Жгучая тайная страсть. Личный театр Эдуарда Тополя
Шрифт:
БИСМАРК и ОРЛОВ исчезают. Меняется освещение.
Недавно с небольшой киногруппой я проехал по местам романа Бисмарка с Екатериной Орловой. Мы начали это путешествие с Биаррица…
Музыка. На заднике, на экране – роскошные пляжи Биаррица, отели, замок «Villa Eugenie». Слышны шум прибоя и испано-кастильская музыка. Юная женская фигурка с разбегу вбегает в изумрудно-пенные волны и тысячи брызг, сияя на солнце, взлетают в воздух вокруг нее.
Да, мы начали это путешествие с Биаррица, а, когда
Яркий свет. Входят БИСМАРК в соломенной шляпе и КЭТТИ – молодые, загорелые.
БИСМАРК. Конечно, мы здесь, в Биаррице.
КЭТТИ. А где же нам еще быть?
Глина. Дерево. Мрамор
(Весна и осень Исаака Иткинда)
Одноактная пьеса
Посвящается Алле
Действующие лица:
Исаак Иткинд – скульптор
Веселина-Мари
Следователь
Молодой казахский художник
Два красноармейца
Картина первая
Москва, 1936 год.
На авансцене маленький столик с настольной лампой, микрофоном на стойке и звуковым пультом. За столиком Веселина-Мари, ей 25 лет, она в наушниках 30-х годов.
Звучат вечерние позывные Всесоюзного радио – мелодия песни «Уходит вечер» Варламова.
ВЕСЕЛИНА. Добрый вечер, страна Советов! Вы слушаете вечернюю передачу Всесоюзного радио «Новости советской культуры». Сегодня в Москве, в мастерской нашего выдающегося скульптора Исаака Иткинда, состоялось закрытие его юбилейной выставки. На выставке присутствовали представители партии и правительства, деятели советской культуры и дипломаты иностранных посольств. Невозможно рассказать словами о шестидесяти великолепных деревянных, бронзовых и мраморных скульптурах, которые заполняют мастерскую маэстро! Юмор, мудрость, женская красота, счастье, влюбленность – кажется, все состояния человеческой души воплотились в этих работах. Не зря ими восхищались и продолжают восхищаться Максим Горький, Анатолий Луначарский, Сергей Киров, Владимир Маяковский, Василий Качалов, Сергей Коненков, Алексей Толстой, Соломон Михоэлс и другие выдающиеся деятели нашей страны. Подробный репортаж из мастерской скульптора о его жизни и творчестве слушайте завтра в нашей вечерней передаче «В гостях у мастера». Спокойной вам ночи…»
Веселина включает продолжение мелодии «Уходит вечер», устало снимает наушники и с выдохом, как после длинного рабочего дня, выключает настольную лампу и уходит.
Пауза. Музыка «Уходит вечер».
Картина вторая
Солнечное утро. Пустая сцена, на которой валяются несколько подставок под скульптуры, куски мешковины, табурет. В глубине, в углу, на топчане сидит (поначалу даже и неприметный) Исаак Иткинд. Ему 65 лет. Он в простой рабочей кофте, очень огорчен. Когда говорит, то с сильным еврейским акцентом.
Из-за кулисы сначала осторожно заглядывает на сцену, а затем робко входит Веселина-Мари. Она стройна, в светлом летнем костюме и шляпе, красива, свежа, выглядит куда моложе, чем в предыдущей сцене, но робеет, хотя в руке деловой портфель.
ВЕСЕЛИНА (не видя Иткинда). Алло? Исаак Яковлевич?! Алло, кто-нибудь!.. (Увидев его) Ой! Здравствуйте!
Иткинд горестно молчит.
Доброе утро!
Иткинд не реагирует.
Я это… Я Веселина-Мари из Всесоюзного радио. Вчера на вашей выставке наш главный редактор договорился с вами об интервью для передачи «В гостях у мастера». Помните?.. (Замолкает, оглядывает мастерскую) А-а… где же скульптуры?.. У вас такой вид… Тут что-то случилось? Вас обокрали?
Иткинд не реагирует. Веселина подходит к нему.
Исаак Яковлевич!
ИТКИНД (выходя из транса). Вус?..
ВЕСЕЛИНА. Что случилось? Вас обокрали? Я побегу в милицию…
ИТКИНД (с еврейским акцентом). Нет… Не надо милицию…
ВЕСЕЛИНА. А что случилось? Где ваши скульптуры?
ИТКИНД. Их купили.
ВЕСЕЛИНА. Все?
ИТКИНД. Да… Все до одной…
ВЕСЕЛИНА. Кто?
ИТКИНД. Брат Рузвельта. Утром он был на выставке, а вечером приехал с наркомом. Сказал, что сегодня утром улетает в Америку и покупает все мои работы.
ВЕСЕЛИНА. И вы продали?
ИТКИНД (бессильно пожав плечами). Он приехал с наркомом по культуре. Они уже по дороге обо всем договорились.
ВЕСЕЛИНА. Гм… И за сколько? (выждав паузу) Исаак Яковлевич…
ИТКИНД. Девочка, разве это я продавал? Это ваш нарком.
ВЕСЕЛИНА. Но они вам сказали…
ИТКИНД. Скажут. Они в наркомате решат, какую часть отдадут мне. И скажут…
ВЕСЕЛИНА. Да… Лихо… И за ночь все вывезли?
ИТКИНД. Рузвельт сказал, что половину моих работ он отдаст в Метрополитен-музей, а половину оставит себе и брату…
ВЕСЕЛИНА (желая его подбодрить). Вот видите! Ваши работы будут в Америке! В Метрополитен-музее! Их увидит весь мир! Это успех!
ИТКИНД. Девочка… Когда вы первый раз пошли на танцы, чтобы все видели какая вы красавица, разве ваш папа радовался?
ВЕСЕЛИНА. Ну… он не знал. Если честно, я пошла втихую…
ИТКИНД. Скульптуры – мои дети. Они тут жили, со мной. А теперь… даже если мне дадут за них деньги… тут нет жизни.
ВЕСЕЛИНА (стараясь его утешить). Но вы же творец! Сделаете новые. Там, во дворе, у вас много дерева, гипса…
ИТКИНД. Знаете, меня он тоже звал в Америку. Он сказал, что в Америке я буду миллионером, очень знаменитым…
ВЕСЕЛИНА. И?
ИТКИНД. А я сказал, что никуда не поеду.
ВЕСЕЛИНА. Почему?
ИТКИНД. Он тоже так спросил.
ВЕСЕЛИНА. И что вы сказали?
ИТКИНД. Я сказал, что другие – те, кто и до революции были настоящими людьми – конечно, могут ехать в Америку. Как мой друг Сергей Коненков. А я до революции был человеком только до шести вечера. Вы знаете, что до революции евреи не могли жить ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге?