Жезл жизни

— Нервные тут у вас вояки! — С усмешкой сказал Корву Ярослав, и добавил, обращаясь непосредственно к сотнику: — Десять плетей для такой туши, видимо, маловато будет!

От этой фразы лицо Гарука вспыхнуло красным цветом, словно мгновенно получило солнечный ожог. Сотник судорожно сжал рукоять меча, но поднимать его не стал, только заскрипел зубами.

Жрец не стал заходить в центральную дверь, а обошел угол, нырнул в низкий и узкий проем в стене, прикрытый решеткой, и стал спускаться вниз по лестнице с неудобными высокими ступеньками. Шли недолго, не сравнить со вчерашним походом в лабораторию. Подвал оказался длинным и низким помещением. Воздух здесь был тяжелым, пропитанным запахом ржавого металла, старой кожи и чего-то затхлого, словно это место годами не проветривалось. Корв провел рукой по стене, достал из ниши стеклянный шарик, размером с теннисный мяч, шепнул какие-то слова, и через мгновение дрожащий синеватый свет разорвал мрак.

— Вот настоящие сокровища Храма Карса, — с сарказмом сказал жрец, указывая на груды оружия, сваленные прямо на полу.

Перед Ярославом предстало зрелище, больше похожее на свалку, чем на арсенал. Короткие мечи с зазубренными лезвиями торчали из куч ржавого железа, словно кости древнего чудовища. Копья с потемневшими от времени, треснувшими вдоль древками, валялись под ногами, будто их просто выбросили. Деревянные щиты, некогда крепкие, теперь покоробились, кожаные обтяжки потрескались, а бронзовые умбоны вывалились из креплений.

Ярослав нахмурился. И это оружие стражников? Оружие тех, кто должен защищать храм? Оно выглядело так, словно им не пользовались десятилетиями, а если и пользовались — то только для того, чтобы колоть дрова или ворошить навоз.

— Не впечатляет? — грустно спросил Корв, заметив выражение его лица.

— Я смотрю, местные вояки вообще службу не волокут! — Со злостью ответил Ярослав.

Душа профессионального военного просто вопила от негодования. Он и представить себе не мог, чтобы кто-то посмел вот так обращаться с оружием.

— В нарядах сгною сволочей! Бессрочно будут сортиры чистить! — сплюнул на пол Краснов.

— Когда-то храмовая стража насчитывала почти тысячу воинов. Теперь, как ты знаешь, их количество не превышает двух сотен! — С оправдательной интонацией сказал Корв.

— Блин, а нормально законсервировать оружие и сложить его в сухом и проветриваемом помещении вам религия не разрешает?! — Рявкнул капитан Краснов. — Долбоёбы, мать вашу!

У старшего жреца после этих слов сделалось очень «сложное» лицо.

— Наше оружие — строй и дисциплина! — с вызовом в голосе ответил Корв. — Один стражник — ничто! Десять — стена! Сто — смерть!

— Пока не столкнетесь с теми, кто умеет драться не только в строю, — хмыкнул Ярослав.

Корв на эту подколку не ответил. Он подошел к низенькой дверце в глубине подвала, достал ключ и распахнул ее.

— Здесь хранятся трофеи, оружие Сихаров! — согнувшись чуть ли не вдвое, жрец пролез в помещение и зажег там еще два светильника.

Ярослав последовал за ним, оцарапав макушку о низкую притолоку. Комната оказалась маленькой, но здесь оружие хранилось с уважением — оно лежало не в кучах, а на стеллажах, и даже сквозь слой пыли было видно — это не просто инструменты для убийства, а вещи, в которые вложили душу, практически произведения искусства.

Первое, что бросилось в глаза — мечи. Длинные, почти в метр, с широкими однолезвийными клинками, сужающимися к острию. Корзинчатые гарды напоминали паутину из стальных нитей. Мечи были похожи на шотландские палаши, но немного длиннее и самую чуточку массивнее. Круглые навершия украшала грубоватая гравировка — какие-то стилизованные звери и птицы, которых Ярослав еще не видел.

Он взял один из мечей. Гарда полностью скрыла ладонь, рукоять отлично лежала в руке. Баланс позволял как колоть, так и рубить. Но, несмотря на великолепие палаша, Краснов чувствовал — он чужой, он хоть и совсем чуть-чуть, но… как бы… жмёт, словно перчатка не по размеру. Вздохнув с сожалением, капитан положил меч обратно.

Рядом лежали кинжалы. Узкие, с линзовидными клинками, с гардами очень тонкой работы. Это была не дешевая штамповка для массовой армии, а дорогое, штучное оружие для дуэлянтов, убийц, тех, кто предпочитал точность грубой силе.

На дальней полке лежали какие-то палки. И только вытащив одну из этих штук на свет и внимательно рассмотрев, Ярослав понял — это лук со снятой тетивой. Не простая однодеревка, типа «длинного английского», а сложносоставной, клееный, с роговыми и сухожильными накладками. Даже в таком виде, развернутом в обратную сторону, было ясно — это оружие дальнего боя, созданное для тех, кто умеет ждать и бить наверняка.

— А Сихары знают толк в оружии, — пробормотал Ярослав.

— Они знают толк в убийствах, — поправил Корв. — Но теперь это всё может служить тебе. Выбирай!

Ярослав еще раз медленно прошел вдоль стеллажей. Он брал в руки мечи и кинжалы, проверял баланс, прикидывал, как они лежат в руке, но потом увидел его…

Этот палаш лежал вместе со всеми и не сразу бросался в глаза, однако сейчас перетянул на себя внимание Краснова. Он взял его, сделал пробный взмах — и мир сжался! Клинок стал продолжением руки. Форма гарды, узоры на навершии, даже крохотная зазубрина на лезвии — всё было знакомо! Вес меча почти не чувствовался, баланс казался безукоризненным. Металл был холодным, но не мертвым — будто спал, ожидая, когда его разбудят. Ярослав провел пальцем по лезвию — оно все еще было острым, несмотря на время, проведенное в темноте.

— Этот! — сказал Ярослав.

Корв взглянул на обнаженный клинок и глубоко вздохнул.

— Ты выбрал меч того самого Сихара, который подарил тебе тело. Им он убил шестнадцать стражников. А вот там лежит кинжал, с которым он танцевал «Эйнхель». Была еще небольшая булава, но она сломалась, только навершие уцелело. Насчет лука не скажу — Сихары оставили их в укрытиях, когда бросились врукопашную и понять принадлежность определенному воину не вышло. Будешь выбирать?

Краснов не ответил. Он полностью сосредоточился на мече, рукоять которого уютно устроилась в ладони. Ярослав делал легкие взмахи, привыкая к оружию, а, вернее, вспоминая полузабытые ощущения.

— Эй, Яр! Давай-ка ты лучше на Арену поднимись и там этой «дурой» маши! А то зацепишь тут в тесноте что-нибудь! Или кого-нибудь… — Опасливо посматривая на сверкающее в полумраке лезвие, сказал Корв.

После этих слов Ярослав словно от транса очнулся. Тряхнув головой, как будто сбрасывая наваждение, он снял со стеллажа парные ножны, за которыми потянулись ремни перевязи, вложил в них клинок и молча зашагал к выходу из арсенала.

Стражники, толпившиеся у лестницы в подвал, расступились, когда Ярослав поднялся наружу. Не останавливаясь, он вышел на тренировочную площадку, встал в центре, обнажил клинок и… замер, снова испытывая странное чувство близости с оружием. Меч будто жил своей жизнью — он не просто лежал в ладони, а дышал, готовый колоть и рубить, готовый нести смерть.

Ярослав отпустил контроль и тело вспомнило… Клинок взмыл вверх, описал дугу, перешел в молниеносный укол, затем в подрез, в боковой удар, в защиту. Ноги двигались сами, корпус изгибался, уклоняясь от вражеских ударов. Это не было фехтованием в привычном смысле — это был танец. Строгий, смертоносный, красивый.

Ярослав остановился лишь через двадцать минут. Дыхание оставалось ровным, голова была ясной, на коже ни капли пота.

Стоящие у края площадки стражники замерли. Впереди них стоял, скрестив руки на груди, Гарук и смотрел на Краснова сузившимися глазами. Рядом с ним стоял Корв, но, в отличие от остальных, особо удивленным он не выглядел.