Жестокие люди

– Брюс, сколько же в тебе этого дерьма! – Было забавно наблюдать за Иэном, который был зачарован тем, что происходило. В то же самое время было видно, что его просто тошнит от происходящего.

– Отдай мне свою карту, Иэн, если ты боишься узнать свое будущее. – Но тот, видимо, не приходил в ярость от одной мысли о том, чтобы ему придется отдать что-то Брюсу. Поэтому он прижал карту груди, так же, как и все остальные.

Сначала он решил погадать Пейдж. Брюс потянулся за картой (всего на секунду дольше, чем требовалось, его рука лежала у нее на груди), после чего медленно взял ее и приложил себе ко лбу, а потом прикрыл глаза и попросил сохранять молчание. Когда все затихли, он улыбнулся.

– Брюс, я надеюсь, это будет хорошее предсказание. – Пейдж нравилось находиться в центре внимания.

– Что ж, я уже сейчас вижу, что для меня это будет очень хорошо. Надеюсь, тебе это тоже понравится. Предсказываю: накануне Дня Труда мы с Пейдж проведем ночь, полную наслаждений. – Все рассмеялись.

– Ну, все, ты обещал. – Было ясно, что их союз – это вопрос времени. Со Слимом Брюс проделал то же самое. Приложив карту ко лбу, он заявил:

– Я не совсем уверен, но мне видится, что через двадцать лет наш друг будет или мертв, или знаменит. А если ему повезет, то и то, и другое. – Но этот раз Маркус не засмеялся.

Следующим был сын Гейтса. Когда Брюс взял его карту и приложил себе ко лбу, его лицо сделалось серьезным. Он торжественно объявил:

– Маркус Гейтс, сенатор благословенного штата Нью-Джерси. – Все радостно заорали, кроме Иэна. Маркус встал и поклонился.

Пользуясь моментом, Брюс схватил карты Иэна, затем Джакомо, Томми Фоулера и еще двух человек, стоявших в толпе. Их имен я не запомнил. Он выровнял их, хлопнув по столу, а потом опять приложил их ко лбу.

– Ничего не понимаю! Не хочешь ли ты сказать, что всех нас ожидает одно и то же будущее? – протестующее воскликнул Джакомо, после того, как крикнул «Чао!» португальской нянюшке и миссис Фоулер.

Брюс открыл один глаз.

– Вы все унаследуете деньги, которые лежат сейчас на одном банковском счету. – Все засмеялись. Я не понял, в чем заключается шутка. Майя шепотом объяснила мне, что все они были двоюродными братьями. Брюс опять закрыл глаза и напусти на себя таинственный вид. – Вижу связь между прошлым и будущим… о да. – Он понюхал воздух. – Чую, что здесь не обошлось без колдовства. Ваш прапрадедушка добился успеха, занимаясь такими делами, за которые сейчас отправляют в тюрьму. Он заставлял детей работать в шахтах, а когда они вырастали и начинали бастовать, их просто расстреливали. И еще он спал с женой своего сына.

– Это не смешно! – Иэн рассердился не на шутку.

– Я знаю. В этом-то все и дело, – продолжил Брюс. – Все дело в проклятии.

– Какое еще проклятие? – удивленно спросил Джакомо.

– В наказание этому злодею у него рождались одни недоумки. Целых три поколения недоумков, причем со временем они становились все глупее и высокомернее.

– Да пошел ты, Брюс. – Иэн принялся поедать арахис.

– О каком проклятии он говорит?

– Трастовый фонд, созданный для того, чтобы управлять вашим наследством, будет терпеть огромные убытки из-за ошибок его руководства. Вам будет не хватать денег, чтобы подпитывать ваше чванство и чувство превосходства над другими людьми, которое развилось у вас, несмотря на стремительное обнищание и рекордно низкие оценки за учебу. – Все слушали молча. Брюс наслаждался вниманием. – Когда вам всем исполнится по сорок лет, вам придется на коленях ползать перед теми людьми, с которыми вы бы сейчас даже на один унитаз не сели.

– Да ты просто говнюк! – Иэн швырнул в Брюса блюдо с орехами.

Джордж, лысый биржевой маклер, положил свою карту на стол.

– Пойду отсюда, пока я на это способен.

Майя взяла меня за руку и потянула за собой.

– Нам пора, Брюс.

– Подожди, я же не предсказал будущее Финна. – Он выхватил мою карту, несмотря на то, что я отрицательно мотал головой, и прижал ее ко лбу. – Вижу разные события, и хорошие, и плохие. Кое о чем тебе пока знать не нужно. Благодаря своему характеру и силе воли, ты добьешься успеха в жизни. Одно можно сказать наверняка: мы будем друзьями, и эта дружба продлится очень долго. – Я с облегчением рассмеялся, а Брюс хлопнул меня по спине и сказал:

– Держись ко мне поближе, парень, и ты узнаешь о том, о чем и не подозревал.

Он взвалил на плечи позвякивающие клюшки для гольфа, и мы втроем направились к машине. Майя заметила:

– Все-таки это было довольно жестоко.

– Зато честно. Они все неудачники.

– Но это не значит, что тебе нужно было об этом говорить. Иэну, конечно, должен был кто-то об этом сказать. Но остальные этого не заслужили.

– Но я же не всего лишь предсказатель, а не волшебник. Знаешь, мой дар накладывает на меня огромную ответственность.

– И саронг тебе одевать не следовало.

– Все равно в гольф играть не хотелось.

17

– Все дело в том, как ты двигаешь рукой. – Каждый день Майя учила меня чему-то новому. Сегодня мы удили на наживку из мух, сидя у пруда у гостевого домика. Речка тоже протекала поблизости.

– Держи удочку так, чтобы она не заходила дальше десяти и двенадцати «часов». – Она повторяла мне уроки, которые когда-то давали ей дедушка и отец. Между джинсовой бахромой ее шорт и зеленых резиновых сапог, доходящих до ляжки, виднелись три дюйма ее обнаженной ноги. Эти три дюйма меня здорово отвлекали.

– Смотри, как это делается. – Майя грациозно замахнулась, муха пролетела над водой, и поплавок приземлился на гладкой и темной поверхности воды у валуна, словно какое-то насекомое. Все казалось так просто. Было ясно, что Майя знает, что делает. И доказательство не заставило себя ждать: на поверхности воды появилась форель и жадно заглотила наживку.

Тогда маленькая охотница спокойно и беззаботно дала рыбе почувствовать, вкус наживки, а потом слегка потянула удочку. Она не торопилась. Было очевидно, что ей нравится этот довольно жестокий и волнительный вид спорта. Майя держала удочку одной рукой: леска в катушке дребезжала, а рыба металась в воде.

– Хочешь его вытащить?

Я покачал головой. Мне хотелось самому поймать рыбу.

– Откуда ты знаешь, что это он, а не она?

– Рыбы всегда самцы.

Стараясь делать все так, как говорила Майя, когда объясняла про часы, я еще раз закинул удочку. Первые два раза закончились ничем: я ловил только ветки у себя за спиной, и только впустую расходовал наживку. Третий раз у меня, казалось, получилось – но вдруг я почувствовал, как что-то впилось в мое правое ухо.

– Твою мать!

– Что случилось?

– Я сам себя поймал.

Майя вытянула рыбу на берег, ловко схватила ее, вытащила крючок, и осторожно выпустила ее обратно в воду. А потом поспешила мне на помощь.

– Тебе повезло, что у нас крючки без зазубрин. – Она поцеловала меня, будто для того, чтобы у меня перестала течь кровь. Мне стало как-то грустно. Это было глупо, но я начал злиться.

– Знаешь, когда папа впервые взял меня на рыбалку, крючок зацепился за мою бровь. Когда на них есть зазубрины, это гораздо больнее. Его пришлось кусачками вытаскивать. – Она показала мне шрам, и я поцеловал его, потому что знал, что она ждет от меня именно этого. Каждый день я узнавал о ней что-то новое.