Жестокое желание

Последняя капля спермы вытекает из головки моего члена, проливаясь на пространство между ее большим и указательным пальцами. Медленно и целенаправленно Мила подносит руку к губам и слизывает ее.

Мой член, который уже начал размягчаться, снова напрягается.

На короткую секунду мой контроль почти ослабевает. Вид моей спермы на ее языке, слизанной с ее пальцев, почти лишает меня сил. Только комната возвращается в фокус, напоминание о том, где мы находимся, удерживает меня от того, чтобы повалить ее на диван и трахнуть до потери сознания.

Музыка затихла. За пределами комнаты слышны звуки клуба. У меня такое чувство, что мы, возможно, уже просрочили время, когда Мила должна была выпроводить меня отсюда.

— Мила. — Мой голос звучит хрипло и грубо.

Она моргает, глядя на меня. Кажется, она осознает, что перестала танцевать. Что она сидит у меня на коленях, прижав руку к губам, а мой член наконец-то, благословенно размякнув, упирается в брюки.

— Я… — Она облизывает губы, и я резко вдыхаю, гадая, ощущает ли она все еще вкус моей спермы на своем языке.

— Это была ошибка, Мила, — говорю я ей так мягко, как только могу. — Это не должно повториться.

Ее лицо мгновенно застывает. Она отстраняется от меня и встает, ее поза жесткая, как у фарфоровой куклы.

— Ты мог бы сказать это до того, как я тебе подрочила. — Она отворачивается, обхватывая руками талию, и мое сердце замирает.

Это невозможная ситуация. Так было с того момента, как она вошла в мой кабинет. И с каждой минутой она становится все сложнее.

Я быстро отстраняюсь и застегиваю брюки, вставая. Приятное послевкусие моего оргазма исчезает, когда я вижу выражение ее лица.

— Ты работаешь на меня, Мила. — Я подхожу к ней ближе, нарушая правило запрета на прикосновения, и кладу руку ей на талию. Сейчас, когда между нами больше нет времени, нет никаких шансов, что я нарушу контроль и трахну ее сейчас, но теплая мягкость ее обнаженной кожи на моей ладони все еще заставляет меня испытывать боль.

Я хочу от нее гораздо большего, чем это. И это невозможно.

Я могу уберечь ее. Я мог бы уберечь все, что для нее важно.

Но захочет ли она этого?

— Я не должен был позволять этому зайти так далеко. — Слова звучат заученно, как банальность, которую я должен произнести. Они звучат пусто и пусто даже для моих собственных ушей.

— Тогда тебе следует уйти. — Она отстраняется от моего прикосновения, и отсутствие ее тепла на моей руке ощущается как потеря.

— Я говорил серьезно, когда сказал, что делаю тебе предложение, Мила. Никакого секса. Только мое покровительство. Тебе вообще ничего не нужно делать. Ты можешь жить своей обычной жизнью, а о том, что тебе нужно, мы позаботимся.

Наконец она поворачивается ко мне лицом. Но на ее лице отражается чистое неверие.

— Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты позаботишься обо мне просто так. — Она качает головой, медленно и уверенно. — Я знаю, Лоренцо, что ты пытаешься быть во всем этом достойным человеком, и это впечатляет. Это действительно так. Но я не верю в это. Не могу. Потому что что будет, если я поверю? Я буду брать то, что ты предлагаешь, и брать, и брать, и брать, и стану довольной. Я действительно начну верить, что что-то может достаться мне бесплатно, что ты дашь мне все это просто потому, что можешь. А потом, в один прекрасный день, ты передумаешь и потребуешь свое. И это сокрушит меня, потому что я буду верить, что этого никогда не случится.

Слова вылетают в спешке, и когда последнее срывается с ее губ, Мила стоит передо мной, дрожа. Ее руки все еще крепко обхватывают себя, и я жалею, что у меня нет халата, чтобы накинуть на нее, или пальто, чтобы предложить ей. Сегодня я его не надел.

Когда она отступает к столу с салфетками, мне приходит в голову, что моя сперма все еще на ее коже. Мгновение назад это было отчаянно эротично, но теперь я чувствую себя виноватым. Если бы мы были где-нибудь еще: в моей квартире, в ее, в отеле, я бы вымыл ее. Залез бы с ней в душ. Убогость комнаты, дешевизна всего этого вдруг резко бросаются в глаза, и чувство вины жжет мне живот.

Я зашел слишком далеко. Слишком далеко.

— Какие бы деньги я от тебя ни получила, я хочу их заработать, — жестко говорит она. — Я буду продолжать продавать наркотики, пока ты мне это позволяешь, или мы можем заключить другое соглашение. Но что бы ты мне ни дал, я настаиваю на том, чтобы сделать что-то взамен. Мне ничего не нужно бесплатно.

Я думаю, что последняя часть — ложь. Или, по крайней мере, что Мила готова на все, лишь бы не чувствовать, что она может принять что-то бесплатно. Но я вижу по ее лицу, что она не собирается отступать.

Это не та битва, которую я выиграю сегодня.

Я киваю, делая шаг назад. Из этой комнаты есть запасной выход, и я намерен воспользоваться им, когда буду уходить, но мне кажется, что я пока не хочу покидать ее. Тем не менее, я должен это сделать.

Больше ничего нельзя сказать, и дальнейшие действия только усугубят ситуацию.

— Тогда позвони мне, когда будешь готова. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и почти уверен, что слышу ее тихий, вздрагивающий вздох позади себя, когда ухожу.

Я быстро иду к ожидающему меня внедорожнику, желая поскорее оказаться дома и в своей постели. Но как только я добираюсь до него, из темноты выходит еще одна фигура, преграждая мне путь.

— Я не в настроении, — отрывисто бормочу я. — Уходи.

— Я уйду. Как только мы поговорим. — Голос прорезает темноту, в нем слышится русский акцент, и мужчина выходит на свет слева от меня.

Я сразу же узнаю его. Один из Братвы, бригадир их пахана, грубый человек, который и раньше доставлял нам проблемы. Их семья, Братва Чехова, хочет получить кусок территории Кампано. Мы долгое время не пускали их сюда. Но с тех пор, как умер наш отец и Данте взял власть в свои руки, они стали давить еще сильнее.

— Твой брат снова отказался от встречи с паханом. — Мужчина — Егор, если я правильно помню его имя, хмурится. — Это оскорбление.

— Это не мое дело. — Я делаю еще один шаг вперед, но он снова преграждает мне путь.

— Я делаю это твоим делом. Ты занимаешься поставками, да?

— Иногда. — Я резко выдохнул, мое раздражение быстро нарастает. Ночь и так выдалась непростой, не нужно добавлять еще и эту проблему. — Но мой брат — дон, а не я. Если у тебя есть проблемы с Данте, решай их с Данте.

— Ты хотел бы стать доном, да? — В его глазах мелькнуло глубокое понимание. Откуда он черпает информацию, я понятия не имею, но это не самый большой скачок. Я веду большую часть бизнеса, особенно нелегального. Нетрудно представить, что я хотел бы получить больше власти, чем есть сейчас.

— Моя семья для меня важнее, чем титул. — Мой голос резкий и отрывистый. — Уверен, ты это понимаешь, поскольку сам принадлежишь к преступной семье. Если у твоего пахана есть проблемы с Данте, они могут решить их сами. Спокойной ночи.