Жестокая свадьба

Не то, чтобы она не доверяла сестре, скорее, жалела ее. А с Костей намного спокойнее…

— Выспись в пути, детка, — на прощание сказал он ей, — и меньше думай.

Дана так и делала. Спала или просто лежала с закрытыми глазами. Совсем не думать не получалось, но думать она старалась не только о Данияле, а обо всем сразу.

Ощущения были необычными, как будто ей снова восемнадцать и она торопится на свидание. Далековато свидание, конечно, но это всего лишь подтверждало, как за последние месяцы расширились ее горизонты.

А вот вспоминать она себе не запрещала. С замиранием сердца вспоминала первые, самые трепетные свидания с Даниялом, когда он не позволял ничего лишнего, при этом глаза так и пламенели желанием. В сотый раз задавала себе Дана вопрос, как сложилась бы ее жизнь, не вмешайся в нее люди, чьи планы она разрушила.

Ответа не было. Одно она знала точно: спустя пять лет это была бы совсем другая Данка. Лучше или хуже, не важно, но другая. Точно так же, как и Даниял.

К ее удивлению, в аэропорту Гонолулу ее ждали. Невысокий смуглый мужчина с шапкой черных волос держал в руках табличку с надписью «Dana Bondar». Встречающего звали Макайо, и он улыбался так широко и радостно, как будто встретить Данку было самым большим счастьем в его жизни.

Конечно, это было приятно. Через десять минут они с Макайо уже болтали как старые приятели, точнее, рот не закрывался у Макайо. Он рассказал о себе — не женат, но есть трое детей, чем сразу же напомнил одного доброго знакомого.

Макайо надавал Данке всяких дельных советов, надоумил на все случаи жизни говорить: «Алоха!» — и пообещал научить играть на укулеле, миниатюрной четырехструнной гавайской гитаре. Она и не заметила, как приехали в отель.

Дана вошла в номер, ключ от которого ей выдали на ресепшене. Она догадывалась, чей это номер, но на пороге все равно замерла, уловив знакомые нотки.

В воздухе витал не просто парфюм Данияла, здесь все им пропахло, этим знакомым и приводящим в трепет ароматом. Администратор сообщила, что номер забронирован на них двоих, только вот Данку ждали двумя днями позже. Сегодня ветрено, и господин Баграев ушел с самого утра на пляж Банзай Пайплайн.

Дана быстро приняла душ, предварительно нанюхавшись Даниялового имбирного геля для душа. На широкой кровати, от одного вида которой сладко защемило внутри, нашла небрежно брошенную черную футболку. Не удержалась, потерлась щекой о мягкую, пахнущую Даном, ткань, и как наяву услышала ехидное:

«Может, лучше потереться сразу об ее обладателя? А то попахивает фетишизмом, детка».

Данка даже отшатнулась, а затем со вздохом сложила футболку на краю кровати. Если внутренний голос говорит с интонациями Аверина, это явный признак того, что к внутреннему голосу следует прислушаться.

Переоделась в сарафан и отправилась к океану. Океан был неспокоен, Макайо говорил, что сегодня хорошая волна, и Данка с замиранием сердца вглядывалась в горизонт. Вот только…

Она ожидала увидеть ту ужасную огромную трубу. Сейчас волны, конечно, были довольно большими, но ничего похожего на видео, которое показывал Костя. Правда, двое или трое серферов успели свалиться в воду, Данка вздрогнула и зажмурилась.

Надо как-то убедить Данияла, отговорить, если он хочет что-то доказать, совсем не обязательно это делать в такой вот форме. Вот только как до него добраться?

Дана вошла в воду — теплая, Макайо хвастался, что она такая круглый год, приглашал приезжать зимой. Если подойти ближе и позвать, интересно, Дан услышит? Она зашла по грудь, набрала побольше воздуха и крикнула:

— Даниял! Даниял, ты меня слышишь?

А потом со стороны берега услышала громкое:

— Данка! Ты откуда взялась?

Обернулась на крик и увидела Данияла. Их глаза встретились, и больше ничего не нужно было объяснять, Дан сунул стоящему рядом парню свой борд и побежал к ней по мелководью. Сама Данка как будто приросла ко дну, она бы и хотела пойти навстречу, а не получалось.

Так и дождалась, пока Даниял сам добрался до нее и сжал в объятиях.

— Откуда ты взялась, любимая? У тебя же билет на послезавтра забронирован, я готовился к встрече…

— С цветами и оркестром? — спросила Данка, обнимая загорелую шею, по которой струйками стекал Тихий океан.

— Почти, — белозубо улыбнулся Дан. Он прилично загорел за эти дни.

— Не надо, — она прижалась лбом к влажному лбу, — не надо оркестры.

— Хорошо, как скажешь, — Дан приник солеными губами и потянул под воду.

Целоваться под водой Данке не доводилось, это было… необычно, правда, пришлось сразу всплыть, как только стало не хватать воздуха.

— Костя перебронировал билет? — спросила Дана, Даниял кивнул, беря в руки ее лицо и жадно разглядывая.

— Наверное. Я хотел пригласить тебя на свидание сюда, на Оаху, Аверин выпытал у Оли, что ты делала американскую визу. Но там не вся процедура пройдена до конца, тебя не впустили бы сюда, вот Аверин и вызвался помочь. У меня поездка была запланирована давно, я подстраиваюсь под Джейка, это мой тренер, — Дан обернулся на парня на берегу, тот приветливо помахал рукой. — Думал как раз потренироваться, пока ты прилетишь.

— Даниял, — она собралась с духом, — Костя показал эту ужасную волну. Я так рада, что успела… Я так боюсь за тебя, я читала, что там можно покалечиться и даже убиться.

— Ты что, Даночка? — Дан приподнял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Меня спасать прилетела?

Она закивала, и Даниял засмеялся, раскинув руки и ложась спиной на воду.

— Данка! Ты не хочешь, чтобы я свернул себе шею! Это значит, что ты меня любишь? — и закричал во все горло: — Эй! Слышите все? Меня Данка любит!

— Ты что! — округлила она глаза и бросилась на Данияла, но тот снова утащил ее под воду.

Когда они всплыли, Даниял притянул хватающую воздух Данку и сказал ей почти в губы:

— Это еще не та волна, любимая, настоящая волна на Банзай-Пайплайн придет в декабре, она доходит до десяти метров. А сегодня мелочь, но мне все равно надо отработать момент взлета на волну. Она ломается вот там, видишь, над тем рифом? — он взмахнул рукой. — Джейк ругается, что я слишком мало времени выделил на тренировки, но мне очень хотелось, чтобы ты прилетела сюда, моя любимая.

Даниял вдруг стал серьезным и снова обвил ладонями ее лицо.

— Я понял, что там у меня ничего не получается. Слишком много всего, что тянет нас в прошлое. Может быть, здесь выйдет начать сначала, Даночка? И если ты прилетела, значит, я смею на это надеяться?

В обращенных на нее глазах было слишком много ожидания, надежды и еще чего-то, слишком явного, чтобы не разгадать, ее саму переполняли те же чувства. И тогда Дана осмелела. Провела рукой по напряженным мышцам, будто сглаживая, а потом прошептала на ухо: