Жестокеры

Ведущий не смог сдержать улыбку – оценил ее сарказм.

– Господин профессор, вам есть, что добавить к данному вами психологическому портрету?

Профессор поерзал на месте и потрогал пуговицы своего пиджака.

– Она, эта АЕК, просто не смогла договориться с этими людьми. Найти с ними общий язык. По причине своего невероятного неумения делать то, что более или менее сносно умеют делать все другие люди. Почему этого совсем не умеет делать она, я не понимаю. Я никогда не встречал человека со столь низким эмоциональным интеллектом.

– Потому что они пожирают людей, – снова вмешалась Аля. – Не в прямом смысле, но принцип тот же. Вы считаете, с такими можно о чем-то договариваться? Что касается эмоционального интеллекта… Просто собственный его уровень у таких, как вы, настолько низкий, что вы просто не способны ее понять. Да в плане переживания и понимания эмоций, в плане эмпатии она гений! Гиперэмпат. Нам всем далеко до нее. А вам – так особенно.

– И все-таки, – ведущий без усов, почесывая щеку, рассматривал Алю, – почему вы так ее защищаете?

–Да! – живо откликнулся профессор. – Мне вот тоже это интересно. Как специалисту. Какая-то не совсем здоровая привязанность.

Алла проигнорировала слова профессора. Она нахмурилась и опустила голову. Какое-то время она молчала.

– Я защищаю не только ее, – Аля упрямо вскинула подбородок. – В лице АЕК я защищаю всех настоящих честных представителей современной культуры, которым, по причине того, в какое интересное время мы все живем, очень нелегко сейчас живется. Я бы сказала, что им-то особенно нелегко, с их обостренной чувствительностью, с их глубиной восприятия и умением видеть и понимать все, что происходит. То, чего не видят и не понимают другие. За это их высмеивают, травят и сминают. Пытаются навязать им какие-то странные, извращенные, уродливые ценности. Делают все, чтобы они чувствовали себя изгоями. Тем не менее они находят в себе мужество заниматься своим делом, несмотря ни на какое давление, противостояние и, скажем так, странные общественные тенденции, какие-то «стадные» тенденции, сильно противоречащие идеям свободы личности и свободы творчества. Я уважаю таких людей, как она. Таких немногих людей. И, честно говоря, не понимаю, как им это удается: идти своей дорогой и пронести себя – через такие годы! – и не вконец забитых, замученных, озлобившихся, отчаявшихся, а все таких же светлых, сохранивших доброту, сохранивших способность верить, чувствовать и любить… Остаться после всего этого способными на поступки и свершения, которые не по плечу мелким завистливым интриганам… Это высший пилотаж, мне, к сожалению, недоступный. Да, я восхищаюсь ей. И такими людьми, как она.

– Боже мой, сколько пафоса! – поддел ее профессор.

– Это не пафос. Это мои настоящие мысли и чувства. Но делюсь я ими не с вами, а с некоторыми из тех, кто нас смотрит. И кому важно это услышать. Я знаю, что такие люди есть.

Ведущие удивленно переглянулись.

– То есть вы согласны с той оценкой, которую эта АЕК дала в своем творчестве некоторым ситуациям, людям вообще? Всему нашему обществу?

– Согласна полностью, – к их еще большему удивлению ответила Аля.

Оба ведущих нервно сглотнули.

– Но вы же понимаете, что такое мнение, мягко говоря, непопулярно, уважаемая Алла Александровна! Все ее творчество, она сама, эта ваша АЕК – абсолютно мимо тренда. Впрочем, равно как и вы – вы вся, какая вы есть. Вы с ней точно нашли друг друга!

Ведущие рассмеялись. Аля переводила строгий взгляд с одного ведущего на другого.

– Тренды слишком быстро меняются, чтобы им соответствовать, – сказала она. – Мы хотим оставаться собой, несмотря ни на какие тренды. А порой – и вопреки им. Быть такими, какие мы есть. Красивые. Неглупые. Дерзкие. Светловолосые. И мы имеем на это право.

Они перешли к провокациям и попыткам покопаться в чужом грязном белье – непременному атрибуту всех подобных шоу.

– Это правда, что у АЕК есть внебрачная дочь, которую она оставила в детском доме, а потом раскаялась и нашла ее?

Этот вопрос Аля проигнорировала – лишь насмешливо приподнялся левый уголок ее рта.

– Почему вы до сих пор не замужем? Ведь вы такая красивая женщина!

Иронично приподнялась Алина левая бровь.

– Скажите правду: кто вы друг другу? Иначе зачем вам так ее защищать?

На это Аля лишь фыркнула и от души расхохоталась, запрокинув голову.

– Почему в своей публикации вы называете ее «мой ребенок»? Вы хотите сказать, что АЕК – ваша дочь? Простите, но сколько вам было лет, когда вы произвели ее на свет? Мне кажется, между вами не такая большая разница в возрасте…

В конце концов, Аля запустила пальцы в густую копну своих белокурых волос, потом в отчаянии воздела руки к потолку и запрокинула голову.

– О боже, до какой же невозможной невероятности вы глупы! Если бы вы знали, если бы вы только знали, как я от вас устала…

Наклонившись вниз и закрыв лицо руками, она сокрушенно покачивала головой. Усатый ведущий сидел с поднятыми бровями. Ведущий без усов с интересом рассматривал ее.

– Мы понимаем, что вас, вероятно, утомляет участвовать в таких скучных передачах, как наша. У такой красивой девушки наверняка много других, более интересных дел, особенно в пятницу вечером. Кроме того, мы в курсе, что вы нас не любите, хоть мы с вами и коллеги – да-да, нам это прекрасно известно! Но почему вы за нее отдуваетесь? Почему сама АЕК не придет и не даст нам ответ? Почему та, о которой все говорят, до сих пор ни разу не появилась ни в одной передаче, ни на одном канале?

Аля подняла голову и убрала руки с лица.

– Зачем? Она начала новую жизнь. Она не хотела бы лишний раз вспоминать, тем более говорить об этом. Вполне понятное желание, учитывая то, что сделали эти люди.

– Но ведь она победила! Так пусть проявит снисходительность победителя: уделит проигравшим хотя бы толику своего внимания.

– Она уже это сделала. Все давно задокументировано – можете сами перечитать, если хотите. Все в ее книге.

– Но узнать из первых уст – совсем другое дело! Согласитесь, это невероятно – чтобы такие вещи, о которых она написала, действительно имели место быть в трудовых коллективах. Да в принципе в нашем городе. Это возмутительно. И не удивительно, что этому никто не верит. Так как же все было на самом деле? Зачем она все это сочинила? Кто же она такая? Кто она, эта АЕК?

***

Я до последнего сомневалась, стоит ли рассказывать всю эту историю… Историю, которая, к моему огромному удивлению, откликнулась невероятному количеству людей. О которой я бы хотела, чтобы никто никогда не узнал – ведь я допустила ее по собственной слабости, доверчивости и глупости. За которую мне стыдно – ведь в ней меня «съели». В ней я была жертвой. Одним из тех несчастных кроликов. Но я поняла, что я далеко не единственная, с кем это произошло. Именно поэтому я решилась высказаться.

Конечно, я предвидела все те насмешки, нападки, упреки, попытки раскопать что-то в моем прошлом и иные враждебные действия со стороны того «правильного» доминантного большинства, которое меня никогда не понимало и всегда пыталось задавить, – а их реакция действительно не заставила себя ждать. Одним из тех камней, которые полетели в меня после того, как я решилась сделать это, было обвинение в том, что я не писатель. Они правы: я действительно не знаю, как писать книги. Я совсем не знаю, как писать книги. Возможно, поэтому мое повествование получилось таким растянутым и таким сумбурным. И не всегда логичным. Но все же я считала гораздо более важным в принципе честно рассказать эту историю, чем сделать это по-писательски идеально. Я считала важным сделать это в мире, где все постоянно врут про всех. И постоянно всего боятся.