Жезл жизни

Корв на эти слова отреагировал предельно странно: пару минут просто стоял, опустив глаза и поглаживая переносицу. Наконец он поднял голову и с горькой усмешкой сказал:

— Не всё так просто, Яр! Неужели ты думаешь, что за тысячу лет мы не пытались так сделать?

Ярославу стало немного стыдно. Он, вообразив себя самым умным, предложил предельно простое в их обстоятельствах решение, которое только может прийти на ум военному, но жрец был прав — неужели они бы не додумались до этого за несколько веков?

— Ладно, потом это обсудим! — кивнул Корв. — А сейчас иди, готовься к новому рейду, вечером выступаем!

Через пять пути дней они вышли точно к стоянке кочевников. Вероятно, эти рейды не «били в пустоту», а организовывались по данным какой-то разведки. Очередные жертвы, «пустынные крысы» разбили лагерь у какой-то длинной канавы, скорее всего русла пересохшей в незапамятные времена реки.

Атаковали на рассвете, тем же порядком — спешились в прямой видимости от жалкой кучки полуистлевших навесов, растянутых на кривых шестах, построились в шеренгу, выставили вперед щиты и двинулись вперед мерным шагом. Солнце поднималось у горизонта раскаленным медным диском, отбрасывая на песок черные тени. Ярослав шагал рядом с Корвом за спинами стражников, чувствуя как по телу постепенно разливается жар. Но не от тмпературы воздуха, а от предчувствия чего-то ужасного.

Как и в прошлый раз, кочевники профукали появления воинов Храма — первые крики тревоги прозвучали, когда шеренга дошла до первого навеса. Внезапно строй стражников распался надвое, в середине образовалась широкая брешь. Пока Ярослав ошарашенно раздумывал, что это за авангардистский тактический приём, Корв приблизился к нему, как тень и тихонько сказал:

— Если не поднимешь меч, Вейд отведут в рабские ямы.

Ярослав, сжав рукоять палаша и стиснув зубы так сильно, что аж заныла челюсть, сделал несколько шагов и вышел за «стену» щитов.

В нос ударили запахи какого-то гнилья, чего-то прокисшего и дыма костра из сушеного дерьма.

— Вперед, Сихар! — голос Гарука прозвучал, как удар плетью. — Покажи, наконец, чего ты стоишь!

Первый кочевник — мальчишка лет пятнадцати, с всклокоченными волосами и костяным кинжалом — бросился на него, визжа от страха. Ярослав почувствовал, как его тело само реагирует — мышцы напряглись, сухожилия натянулись, как тетива лука. Палаш взметнулся вверх, холодная сталь сверкнула на солнце. Голова паренька отлетела, описав в воздухе дугу. Кровь хлынула из шеи, горячая, липкая, брызнув на руки, на лицо. Ее вкус — медный, соленый — заполнил рот.

Тело Ярослава ликовало. А разум… Разум онемел.

Почуявший запах смерти хищник внутри Краснова восторженно заревел и бросился в атаку. Стражники одобрительно закричали и последовали за ним. Уже через пару минут лагерь кочевников был вырезан полностью. Ярослав стоял среди изрубленных трупов, тяжело дыша. Его клинок был красным до гарды, кровь засохла на руках черными корками. В ушах все еще звенело — то ли от жары, то ли от адреналина.

— Ты сделал это в одиночку! «Крысы» пали от твоего меча, наши воины не успели ничего сделать! — Корв положил ему руку на плечо. Пальцы жреца были холодными, как у мертвеца. — Теперь ты действительно один из нас.

Стоящий рядом Гарук насмешливо фыркнул, но в его маленьких свиных глазках мелькнуло что-то новое — уважение?

— Пленных взять не успели, но это и не важно! — Продолжил Корв. — Всё равно тут одни дохляки были, для преобразования в призванных героев неподходящие!

Ярослав не ответил. Он смотрел на окровавленные тела вокруг.

— Это сделал не я… — почти не разжимая пересохшие губы, прошептал Краснов. Он поднял руки перед лицом — они казались чужими. Сердце, спокойное даже в моменты сильнейшей физической нагрузки, сейчас колотилось, как у загнанного зверя. — Нет, это мои руки. Это я убил их!

Он ясно помнил каждый удар… Шуршание стали, когда лезвие рассекало плоть, бульканье, которое издает перерезанное горло, хруст черепа под клинком палаша.

— Я убил детей, — сказал Ярослав. Глаза жгло, но слез не было — пустыня высушила и их. — Стариков. Беременную женщину — видел, как она упала, хватаясь за живот…

Корв стоял рядом, бросая на него оценивающие взгляды.

— Они все равно бы умерли. От жажды. От голода. От рук работорговцев, — медленно произнес жрец.

— Это не оправдание! — выкрикнул Краснов. Его голос прозвучал неестественно громко, несколько стражников оглянулись на шум.

— Нет, — согласился жрец. — Это факт. Ты сделал то, что должен был. Как солдат.

— Как солдат? — посмотрел на него Краснов. — Я был на войне, но никогда не трогал мирных жителей!

Корв вздохнул, поправил ремешок шлема. В его движениях не было ни капли раскаяния — только усталая практичность.

Внезапно привычная тяжесть палаша стала невыносимой. Клинок выскользнул из пальцев, с глухим звуком упав на песок. Руки дрожали, как в лихорадке. Ярослав попытался поднять меч — пальцы не слушались, будто отказывались вспомнить, как это делать.

— Это пройдет. После десятого раза. После сотого. — Корв поднял меч, вложил его обратно в дрожащие ладони Ярослава. — Тело запоминает. Душа… привыкает.

Ярослав резко отшатнулся.

— Я не хочу привыкать!

— Тогда умри, — пожал плечами Корв. — Выбора нет.

Краснова вырвало прямо на песок. Желудок, пустой с вечера, выдал только желчь — горькую, едкую.

— Неужели нашему герою стало плохо? — раздался рядом язвительный голос.

Гарук стоял в паре шагов, скрестив руки на груди. В его взгляде не было обычной насмешки — только холодное любопытство.

— Отвали, — прохрипел Ярослав.

Сотник не ушел. Напротив, он сделал шаг ближе, его потное, покрытое шрамами лицо оказалось в сантиметре от глаз Краснова.

— Первый раз всегда тяжело, — неожиданно сказал Гарук. — Потом легче. А потом… — он усмехнулся, обнажив желтые зубы, — потом начинаешь получать удовольствие.

Ярослав ударил его. Кулак врезался в челюсть с таким треском, что несколько стражников схватились за оружие. Гарук отлетел на пару шагов, выплюнул кровь — но засмеялся.

— Это всё, что ты можешь? — сотник вытер рот. — Бей сильнее. Бей, пока не забудешь, кто ты. Пока не останется тот, кем ты стал.

Ярослав развернулся и пошел прочь. За спиной раздался хохот — не только Гарука, но и других стражников.

Они знали. Все они прошли через это.

И теперь он стал одним из них.

Часть 1 Глава 7

Целый год Ярослав жил в Храме Карса, словно зверь в клетке. Сначала он еще надеялся, что найдет способ сбежать, что найдет какой-нибудь выход. Но дни сливались в недели, недели — в месяцы, а Храм стал его тюрьмой, привычной и ненавистной. Тянулись однообразные дни. Утром и после обеда тренировки на Арене. Гарук и его стражники смотрели на Ярослава со смесью уважения и страха, как на чудовище, временно ставшее союзником. Он убивал лучше их, быстрее, больше. Щадил лишь женщин и детей, но это было лукавством перед самим собой — ведь несчастных после убивали или пленили воины Храма.