Жестокие игры

Ком стоял у нее в горле.

– Не вам, мадам. – Помощник шерифа повернулся к Джеку. – Уже вынесли вердикт.

Кто-то из присяжных смотрел на него, кто-то нет.

– Это нормально, – заверил его Джордан. – Это еще ничего не означает.

– Мистер Формен, – обратилась к старшине присяжных судья Джастис, – присяжные вынесли вердикт?

За плечом Джека щелкали фотоаппараты, а он изо всех сил старался унять дрожь в коленях. Если его запечатлевают для грядущих поколений, он хочет быть уверенным, что может самостоятельно стоять на ногах.

– Да, Ваша честь, – ответил старшина.

– Подсудимый, встаньте!

Джордан взял Джека под руку и поставил на ноги. На подгибающихся ногах Джеку все же удалось стоять прямо.

– Мистер Формен, вы признаете, что подсудимый виновен в совершении изнасилования?

Джек взглянул на каменные лица присяжных. Старшина посмотрел в бумагу, которую держал в руках. И спустя тысячу лет прочел:

– Не виновен!

Гневный возглас Амоса Дункана заглушили радостные крики за спиной Джека. Селена Дамаскус перепрыгнула через заграждение и бросилась обнимать Джордана. А потом в объятиях Джека оказалась Эдди, и Джордан пожимал ему руку, уверяя, что всегда знал, что исход суда будет именно таким.

Перед его глазами плыл туман: какие-то лица, присяжные заседатели, объективы камер…

– Подсудимый освобождается из-под стражи! – перекрывая суету, прогремел голос судьи, и эти слова – единственное, что врезалось Джеку в сознание, покрывая и шум, и радость, и удивление. «Освобождается!» Он может идти домой. Может кричать о своей невиновности прямо посреди городского парка. Может ухватить нить своей жизни и посмотреть, как она будет плестись дальше.

На лице Джека играла улыбка. Он обернулся… и оказался лицом к лицу с жителями Сейлем-Фоллз, у которых появилось еще больше причин его ненавидеть.

Амос Дункан готов порвать прокурора на куски.

– Вы уверяли, что он сядет на долгие годы! – прорычал он. – А теперь мне придется смотреть, как этот негодяй разгуливает по улицам города, где живу я и моя дочь?

Мэтт чувствовал себя отвратительно и без упреков Дункана. Когда проигрываешь дело, чувствуешь досаду. А когда проигрываешь на сто процентов выигрышное дело – полное опустошение.

– Что я могу сказать… – покорно произнес Мэтт. – Амос, Джиллиан, мне очень жаль.

Он принялся собирать документы и записи, запихивая их как попало в портфель.

– Пусть это останется на вашей совести, Гулиган! – бросил Дункан. – Надеюсь, вы не сможете спать по ночам, зная, что он разгуливает на свободе.

В отличие от беснующегося отца Джиллиан говорила спокойно и твердо:

– Вы же уверяли, что победа у нас в кармане.

Мэтт взглянул на девочку, на Амоса Дункана. Потом вспомнил заключительную речь Макфи, наличие атропина в крови Джиллиан, показания Кэтрин Марш, которая под присягой призналась, что боялась отцовского гнева.

– Ни в чем нельзя быть уверенным, – пробормотал он и пошел по проходу, направляясь домой.

Из бутылки шампанского вылетела пробка и попала прямо в навес над крыльцом дома Джордана. Пена потекла по бутылке, заливая туфли Селены и деревянные половицы под ногами.

– За торжество справедливости! – провозгласила она, разливая шампанское в одноразовые стаканчики.

– Пусть Фемида будет слепа, когда нужно! – поднял «бокал» Джордан.

Томас улыбнулся, поднимая свой.

– И глуха, и нема – когда возникнет необходимость.

Они выпили. Голова кружилась от радости победы.

– Я знал, что захочу вернуться к работе адвоката, – признался Джордан. За его спиной Томас с Селеной закатили глаза. – Конечно, без вас я ничего не смог бы добиться.

– Раз уж у тебя прилив необычайной щедрости, объясни Челси, что я не полное ничтожество.

– Проще простого, – заявила Селена. – Просто скажи, что характером ты пошел в маму.

– Томас, – Джордан обхватил сына за плечи, – мы пригласим Челси на ужин, и я ее очарую. – Он подавил смешок. – Только без грязных намеков!

Селена налила себе еще шампанского.

– Она могла бы принести выпивку с собой… или что-нибудь, что можно добавить в нашу.

– Очень смешно! – обиделся Томас.

Джордан улыбнулся.

– Может быть, я сам добуду атропин, добавлю его тебе в чай и скажу, что теперь мы связаны.

– Для этого не обязательно опаивать меня наркотиками, – с легкомысленным видом ответила Селена.

Напряженное молчание.

– Ты… – начал Джордан, пристально глядя на нее.

Селена начала медленно растягивать губы в улыбке, а потом улыбнулась во весь рот.

– Да, согласна.

Когда они обнялись, Томас незаметно проскользнул в дом. Он направился в спальню отца, сел на кровать и расстегнул молнии на наволочках. Пошарил внутри и нашел то, что искал – маленькие амулеты, которые несколько недель назад дала ему Челси. Красные мешочки, наполненные сладко пахнущими травами, и монетку, обвязанную голубой лентой с семью узелками. «Ты не можешь заставить одного человека полюбить другого, – предупредила его Челси, когда он попросил ее сделать любовный приворот. – Единственное, на что способен амулет, – это открыть человеку глаза». Томас пожал плечами: «Похоже, именно это им и нужно».

Пока отец на улице обнимался с Селеной, Томас положил амулеты назад в их подушки. Потом произнес тост за себя и допил остатки шампанского.

Чарли постучал в комнату дочери.

– Привет, – сказал он, заглядывая к ней. – Можно войти?

– С каких пор ты стал об этом спрашивать? – огрызнулась Мэг, даже не взглянув на него.

Эта озлобленная девочка, свернувшаяся калачиком на кровати, не имела ничего общего с той малышкой, которая когда-то следовала за ним повсюду, прицепив на платье значок из жестяной фольги, чтобы быть похожей на отца. Между ними повисло предательство – чудовище невероятных размеров.

– Думаю, ты слышала, что Джека Сент-Брайда освободили?

Мэг кивнула.

– Джилли совсем раздавлена.

Детектив вздохнул.

– Ее можно понять. – Он собрался с духом. – Тем не менее, если хочешь, мы можем выдвинуть против него обвинение.

Мэгги с пылающими щеками покачала головой.

– Нет, – пробормотала она.

– Мэг!

– Я знала, – взорвалась она, – я знала, что Джиллиан затеяла все это, чтобы навредить Джеку! Сначала… все казалось мне настоящим. Но теперь я уверена, что мне все привиделось!