Жестокие игры

– Отец меня убьет, – сказала Мэг.

– Он ничего не узнает. Брось, Мэгги! Ты будешь прятаться за спинами, когда все сражаются с драконом, или предпочтешь сама держать меч?

– Это с какой стороны посмотреть. Каковы у меня шансы сгореть заживо?

– Если он начнет приставать, я самоотверженно закрою тебя грудью.

Мэг покачала головой.

– Я не хочу, чтобы он даже знал, как я выгляжу.

– Ради бога, Мэг, при чем здесь он? Я просто хочу пить. Может быть, он даже не выйдет из кухни. Повидаем эту сумасшедшую Эдди, выпьем молочный коктейль и уйдем.

Мэг медленно отступала.

– Прости, Джилли. Папа мне запретил.

Джиллиан сжала кулаки.

– Мой тоже! – И крикнула Мэг в спину: – Отлично! Как хочешь!

Разочарованная Джиллиан толкнула дверь закусочной. Там было практически пусто, только за кассой, разгадывая кроссворд, сидел старый пердун. Она уселась за столик и нетерпеливо постучала ногтями по столешнице.

Через несколько секунд показалась Эдди.

– Что тебе принести?

Джиллиан презрительно окинула ее взглядом. Она даже не понимает, насколько жалкое существование влачит в этом никчемном городишке! Она работает здесь и здесь же умрет. Эта женщина явно неудачница. Кто еще заглядывает в свое радужное будущее и думает: «Однажды я стану официанткой без всяких перспектив на перемены»?

– Молочный шоколадный коктейль, – заказала Джилли и краем глаза увидела, как из кухни вышел Джек.

Он ее не заметил.

– Хотя, кажется, я не голодна, – пробормотала Джиллиан и вышла следом.

Ярко светило солнце. Она споткнулась, когда шла вдоль забора, за которым стояли зеленые мусорные контейнеры. Где-то там был Джек. Она услышала лязг металла и шуршание, когда в бак посыпался мусор.

Джилли прикусила нижнюю губу, чтобы она порозовела, расстегнула жакет, а потом молнию на коротенькой хлопчатобумажной рубашке, чтобы видна была ложбинка на груди, подошла к воротам и стала ждать.

Через минуту Джек заметил ее и отвернулся.

– Привет, – окликнула его Джилли, – чем занимаешься?

– Катаюсь на лыжах в Альпах. Разве не видно?

Джиллиан заметила, как напряглись его мускулы, когда он поднял очередной пакет с мусором. Она представила, как он пригвоздит ее к земле, сжав руками запястья. Крепко-крепко. Интересно, той, которую он изнасиловал, хотя бы чуточку понравилось?

– Внутри кормят намного лучше, – сказал Джек.

– Я не хочу есть.

Боже, какие синие у него глаза! Она таких сроду не видела. Глубокие, чистые и прозрачные. Для таких глаз должно быть определение: Джекосиние, например, или…

– Тогда зачем ты сюда пришла?

Джилли опустила ресницы.

– Разумеется, чтобы покататься на лыжах.

Он покачал головой, как будто не мог поверить, что она на самом деле стоит перед ним. Это придало ей решимости.

– Держу пари, в детстве ты подталкивала крабов на пляже, чтобы заставить их двигаться быстрее, – сказал Джек, – и не боялась, что они могут тебя цапнуть.

– На что это ты намекаешь?

– На то, что ты привыкла прятаться за папочкину спину, Джиллиан, – просто ответил Джек.

Ее глаза потемнели, в ней боролись обида и ярость. Джек повернулся, чтобы уйти, но Джиллиан преградила ему путь. Несколько неловких секунд они словно танцевали друг перед другом: Джек не желал даже мимоходом коснуться ее, Джиллиан не хотела его отпускать.

– Джиллиан!

При звуке чужого голоса оба отпрянули. Из-за угла показался Уэс Куртманш.

– Что-то подсказывает мне, что твой отец не обрадуется, если узнает, что ты здесь стоишь.

– Что-то подсказывает мне, что ты мне не отец! – вспылила Джиллиан. Но отступила, давая Джеку пройти.

– Идешь домой, да? – спросил у нее Уэс.

– Я тебя не боюсь. Я никого не боюсь.

И словно в подтверждение своих слов она прошла вплотную к Джеку. И послала ему воздушный поцелуй – жест, который Джек мог истолковать и как обещание, и как угрозу.

7.40. Уэсу осталось дежурить двадцать минут, а потом он может идти домой. Обычно в это время старшеклассники небольшими группами слонялись возле почты или сидели в своих машинах на парковке, но сегодня Главная улица словно вымерла, как будто все поверили, что чем ближе они подойдут к закусочной, тем у них больше вероятность оказаться в лапах местного преступника.

От шума шагов за спиной Уэс обернулся, держа руку на поясе. Человек подбежал ближе. Отражатели на спортивной шапочке и кроссовках поблескивали в свете уличных фонарей.

– Уэс! – позвал Амос Дункан, останавливаясь перед полицейским и хватая ртом воздух. Он слегка согнулся и опустил руки на колени, потом выпрямился. – Прекрасный вечер, не так ли?

– Для чего?

– Для пробежки, конечно. – Амос рукавом рубашки вытер пот с лица. – Господи, глядя на город, можно подумать, что ввели комендантский час!

Уэс кивнул.

– Пусто, а ведь только половина восьмого.

– Может быть, люди стали ужинать позже, – предположил Уэс, хотя оба понимали: дело не в этом. – Что ж, побегу домой. Меня ждет Джилли.

– Ты бы приглядывал за ней получше.

Амос нахмурился.

– О чем ты?

– Я видел ее сегодня днем у закусочной. Она болтала с Сент-Брайдом.

– Болтала?

– Это то, что я видел.

Амос поиграл желваками.

– Он первый начал разговор?

– Я не знаю, Амос. – Уэс тщательно подбирал слова, потому что знал: если Дункан отвернется от него, он на несколько месяцев попадет в немилость к начальству. – Просто мне показалось, что Джилли… не понимает всей опасности, которую он собой представляет.

– Я поговорю с ней, – пообещал Амос, но мыслями он витал где-то далеко.

Он недоумевал, как человек может приехать в город, где его никто не ждет, и вести себя так, словно имеет право здесь жить. Сколько невинных разговоров должно состояться, прежде чем девочка доверится ему и пойдет с ним домой?! Он представил, как Сент-Брайд окликает его дочь по имени. Представил, как она оборачивается и улыбается, как делала всегда. Он увидел то, во что хотел поверить.

Он заставил себя переключить внимание на Уэса.