Жестокое искушение

Мы узнали, что они собирались в штаб-квартире Olympus по воскресеньям и планировали свои ежемесячные оргии — тайные ночи, наполненные ужасами и развратом. Хотя у меня сложилось впечатление, что их встречи больше касались предвкушения, чем реального планирования. Они не только хранили самые темные секреты друг друга, но и помогали друг другу либо лично, либо через связи, такие как брат моей бывшей жены.

Мы получили список имен и работали над ним. Однако действовали осторожно, чтобы никто не заподозрил неладное, прежде чем сможем вынести наказание. Дни Общества были сочтены.

Веллингтон уничтожен.

Общество рушилось.

Амели в безопасности.

И самое главное для меня — Лина была моей.

Пришло время заканчивать.

— Лоуренс, я принял решение, — сказал скучающим тоном, стоя за его спиной.

Он продолжал раскачиваться на месте, не обращая на меня внимания.

Достал пистолет из кобуры и проверил обойму.

— Думаю, мы закончили. У тебя есть последние слова, которые ты хотел бы сказать?

Он замер и медленно оглянулся через плечо. Если не ошибался, его глаза были влажными от слез. Он раздвинул потрескавшиеся губы и…

Одним резким движением взвел курок, прицелился и выстрелил ему между глаз.

— Очень жаль, потому что всем плевать, что ты хотел сказать, — подобрал гильзу с пола, убрал пистолет в кобуру и ушел.

Выходя из особняка Веллингтона, позвонил уборщикам, а затем отправился за цветами.

— Оран, они прекрасны! — Лина наклонилась и глубоко вдохнула аромат букета из длинных красных роз. — И пахнут потрясающе.

— Тридцать одна роза, по одной на каждый день с тех пор, как ты согласилась быть моей, — объяснил я. Флористка спорила, что это слишком много стеблей для одной вазы, но я настоял, чтобы она нашла способ уместить их. Букет весил тонну, но выглядел потрясающе.

Лина покачалась на каблуках и смущенно улыбнулась.

— У меня не было особого выбора в тот момент, — щеки покраснели. Ей было неловко указывать на это, и, вероятно, она жалела, что сказала, но я был рад, что она это сделала.

— Я понимаю, поэтому решил, что нужно все переиграть.

— Переиграть? — Ее глаза округлились, когда я опустился на одно колено.

— Лина Шульц… — взял ее руку. — Никогда в жизни я не был так очарован женщиной. Твоя сила, преданность и изысканная красота привлекли меня, но я понял, что ты должна быть моей, когда увидел твое сострадание, талант, грацию и остроумие. Я уже подарил тебе кольцо, но хотел сделать что-то большее — заявить о своей преданности тебе, чтобы у тебя никогда не было причин сомневаться.

Расстегнул верхнюю половину рубашки и откинул левую сторону, открывая большой марлевый тампон на левой груди. Когда снял его, Лина ахнула.

Я попросил художника начать работу над дизайном неделю назад, а затем сделал татуировку утром, перед тем как отправиться к Веллингтону. Кожа все еще была красной и начала немного опухать, но этого было недостаточно, чтобы отвлечь от невероятного искусства, теперь навсегда запечатленного над моим сердцем.

Две шахматные фигуры — король и королева — стояли вместе, король чуть выше и расположен позади королевы, чтобы подчеркнуть ее значимость. Колючая лоза роз в полном цвету эффектно окружала их, объединяя и защищая. И последний штрих — идеальное изображение ее обручального кольца, свисающего с одной из лоз.

Черно-белый дизайн сочетал в себе готический стиль, который уравновешивал женственность цветов, придавая произведению элегантный, но загадочный вид. Это не могло быть более идеальным.

— О, Оран, — прошептала Лина, прижав руку к сердцу. — Это невероятно.

— Я хотел, чтобы моя королева всегда была со мной, — снова взял ее руку. — Ты уже часть моей души, Лина Шульц. Скажи, что ты будешь моей женой.

Она опустилась на колени и обняла меня.

— Да, я определенно буду твоей женой, — она отстранилась, слезы дрожали на ее ресницах. — Спасибо, Оран. Большое спасибо за все.

— Не нужно благодарить меня за то, что я отношусь к тебе так, как ты заслуживаешь.

— Да? А что, если я очень, очень хочу показать свою благодарность? — Ее рука скользнула вниз по моей груди к члену.

— Кто я такой, чтобы говорить тебе, что можно, а что нельзя?

Она ухмыльнулась, прикусив мою нижнюю губу.

— Я так и думала.

Сделал то же самое, а затем отнес в спальню. Она показала мне, насколько благодарна, а я ответил ей взаимностью. Дважды.

После этого мы приняли душ и привели себя в порядок, готовясь к вечернему выходу. Я справился за долю времени, которое потребовалось ей, поэтому отправился в свой кабинет на некоторое время, прежде чем снова проверить ее. Она наносила последние штрихи макияжа, ее золотистые волосы почти светились, свободно ниспадая на спину.

Прислонился к туалетному столику и наблюдал за ней.

— Веллингтона больше нет. Я подумал, что ты должна знать.

Рука Лины замерла в воздухе, когда она наносила тушь для ресниц.

— Полагаю, это хорошо, — тихо сказала она. Ее глаза встретились с моими в зеркале, прежде чем она продолжила. — А что насчет моей матери? — слова были едва слышны.

Мы не говорили об этой женщине с тех пор, как Лина согласилась на ее смерть. Я начал предполагать, что Лина никогда не спросит.

— Ее больше нет, но мы позаботились о том, чтобы она передала свое состояние в траст Амели в качестве бенефициара. Деньги, вероятно, поступят не сразу, так как нам придется объявить ее мертвой. Тела не будет. — Я подумывал сделать это похожим на несчастный случай, но где же было бы в этом веселье? Лина никогда не говорила сделать это быстро. Элиза Брукс должна была страдать. К концу она умоляла меня убить ее.

Последние две недели были одними из самых приятных в моей жизни.

— Это нормально. Амели пока обойдется без этого.

— Она, может, и обойдется без денег, но не обойдется без своей сестры, что и произойдет, если ты не поторопишься. Еще десять минут, и мы опоздаем.

— Черт! Я готова. — Она еще раз провела маленькой щеточкой по ресницам, затем засунула ее обратно в тюбик. — Дай только надеть туфли и взять клатч.

Мы добрались до машины с запасом в три минуты. Я заказал транспорт, не желая возиться с парковкой, так как нам предстояло столкнуться с театральными пробками в субботний вечер. Пешком было бы быстрее, но при двадцати пяти градусах мороза это не вариант. Вместо этого мы сидели на заднем сиденье роскошного Escalade, наблюдая, как другие борются с холодом.

После двадцати минут, в течение которых Лина рассеянно играла с молнией на своей сумочке, я положил свои руки на ее, когда водитель подъехал к театру. Она встретила мой забавный взгляд широко раскрытыми глазами, затем посмотрела на наши руки, не осознавая, что делала.

— У нее все получится. Это то, о чем она мечтала. — Амели неожиданно получила небольшую роль танцовщицы в бродвейской постановке «Чикаго», временно заменяя актеров, которые заболели сильным гриппом. Это не было постоянной работой, но стало бы огромным плюсом для ее резюме.