги?

— Первая мысль такой и была. Подгадили, думаю, опять паршивцы механические, сожрали сталтехов, несмотря на дальнее родство. А потом новый человечек на связь вышел. Нет, сказал, ни при чем тут скорги. Связь не только с техникой пропала. Жженые тоже потерялись. И не просто потерялись, по очереди.

— Тоже не исключает варианта с нападением скоргов.

— Жженых мнемотехников какими-то там скоргами напугать? Не-ет, братец Лис. Этим их не испугаешь. Они сами какого угодно скорга напугать могут. Хоть целое войско железок будет. Мнемотехники такого уровня так вот запросто не сдаются.

Виктор Андреевич взял театральную паузу.

— Договаривайте, — Лис вздохнул. От устроенного боссом мафии спектакля у Лиса, честно говоря, уже пошла кругом голова.

— Третий мой человечек кино прислал. С камер внутреннего наблюдения срисовал картинку. Посторонние в «подземной лодке» побывали. И в шахте тоже. Как раз за минуту до потери связи.

— Посторонние?

— А наверху в это время военные какую-то «Зарницу» устроили. Вроде как пострелять по биомехам вышли. Дракона, говорят, завалили, несколько бронезавров сожгли, ну и так, по мелочи. Да еще, люди говорят, они там жженых каких-то положили с десяток. То ли случайно, то ли до кучи, непонятно. Но все это точно над шахтой. Совпадение, думаешь?

— Сомневаюсь.

— Вот. Я тоже сильно сомневаюсь. Понимаешь теперь, к чему клоню?

— Военные кинули шефа, опередив вас.

— Теперь уже нас, французик, — Виктор Андреевич уставился Лису в глаза. — Нас с тобой. Ты ведь теперь не соскочишь, со мной будешь, да? Не камикадзе же ты, верно?

— Чего вы хотите от меня? — резко сменил тему, а заодно и тональность Черный Лис.

— Ну не того, чтоб ты тупо смотрел, как такой хабар уплывает, это точно. Я по своим каналам провентилирую, что и как. Кто шахтеров подрезал, куда товар вывез, если успел, как его перехватить. А ты по своим каналам тему пробивай. Я знаю, у тебя агентуры много и с наемниками контакт хороший. Возьмем караван, поделим ровно. Дальше вместе пойдем, на ступеньку каждый поднимемся. Организацию перекроим, из застоя выведем, еще круче поднимемся. Там вообще делить нечего будет, разве что мир по полушариям. Так ведь договоримся, вон, как мы с тобой друг друга поняли. Влет! Не то что с упырем этим. Ладно, понять его нетрудно, переживаемый момент, но кидалово — это перебор, это не прощается. Понимаешь меня?

— Понимаю, — Лис кивнул.

У него имелся собственный вариант дальнейшего развития событий, но сейчас озвучивать его Лис не собирался. Да и вообще не собирался посвящать «ноль второго» в свои реальные планы. Босс мафии наверняка не одобрил бы их. Ведь Лис вовсе не имел намерения делить Организацию на двоих. Союз с Виктором Андреевичем Черный Лис рассматривал исключительно, как временную меру. Впрочем, и Виктор Андреевич наверняка думал вовсе не то, что говорил. А вернее, так красочно расписывал.

— Вот и договорились, — босс протянул Лису руку. — Давай, пожми, выпьем на посошок да разбежимся. Время не ждет.

— Да, время дорого, — Лис пожал боссу руку, но отпустил не сразу. — Еще один вопрос, Виктор Андреевич.

— Задавай.

— Вы сами как думаете, могли военные быстро и незаметно, даже под прикрытием канонады, пробурить новую шахту, пусть и небольшую в диаметре, взломать «подземную лодку», а затем спуститься в шахту и в кромешном аду, под давлением, да еще в стоградусном пекле, устроить сталтехам судный день?

— Считаю, нет, — не раздумывая, ответил Ушицкий. — Звучит, как полный бред.

— Как же тогда в шахту проникли посторонние?

— Как-то так, — Виктор Андреевич усмехнулся и пожал плечами. — Точно знаю одно. Никакой новой шахты они не рыли.

— Тогда они прошли по дну пылающих расщелин, а затем по «газоотводным» трубам. Прошли практически через ад, в котором плавятся роботы и прогорают даже лучшие скафандры, и через десяток шлюзовых заслонок.

— Получается, так.

— И кто они после этого?

— Серьезные пацаны.

— Вот именно, — Лис покачал головой. — Тяжелый случай. Вам не кажется?

— Справимся, — уверенно ответил босс мафии. — И не таких обламывали. Уж поверь, французик, моему богатому жизненному опыту. Справимся. Век воли не видать.

«При определенных обстоятельствах человек вполне может прожить без очень многих вещей. Например, без искусства, спорта и развлечений. Когда постоянно борешься за выживание, тебе не до них. Также человек вполне способен обойтись без спиртного и дурманящих веществ, ведь постоянный боевой стресс они все равно не снимают, а попасть в передрягу под кайфом гораздо проще, чем в трезвом виде. Бывает, что человеку не нужны и эмоции, ведь зачастую они заставляют совершать нелогичные, а потому опасные для жизни поступки.

Если потребуется, все это вполне реально выбросить из списка вещей, продуктов и привычек первой необходимости. Вот только что останется? Вода, еда и одежда? Боевые навыки, звериное чутье на опасность и обостренный донельзя инстинкт самосохранения? И кем мы станем, если ограничимся таким скудным набором выживания? Хищниками?

Да, человеческий разум у нас останется, а вместе с ним останется изобретательность, абстрактное мышление и способность быстро приспосабливаться к любым условиям обитания. Еще у нас останутся знания, по большей части бесполезные, угасающие, обременительные. Наконец, невозможно растерять все чувства. Пусть даже в аду, подобном Зоне Смерти.

В общем, что-то человеческое мы в себе сохраним, но никого из нас нельзя будет назвать полноценной личностью. Мы превратимся в примитивные модели самих себя образца довоенных лет. Превратимся в пресловутых механоидов: в существ, формально живых, но больше похожих на машины, чем на людей.

Впрочем, почему превратимся? Этот прогноз уже сбылся. Мы уже в них превратились. Все, кто живет, или правильнее — функционирует в Зоне Смерти, давно не имеют ничего общего с людьми из нормального мира. Мы даже внешне мало похожи на своих родственников, теперь бесконечно дальних, проживающих по ту сторону гравитационных Барьеров, ограничивающих пять разбросанных по континенту локаций Зоны Смерти.