Жестокое желание

Она кивает, прикусив губу, когда я начинаю осторожно поднимать ее. Ее небольшой крик при смещении лодыжки словно режет мне грудь, и я обхватываю ее рукой, просовывая вторую руку под ее колени, чтобы поднять ее на руки. Ее лодыжка снова смещается, и она стонет от боли, но прижимается к моей груди так, что мне становится больно от незнакомого желания.

Я хочу прижать ее к себе и никогда не отпускать. Я хочу, чтобы она всегда была в безопасности. И я хочу убить любого, кто встанет на этом пути. Все эти чувства разом сталкиваются в моей груди, заставляя дыхание сбиваться.

Даже в тусклом свете парковки я вижу страх в ее глазах.

— Моя лодыжка, — тихо шепчет Мила, ее голос срывается, и я прижимаю ее к себе еще крепче.

— Мы отвезем тебя в больницу, — обещаю я ей, стараясь не слишком ее толкать, пока быстро иду к черному внедорожнику, ожидающему на парковке. — Они все исправят, и с тобой все будет в порядке. Я обещаю.

Я не могу быть уверен, что обещание будет выполнено, но это все, что я могу сказать в данный момент. Мысль о том, что она больше никогда не будет танцевать, вызывает во мне волну почти безумной ярости, если ее карьера будет разрушена из-за Егора, я буду рад, что оставил его в живых, чтобы потом обеспечить ему более медленную смерть. Его, и всех, кто связан с тем, что он сделал.

Я осторожно усадил ее на заднее сиденье внедорожника, забравшись следом и прижав ее к себе.

— Отправляйся в ближайшую больницу, — резко говорю я водителю, гладя рукой волосы Милы. Она все еще тихо плачет, всхлипывая и скуля от боли, и я стискиваю зубы. Егор заслуживает большей боли, чем я причинила ему сегодня, и я намерен сделать так, чтобы он ее почувствовал.

Как только мы приезжаем в больницу и ее усаживают в инвалидное кресло, медсестра пытается сказать мне, что я должен остаться в приемной. Я бросаю на нее пристальный взгляд и кладу руку на плечо Милы, защищая ее.

— Я пойду с ней.

Медсестра сужает глаза.

— Вы член семьи? Ее муж? Правила гласят…

— Мне плевать на правила. Спросите того, кто здесь главный, что значит имя Лоренцо Кампано. Я пойду с ней.

Медсестра слегка бледнеет и кивает.

— Хорошо, — жестко говорит она и ведет меня в палату, где Милу укладывают на кровать, вытянув перед ней ногу. — Мне просто нужно узнать ее показатели.

Я опускаюсь на стул рядом с кроватью и сжимаю челюсти, пока медсестра измеряет Миле температуру и давление. Через минуту она уходит, и я начинаю говорить, но тут меня прерывает кто-то, пришедший получить медицинскую страховку Милы. Ее лицо сразу же падает.

— У меня страховка от балета Лос-Анджелеса. — Она тяжело сглатывает. — У меня нет с собой карточки. Но я не могу позволить себе…

— Я все оплачу, — перебиваю я ее. — Доплату, любые счета. Все будет улажено. Убедитесь, что она получит лучший уход, — резко говорю я медсестре, стоящей со своим ноутбуком. — Она балерина. Ведущая балерина. Я хочу, чтобы у нее было только самое лучшее.

Медсестра кивает, бросая на меня подозрительный взгляд, но ничего не говорит. Я протягиваю руку Милы, и ее пальцы тут же обвиваются вокруг моей, цепляясь за нее, словно за жизнь.

— Я, наверное, никогда больше не буду танцевать, — шепчет она, в шоке глядя на свою распухшую лодыжку. — Все из-за того, что он…

— Шшш. — Я качаю головой и провожу большим пальцем по тыльной стороне ее руки. — Не думай так. Ты можешь рассказать мне о том, что случилось, позже. А пока просто сосредоточься на разговоре с доктором, когда он придет. Все будет хорошо.

— Ты не можешь знать этого наверняка. — Свежие слезы наворачиваются на глаза и текут по щекам. — Я не могу туда вернуться. То, что он сделал… Но если я не…

— Мила. — Я сжимаю ее руку, и она смотрит на меня, ее глаза стеклянны и слегка расфокусированы. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Ты не должна туда возвращаться. Ты не должна больше продавать для меня, если не хочешь. О тебе позаботятся, я обещаю. О том, что это значит, мы поговорим позже, но сейчас я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом. Я буду защищать тебя. Тебя и Ники, — мягко добавляю я и вижу, как смягчается ее лицо, как дрожит ее подбородок, как льются слезы.

— Черт, — вздыхает она. — У меня нет телефона. Дарси…

— Тебя все равно не было бы дома несколько часов. Если это займет слишком много времени, я позвоню ей.

Мила бросает на меня суровый взгляд.

— Откуда ты знаешь номер Дарси?

— Я стараюсь знать все о людях, окружающих тех, кто работает на меня. И о тех, кто мне дорог. — У меня защемило в груди от мысли, не испугает ли ее это. Не скажет ли она мне уйти, рассердившись, что я знаю о ней слишком много. Но вместо этого она откидывает голову назад и закрывает глаза, ее рука все еще в моей.

— Это должно меня пугать, — шепчет она, словно услышав эхо моих мыслей. — Но, как ни странно, с тобой я чувствую себя в безопасности. Как будто ты всегда знаешь, как добраться до меня, если ты мне понадобишься.

— Так и было задумано. — Я поглаживаю тыльную сторону ее руки большим пальцем, наблюдая за тем, как ее глаза остаются закрытыми, а тело слегка расслабляется. Должно быть, ей все еще ужасно больно, но истощение и шок могут утянуть за собой любого, если все достаточно плохо.

Я сижу и наблюдаю за ней, не понимая, что чувствую, и испытывая от этого тревогу. Каждое другое взаимодействие с Милой, которое заставляло меня чувствовать себя так, я оправдывал, объясняя это своим желанием к ней, мол это вожделение заставляло меня вести себя и чувствовать себя странно. Но это не имеет ничего общего с похотью. Она прекрасна, как всегда, но сейчас я не думаю о том, чтобы трахнуть ее. Все, о чем я могу думать, это как лучше заботиться о ней, что ей может понадобиться от меня. Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. Я никогда не хотел этого.

Но сейчас все, чего я хочу, это оставаться рядом с Милой, пока не буду уверен, что она в безопасности — делать и быть тем, что ей нужно.

Это пугает и в то же время радует. Я никогда не знал, что могу испытывать такие чувства. Во многих отношениях она не та женщина, к которой я мог бы испытывать такие чувства. Но я чувствую, и теперь не могу ничего изменить.

Я бы не стал, даже если бы мог.

Я сижу с ней до прихода врача, жду, пока ей сделают рентген, снова жду, пока Мила напряженно сидит на кровати, ожидая результатов. Когда доктор возвращается, даже я не могу прочитать его лицо.

— Это плохой перелом, — спокойно говорит он. — Но если вы будете следовать инструкциям, отдыхать и давать заживать, то с помощью правильной физиотерапии вы снова будете танцевать.

Мила облизывает губы, ее голос дрожит.

— Просто танцевать? — Шепчет она. — Или танцевать так же хорошо, как раньше?

— Это зависит от вас. — Доктор смотрит на нее, его лицо серьезно. — Я видел, как девушки возвращались после подобных травм. Даже те, у кого были такие престижные роли, как у вас. Но вы должны следовать моим указаниям, приходить на приемы, ходить на терапию и не торопиться. Если вы поспешите с выздоровлением или переусердствуете, вы уже не будете такой, как прежде. Переборщите — и больше не сможете танцевать