Жестокая болезнь
Шрифт:
— Угу, — он кивает несколько раз, обдумывая мой ответ. — Теперь это имеет смысл.
Уголок моего рта приподнимается в легкой улыбке.
— Почему?
Он перечисляет причины по пальцам.
— Ты была единственной сопровождающей из другой компании. Тебя раздражало мое присутствие. Предположительно, я был помехой. Ты глазела на мартини Эриксона… в который, как теперь понимаю, должны были попасть наркотики. И самое очевидное: Эриксон придурок. Тот тип парня, у которого есть несколько женщин, жаждущих возмездия.
Я фыркаю от смеха.
— Ты очень наблюдательный.
—
Делаю глоток капучино.
— Ну, ты же знаешь, что говорят о любопытной кошке15.
Его улыбка теплеет, когда он впивается в меня взглядом.
— Не люблю кошек. Слишком дикие.
— Верно, — провожу языком по губам, рассматривая его. Любопытная натура, прямо как ученого. В это я могу поверить. Лезу в свою недешевую сумку и достаю карманные часы.
— Зачем ты носишь с собой старинные часы? — двигаю их к нему по столу.
Он берет часы, и я замечаю, как его тело заметно расслабляется, взяв их в руки. Как я поняла прошлой ночью, этот предмет очень важен для него.
— Сестра подарила, — он открывает крышку. Его пальцы благоговейно прикасаются к циферблату, а голубые глаза изучают предмет. — Перед тем, как умерла, — добавляет он.
Сестра. Это объясняет надпись. Я бы выразила свои соболезнования, но не чувствую необходимость разыгрывать сочувствие. Он воспринял бы это как банальность. И слава богу.
— Итак, это гибристофилия16? — внезапно спрашивает он, застигая меня врасплох.
— Что, прости?
— Как ты пришла к тому, чтобы заниматься местью, — он кладет часы в передний карман. — Разновидность парафилии, это когда девушку привлекают опасные мужчины, такие как серийные убийцы… или, возможно, придурковатые финансовые консультанты?
— Ух ты. С тобой, правда, неловко общаться, — делаю еще один глоток кофе.
Несмотря на критику в его адрес, крошечная частичка внутри меня такая же. Если бы я не потратила годы на изучение того, как сливаться с толпой, вероятно, была бы еще более неловкой, чем он. Я не могу винить этого парня за то, что он тратит все свое время на изучение методов лечения болезней, а не на манипуляции. Это достойно восхищения.
— Или, может быть… — он передвигает свой стул вокруг стола, поближе к моему. — Дело в самой опасности. Или кто-то обидел тебя. Кто-то близкий. И ты стала обиженкой, стремящейся к праведной мести.
Теперь я смеюсь от души. Он улыбается, наслаждаясь звуком.
— Ничего из вышеперечисленного, — говорю я, отбрасывая с плеч свои недавно выкрашенные волосы. — За это хорошо платят.
Он качает головой.
— Я на это не куплюсь. На самом деле ничто и никогда не связано с деньгами. А еще, после быстрого поиска в Гугл я узнал, что у тебя много денег.
— Семейные деньги, — поправляю я. — Не мои.
Он просто наблюдает за мной, ожидая.
Проводя кончиком пальца по кружке, возможно, впервые в жизни, думаю о
том, как оказалась там, где есть. Я не склонна к рефлексии17.— Хорошо, — говорю я. — Вот правда. На первом курсе «Брауна» я решила, что колледж не для меня. Мама хотела «поставить меня на место» и лишить всех финансовых средств. Я всегда хорошо разбиралась в компьютерах, а в дарк-нете можно найти множество подработки.
Он поднимает руку.
— Подожди. Просто так? Нет, эй, у меня был вариант поинтереснее.
Я вздергиваю подбородок.
— Наткнулась на объявление о работе в отместку и согласилась, — пожимаю плечами. — Я знала, что у меня это хорошо получится, так и было.
Опускаю некоторые более мелкие детали, например, то, что вызывающая выброс адреналина опасность, окружающая мою работу, — это единственное, что проникает в бесчувственные части меня. Не самая лучшая тема для разговора. По общему признанию, Алекс заставил меня раскрыться больше в первые пять минут разговора с ним, чем с кем бы то ни было еще.
Это осознание любопытно и немного тревожно — и по-своему волнующе. Это совсем другое дело. Давненько я не испытывала ничего подобного.
Его решительный взгляд удерживает мой.
— Возможно, ты самый решительный человек, которого я когда-либо встречал.
— Что я могу сказать? Месть у меня в сущности. Мне это подходит.
— Получается, все дело в деньгах.
Я киваю в знак согласия.
— Иногда все оказывается так просто.
— И что же сделал наш друг Эриксон, чтобы заслужить место в списке?
— Я не обсуждаю клиентов или цели, — говорю я. — Уже промах то, что ты знаешь, кто он такой.
— Ну, давай, — подталкивает он. — Кому я расскажу? Я весь день провожу в лаборатории и разговариваю с молекулами и клетками.
Я не поддаюсь.
— Ни в коем случае. Не следует ввязываться в это, Алекс.
Его губы растягиваются в милой улыбке.
— Что? — спрашиваю я.
— Мне нравится, как ты произнесла мое имя. Звучит так, будто мы друзья.
Я тянусь за своей кружкой.
— Поучись самосохранению, или продолжишь просыпаться в кладовках, — допиваю остатки остывшего капучино.
Он наблюдает за мной, допивая остатки своего кофе. Официантка предлагает нам еще, и я качаю головой.
— Счет, — говорю я. — Спасибо.
— Ты не обязана за меня платить, — говорит Алекс.
— Это самое малое, что я могу сделать, — лезу в свою сумку. — Ну, после того как я накачала тебя наркотиками и все такое, — делаю паузу, держа в руках кошелек. — Хотя ты правда испортил мою миссию.
— Извини за то, что встал у тебя на пути, — говорит он, но хитрая ухмылка показывает, что он ни в малейшей степени не сожалеет.
Я оплачиваю счет и убираю кредитную карту в сумку.
— Было… интересно познакомиться с тобой, доктор Алекс Чемберс. Желаю счастья и постарайся не попасть в мой список.
— Подожди… — он тянется к моему запястью, но в последний момент останавливается. — Прости. Рефлекс. Но я быстро учусь. Никаких прикосновений.
Остановившись, я смотрю на него сверху вниз. Ожидаю.