Жестокость

Тяжелая ваза со свистом пролетела через всю комнату и разбилась об дверь прямо над воротником дворецкого Боррэя. Да, если бы у него была голова — сейчас бы ей точно не поздоровилось. Но, к счастью, Боррэй представлял собой только строгий костюм дворецкого, пару лакированных ботинок и пару безупречно-белых перчаток. Эльсинора когда-то просто оживила эти предметы гардероба и сделала себе идеального слугу — молчаливого и преданного.

Сейчас госпожа была в такой ярости, что все предметы в комнате носились как ненормальные, а сама колдунья сидела в большом кресле, закинув ноги на подлокотник.

Именно в этот момент вторая дверь распахнулась, и на пороге появились Дарэлл и Асия.

— Где ты пропадал, паршивец? — выкрикнула Эльсинора свое обычное теплое приветствие.

— Выполнял ваши поручения, госпожа, как всегда, — совершенно спокойно ответил Дарэлл, не обращая внимания на вазы, коробочки и подушки, носящиеся вокруг него.

— Ты опоздал!

Эльсинора щелкнула пальцами, и все порхающие предметы шумно свалились на пол. Несколько ваз при этом разбились, заставив Асию вздрогнуть всем телом. Бедняжка до сих пор не могла привыкнуть к характеру госпожи.

Графиня тем временем лениво поднялась со своего кресла и, опираясь на трость, подошла ближе. При походке она всегда жеманно подавала плечи вперед и не следила за осанкой, что придавало ей особый шарм, но полностью разрушало все этикеты.

— А ты что здесь делаешь, девчонка? — ядовито прошипела она, пронзая растерявшуюся Асию своим фирменным взглядом.

— Я… я…

— Она помогала мне сделать распоряжения насчет ужина, — помог Дарэлл.

— Надо же — какая умница! — презрительно фыркнула Эльсинора, которая никогда не скрывала свою неприязнь к подопечной Дарэлла, — Пошла прочь!

Асия поспешно сделала подобие реверанса и удалилась, закрыв за собой дверь.

— Зачем вы так с ней? — не удержавшись, спросил Дарэлл.

— Потому что меня бесит ее милая мордашка, — прямо ответила Эльсинора и, схватив Дарэлла за край его кожаной куртки рывком притянула к себе.

— Еще распоряжения, госпожа?

— Есть кое-что, — недобро улыбнулась графиня, — У меня был плохой день. А под вечер я почти заскучала.

Дарэлл судорожно сглотнул. Он лучше всех знал, что бывает, когда могущественной колдунье становилось скучно.

Глава 2

Весь замок королевы Ламии давно погрузился в сон. Уставшие и хмельные гости разлетелись, а слуги закончили прибирать пиршественный зал. В пустынных комнатах воцарились мрак и тишина.

Одна королева даже не думала спать. Так часто бывает с теми, кто добился своего высокого места за счет страха и предательства.

Дождавшись глубокой ночи, Ламия тихо выбралась из своей опочивальни и зажгла свечу в лампе. Словно чужая, она кралась по собственному замку, то и дело оглядываясь на каждый шорох. А таких шорохов в старинных замках всегда хватает, особенно ночью.

Королева благополучно прошла несколько длинных коридоров и лестниц, пока наконец не добралась до самого опасного крыла замка. Кроме нее сюда никто не решался заходить. Это было заметно по количеству пыли и паутины.

На ходу Ламия почувствовала легкое дыхание на своей щеке, но, обернувшись, никого не увидела. Рядом послышался пугающий шепот, как будто кто-то шел за ней по пятам. И действительно — позади королевы образовалась странная серая дымка, которая принимала форму тощих рук с когтистыми пальцами. Ламия чувствовала, как они тянутся к ней, пытаясь ухватить за одежду или волосы. Но всякий раз, стоило ей обернуться, дымка исчезала.

— Уйди! — дрогнувшим голосом выкрикнула Ламия и вытянула перед собой свободную руку.

Сколько она не старалась, магия по-прежнему здесь не действовала. Так что призрачные лапы вновь тянулись к ней из-за спины, а над самым ухом слышался зловещий шепот.

Королева почти бегом пересекла последний коридор, больше ни разу не обернувшись. Жуткое облако тянулось за ней, словно шлейф. Но стоило девушке ухватиться за ручку заветной двери, как призрак с разочарованным воем исчез.

Вздохнув чуть спокойнее, Ламия со скрипом раскрыла тяжелую дверь и оказалась в логове ведьмы-пророчицы.

Когда-то красивые, роскошные комнаты теперь превратились в унылое подземелье. Голые стены и пол, тяжелые цепи, свисающие с потолка, стол с какими-то снадобьями, от которых разило смрадом. А по центру нечто вроде алтаря из огромных каменных глыб, тоже обвитых цепями.

Ламия содрогнулась, представив несчастную жертву, которая могла оказаться там…

Сделав несколько шагов, она заметила, что стены вокруг нее как будто слегка шевелились — словно рой черных насекомых. Из темной глубины на девушку сверкали чьи-то жуткие глаза, а иногда тянулись мохнатые паучьи лапы.

Ламия презрительно повела плечами, чтобы скрыть охватившую ее дрожь, и подошла к самому алтарю, осветив лампой пространство вокруг себя. Ей показалось, что на алтаре есть темные пятна, похожие на кровь…

— Ты давно не приходила.

Ламия обернулась на этот странный голос, больше походивший на эхо. Королева подняла лампу повыше и осветила жуткую фигуру ведьмы-пророчицы.

Эндора представляла собой двухметровую стройную фигуру женщины, у которой были четыре руки, а ноги срослись вместе — это было видно даже сквозь облегающее платье. Поэтому ведьма не шагала, а в прямом смысле плыла над полом, шурша длинным шлейфом. На ее обнаженных плечах и голове были острые, изогнутые шипы. Сперва можно было принять их за корону и украшения на платье, но это были части ее уродского тела. Ведьма внушала настоящий ужас, и лишь лицо оставалось человеческим. Глаза тоже казались нормальными, когда Эндора не заглядывала в тайны времени и не давала предсказаний.

— В этом не было нужды, — как можно спокойнее ответила Ламия, — Как ты и предсказывала, мои дела шли очень даже неплохо. Но у меня все-таки появился вопрос. Я надеялась увидеть тебя на приеме и там его задать…

— … Чтобы не спускаться в мою обитель, — закончила ведьма.

Ламия слегка замялась, и пророчица снова заговорила:

— Мне известны твои желания. Их очень много. Так за каким из них ты явилась ко мне? Что именно ты хочешь узнать на этот раз?

— Меня давно беспокоит одна колдунья — графиня Эльсинора. Она постоянно пытается опозорить меня. Ведет себя как безумная, но при этом владеет самым богатым графством. Я хочу присвоить его себе, а эту выскочку сжечь дотла. Но так, чтобы не поднялся бунт. Ведь у нее много людей. И все они привыкли служить ее роду. Эльсинору ненавидят не меньше меня, но ей сохраняют преданность.

— О, ты заблуждаешься, моя королева. Эльсинору ненавидят гораздо меньше тебя.

Ламия побагровела от ярости.

— Ты забываешь, Эндора, что это я дала тебе пристанище в моем замке! — зазвеневшим голосом проговорила она, — И я могу прогнать тебя в любой момент.

Эндора в ответ только рассмеялась, скрестив на груди все четыре руки.

— Ну что же, попробуй, королева! Ты не настолько храбрая, какой хочешь показаться. И ты не стала бы держать меня здесь, если бы не нуждалась в моей помощи.