Жестокие игры

– Всю ту прорву денег, что я отвалил тебе за работу.

Она повернулась к механику.

– За те деньги, о которых вы только что говорили, я могла бы купить малолитражку «reo».

Тому явно стало неловко, но Джордан понимал: Селена – само совершенство, когда в хорошем настроении. Но в гневе просто вселяет ужас.

– Тут вот какое дело… – пробормотал механик.

– Дайте догадаюсь! – перебила его Селена. – У вас нет специалистов, умеющих обслуживать «ягуары».

– Нет, я и сам могу починить. Но чтобы достать запчасти, нужна где-то неделя. – На станции техобслуживания зазвонил телефон, механик извинился и ушел, сказав: – Вы пока решайте. Все равно эта машина никуда не уедет.

Селена повернулась к Джордану.

– Мне все это только снится. Я сейчас вернусь на несколько суток назад и, когда позвонит твой сын, просто не стану снимать трубку. – Она покачала головой. – Ты знаешь, что это единственный в городе механик?

– Да. В сентябре сюда уже приезжали с проверкой из антимонопольного комитета.

– Джордан, заткнись, будь добр!

– «Ягуар» можно притянуть на буксире, – предложил он. – Можно арендовать машину.

Селена пожала плечами, обдумывая услышанное.

– Или ты можешь остаться у нас на недельку, – продолжал он, удивляясь, как подобные слова вообще могли слететь с его губ. Меньше всего Джордану хотелось, чтобы Селена Дамаскус мозолила ему глаза, постоянно напоминая о том, что у них могло выйти в другое время, в другом месте.

– Да ты даже вида моего не выносишь! Господи, Джордан, сегодня утром ты забрал тарелку к себе в спальню, чтобы только не завтракать вместе с нами.

Он отвел взгляд.

– Не говоря уже о… наших прошлых отношениях.

Джордан понял: она спрашивает, а не утверждает. На мгновение он задумался, вспоминая, как всю ночь не спал, ожидая, когда щелкнет замок – знак того, что они с Томасом вернулись, как сидел сегодня утром на диване, после того как убрал за ней постель и понял, что она пропиталась ее запахом.

– Если я останусь, мы сами накликаем неприятности себе на голову, – добавила Селена.

– Это был бы неразумный шаг, – согласился Джордан.

– Неразумный? – фыркнула она. – Это была бы одна из десяти самых ужасных ошибок в истории человечества.

Он засмеялся вместе с ней. Оба прекрасно отдавали себе отчет в том, что уже направляются к его машине, чтобы ехать домой.

Эдди удивилась тому, что ей нравится заниматься сексом, но то, что она пристрастилась к последующим «ритуалам», просто повергло ее в изумление.

Она лежала на боку, вжавшись в тело Джека, как жемчужина в раковину. Она чувствовала его каждой клеточкой кожи, чувствовала вкус своего тела на его пальцах, чувствовала тот момент, когда его дыхание становилось ровным – он засыпал. Но острее всего, пока они лежали прижавшись друг к другу, она чувствовала, что они на равных. Оба равны, никто никому не пытается угодить, ни у кого нет превосходства. Есть просто Эдди, которая слушает Джека, который слушает Эдди.

«Куда бы ты полетел, если бы у тебя был самолет?»

«Какое твое самое раннее воспоминание детства?»

«Ты хотел бы жить вечно?»

Эти вещи они обсуждали, когда наступала ночь и когда зажигалась утренняя заря. Его нежелание говорить о прошлом прорвало, словно плотину: теперь он рассказывал ей о своем учительстве, об аресте, о том, как сидел в тюрьме. Иногда Джек клал руку ей на грудь. Иногда его пальцы ласкали ее между ног – тогда слушать становилось непросто. Но так он поступал настолько часто, что она перестала вздрагивать каждый раз, когда это случалось.

– Можешь спрашивать меня о чем угодно, – сказал он, – я отвечу.

Эдди знала, что он не лжет. Поэтому временами с уст так и рвался вопрос, ответ на который она хотела услышать больше всего: «Надолго ты здесь?»

Джек стоял у окна комнаты для гостей в доме Роя Пибоди и глупо улыбался, видя, как Стюарт Холлингз снова ведет по улице свою корову. Невероятно, но ему захотелось засвистеть. Это заслуга Эдди. Он открыл дверь и вышел в гостиную, напевая себе под нос.

– Рой, сегодня такое прекрасное утро, что даже вы не сможете испортить мне аппетит!

Он остановился как вкопанный, заметив, как Эдди шепотом горячо спорит с отцом.

– Джек, – вспыхнула она, – привет!

– Доброе утро, – ответил он, засовывая руки в карманы.

Рой перевел взгляд с одного на другую и воздел руки.

– Ради всего святого, неужели вы думаете, что я ничего не знаю? Боже, Джек, ты даже спать домой не приходишь, придется снизить арендную плату. Отбрось ложную скромность и садись рядом с Эдди. Только не начинай ее лапать, пока я не допью кофе, договорились? Без доброй порции кофеина человеку моего возраста такого не вынести.

Эдди слабо улыбнулась Джеку.

– И о чем же вы говорили? – спросил он, под пристальным взором Роя чувствуя себя семиклассником.

– Да так… – начала Эдди.

Но Рой тут же отрезал:

– Ни о чем.

Потом Джек заметил ведро с мыльной водой у кресла Роя. Сверху плавала мочалка.

– Хотели помыть машину?

Рой бросил на него сердитый взгляд.

– Нравится бить лежачего, да?

– У него нет машины, – ответила Эдди вполголоса. – Отобрали из-за вождения в нетрезвом виде.

– Тогда что? Генеральная уборка?

Рой с Эдди переглянулись.

– Да, – ответил он, хватаясь за подсказку Джека. – Нужно окна помыть. Они такие грязные, что я уже не могу отличить Стюарта от его коровы.

– Я помою, – предложил, вставая, Джек.

– Нет! – хором ответили отец и дочь.

– Мне нетрудно. Обещаю, на работу я явлюсь вовремя. Кстати, кажется, в кладовке я видел лестницу.

Он обошел ведро и открыл дверь.

Краска – злая и красная – еще не высохла. «Уезжай домой».