Жестокое перемирие

«Беседа» прошла продуктивно. Как ни странно, других постов в окрестностях Пастушьего не было. Следующий – в километре, но его можно обойти, если грамотно воспользоваться оврагом. В лес лучше не соваться, там навешано много всяких датчиков. Объект серьезный, но подобраться к нему можно.

Патрульная группа заступила на дежурство полчаса назад и должна нести службу до восьми утра. Так что если будут своевременно поступать доклады, то ее и не хватятся. Да даже если укропы и побеспокоятся, то что от этого изменится? САУ «Акация» прекратят обстреливать Ломов? Если вовремя проскочить, занять позицию на высоте…

Тут сработала рация, и строгий голос предложил патрулю отчитаться о несении службы.

– Все в порядке, – сдавленно сообщил боец, к горлу которого был приставлен нож.

– На троечку, – оценил Ряшин и поморщился. – Ладно, парень, что с тебя взять? Не быть тебе артистом.

Он убил бедолагу одним ударом, как и обещал. Тело офицеры прикрыли ветками. В лесу по-прежнему было тихо.

Васько связался по рации с базой.

– Шмель, это Крот, прием.

– Слушаю, Крот, – живо отозвался капитан Борис Таран.

За этим последовала условная фраза, чтобы собеседник понял, что потенциальных корректировщиков не замели, и короткий доклад.

– Рискуете, Шмель, – обдумав ситуацию, сообщил Таран. – Вы можете продержаться максимум до восьми утра, если вас не засекут на других постах. После этого за вашу жизнь я и ломаной гривны не дам. Хорошо, выкручивайтесь. Займите позицию так, чтобы вас не обнаружили. Удачи! Ждем координаты для нанесения удара. А когда начнем стрелять, сами думайте, куда спрятаться.

– Спасибо, Шмель. – Васько улыбнулся. – Вы умеете давать нужные советы и поддерживать в трудных ситуациях.

– Пошли, Серега! – Ряшин забросил на спину трофейный автомат.

– Шнурки завяжи. – Васько ухмыльнулся.

Но все благие планы рассыпались в прах, когда через двести метров они столкнулись с другим патрулем! «Правосек» соврал! Иначе откуда взялись бы эти черти?!

На дороге, еле видимой в темноте, вдруг что-то шевельнулось, и прозвучал строгий окрик:

– Стой, кто идет?

Лазутчики, не успев осмыслить положение, рассыпались по обочинам. Военный ахнул, побежал за дерево, в лунном свете мелькнул камуфляж, багрово-черный шеврон на рукаве. Черт подери, этих было больше чем трое!

– Не стреляйте, свои! – выкрикнул Васько первое, что пришло ему в голову.

«А если мы свои, то какого черта разбежались?» – мелькнула у него в голове вполне логичная мысль.

– Пароль! – прозвучало из темноты.

– А хрен его знает, мужики! – злобно выкрикнул Ряшин и стегнул по темноте короткой очередью.

Это был полный провал! Ополченцы отползли под беспорядочным огнем, закатились в лес. Ряшин укрылся за деревом и принялся долбить оттуда короткими очередями. Васько упал за кочку на своей стороне дороги и тоже начал огрызаться.

Бешенство ударило ему в голову. Как же так? Кого винить? Сами виноваты, доверчивые, блин, лазутчики, горе-корректировщики! А с мертвого бойца уже не спросишь Хорошо хоть, что запасными магазинами обзавелись.

Судя по вспышкам в темноте, солдат было четверо. Они рассыпались вдоль дороги, кто-то залег на проезжей части. И вдруг укропы стали отступать, откатываться на север! Метались огоньки, хрустели ветки под ногами. Да, солдаты определенно решили отойти. Испугались? В принципе, логично, они ведь не знали точно, сколько человек против них воюет.

– Славик, уходим! – выкрикнул Васько в паузе между выстрелами.

Они отползли, используя складки местности. Силовики тоже пятились в лес. Они перестали стрелять – интересно, почему?

– Эх, стыдобушка, Серега! – прокряхтел Ряшин, путаясь в кустарнике. – Слушай, дружище, а может, прорвемся неприятелю в тыл? За нос их поводим, хоть что-то доброе сделаем.

Идея была отчаянная, завиральная, но Вячеславу очень не хотелось убираться восвояси несолоно хлебавши.

И вдруг противник, окопавшийся где-то в отдалении, открыл ураганный огонь. Пули застучали по деревьям, завизжали над ухом. Васько уткнулся носом в прелую траву. Ряшин вскрикнул, завозился в палой листве.

– Славик, ты что? – крикнул Васько.

От ужаса у него перехватило дыхание. Он выпустил ответную очередь, перезарядил «АКС», поленом покатился через дорогу, наматывая на себя жидкую грязь, и заспешил к товарищу, который скорчился за бугром. Тот тяжело дышал, приглушенно ругался.

– Ты жив, Славик?

– Жив. Руку прострелили.

– Дешево отделался!

Он лег рядом с Ряшиным, стал его ощупывать. Славик ругался. Мол, нечего щупать, не баба! Пуля в плече, что непонятного? Но передвигаться он мог.

Они пригнулись и бросились бежать, благо до поворота было метров двадцать. В спины им укропы стреляли отрывистыми очередями. За поворотом напарники выскочили на проезжую часть и понеслись к Пастушьему. Операция провалена, так хоть бы живыми выбраться!

Ряшин подвернул ногу, упал. Васько обхватил его, и тот взвыл от боли.

– Все хорошо, приятель, – пробормотал Васько. – Мы уйдем, скоро село. И прекращай ныть, как баба.

– Хорошо, Серега, – с трудом проговорил Ряшин. – Из уважения к тебе я буду ныть, как мужик.

Тут беглецам стало понятно, почему украинские силовики не начали преследование. Взревел двигатель, и из-за поворота выкатился быстроходный армейский джип. Он быстро сокращал дистанцию. Сияли фары, в салоне горланили люди. Кто-то висел на подножке и стрелял из автомата.

Ополченцы уже выбежали из леса, до Пастушьего было рукой подать. Васько задыхался. Тащить товарища становилось невмоготу. Паника жар-птицей билась в черепной коробке. В Пастушьем не спрятаться, все равно догонят. Местность фактически открытая, за селом разреженный лес.

К трескотне одного автомата присоединился второй. Ряшин споткнулся, Васько не удержал его, выпустил из рук и резко повернулся.

Джип прыгал по ухабам, оттого и не мог развить скорость. Васько вдавил приклад в плечо и попытался прицелиться. Свет фар мешал, резал глаза, словно нож. Он надавил на спусковой крючок, не отпускал его, пока не закончились патроны в магазине, и добился своего. Джип, до которого оставалось метров пятьдесят, вдруг резко сменил направление, ушел с дороги и протаранил кусты за обочиной. Наверное, Васько попал в водителя! Закричали пассажиры, послышался удар, хруст. Это рвался металл радиаторной решетки.