Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров

Сиделки честно отрабатывали задание. Утешающие, по их мнению, байки сыпались одна за другой.

— Кровь фонтаном, осколки костей, думал — ноги лишусь. Но мастер Эльтар отрезать не велел. Ночь провозился, по осколкам собирал, но ногу мне сделал, не хуже прежней.

И Аарон притопнул, демонстрируя вылеченную конечность.

Ане полагалось вдохновиться, проникнуться несерьезностью своего ранения и мгновенно выздороветь. Ведь у мастера иного результата быть не может.

Две пары глаз с надеждой смотрели на нее, и Ане стало совестно. Действительно, целые сутки болеть у такого замечательного врача. Неудобно как-то.

За спинами сиделок из стены высунулся Сан Саныч и жестами показал, что пора закругляться. Выразительно провел ладонью по горлу, кивнул на парней, мол, прирезать?

Аня выдохнула и прикусила губу, стараясь не расхохотаться. В костюме цвета хаки, в каске, с разрисованной полосами физиономией, старик напоминал пенсионера, вышедшего на тропу войны с коммунальными службами. И хорошо, что нож, который он держал в руке, был лишь иллюзией. Или не был?

Она не стала заморачиваться данным вопросом, села в постели, одновременно засовывая руку под подушку и раздавливая коробочку семян.

Парни явно приняли ее гримасы на свой счет, вдохновились.

— А у нас еще был случай.

Один, два, три, четыре.

— Девчонка под завал угодила. Не успела из дома выбежать. Тервоники тогда крупно тряхнуло.

— Это Статхары были.

— Нет, Тервоники.

— Врешь, — и один из парней шумно зевнул.

Двадцать. Двадцать один.

— И не девчонка там был, а пацан, лет пяти.

— Пацан — это другое… х-р-р-р.

Звучный храп положил конец спору. Аня подождала для верности пару минут, но сиделки дружно сопели, свесив головы на грудь.

Пора!

— Нашли чем утешать, молокососы, — презрительно хмыкнул Сан Саныч, когда она выбралась из постели и нашаривала кроссовки под кроватью. Зимние ботильоны были решительно отвергнуты. Кто знает, что ее ждет на той стороне? Кроссовки, джинсы, рубашка. Волосы убрать в хвост. На запястьях маскировка от Фиолета. Все, она готова выйти на свою тропу войны.

От слабости шатало и кружилась голова. Аня сглотнула, прогоняя тошноту.

— Сан Саныч, вы мне поможете?

Призрак оторвался от примеривания ножа к рукаву рубашки одного из парней.

— О чем речь, Анют, конечно, помогу.

— Когда они обнаружат мое исчезновение, передайте, чтоб не искали. Я сама вернусь, как закончу с делами. И, Сан Саныч, сделайте это сразу же. Не хочу, чтоб ребята пострадали.

Призрак недовольно поджал губы, спрятал нож за спину и кивнул.

— Не переживай, будет сделано.

Аня с трудом отогнала идею отобрать холодное оружие у старика, утешая себя тем, что кровожадности за ним раньше не замечала. Не станет же он их убивать! И за что только взъелся?

— И еще надо отвлечь товарищей от портала. Иначе меня могут перехватить.

Лицо у старика сделалось серьезно-торжественным, он кивнул, удобнее перехватил нож, салютнул им, а затем спиной шагнул в стену и исчез. Ой, что будет! Кажется, она выпустила джина из бутылки.

— Все, я пошла, — скомандовала сама себе, заставляя разжать руку и оторваться от спинки кровати. Комната казалась такой уютной и безопасной, а за дверью ждали суровые охранники-телохранители, проницательный координатор и ущербный умом убийца. «Приятная» компания, ничего не скажешь, но идти надо.

Наверное, это было великой глупостью возвращаться туда, где тебя пытались убить. Да еще и в таком состоянии, когда она слабее ребенка, — трясущиеся руки, вспотевшие от усилий ладони, мушки перед глазами и гул в голове. Она не шла, ползла раненой улиткой. Лестница, коридор.

Нет, Павел не прав. Это она виновата. Сама требовала, чтобы присутствовала на переговорах, сама нарвалась, самой и расхлебывать. Утешало одно — Фиолет дурного не посоветует. Лесовик лесовика видит издалека. Ох и задаст она ему парочку вопросов, когда вернется. Если вернется.

Под ноги метнулась черная тень, и мокрый нос ткнулся в ладонь. Укоризненный взгляд черных глаз был красноречив — дура ты, Хозяйка. Куда же тебя несет?

— Надо, понимаешь, мне очень надо туда, — прошептала одними губами. Пальцы перебирали шелковистую шерсть.

Пес вздохнул и пристроился рядом. Мол, не выдам, но и одну не отпущу.

Вот и нужный портал. Аня невидимкой шла по залу. Вальди с независимым видом трусил рядом, изображая прогулку. Получалось плохо, но магам было не до собаки. Ранение хозяйки что-то нарушило в привычном распорядке. Мрачные лица магов, красные глаза Таймары, а главное — ставший темно-серым потолок, точно закрытый плотными тучами и готовящийся заплакать дождем.

Тоска полоснула по сердцу. Это были не ее эмоции. Тосковал дом, это были его тревога и боль за Хозяйку. Аня смахнула выступившие слезы.

Что значит страх перед встречей с убийцей, если остаться в живых важнее, чем умереть. Дом, Вальди, мальчишка-маг с Чойгвея, Арвель… Лица проносились в памяти, и каждый что-то говорил, просил, требовал. Когда все они успели занять место в ее сердце? Когда успели там обосноваться? И Павел… нет, не стоит думать о нем. Слишком больно и сложно. Ясно одно — если потребуется, она готова и к дракону в гнездо наведаться, и к зомби на кладбище, лишь бы здесь все осталось по-прежнему. Она готова даже наблюдателей от Конгресса терпеть — пусть смотрят.

И мучительно, до боли в сжатых кулаках захотелось жить. Выжить, чтобы жили другие.

Шаг стал уверенней, мысли прояснились. Спасибо, милый дом, за поддержку.

У портала остановилась, оглянулась и тут же увидела, как метрах в трех от пола плывет бутылка самогона. Да-да, та самая на пятьдесят литров, а сверху восседая, точно Наполеон на Буцефале, серебристой капелькой расположился дракончик.

Бутылка плыла неспешно, величаво, и в зале установилась заинтересованная тишина, пока лишь заинтересованная — маги не ожидали подвоха от посудины, а зря. Та внезапно дернулась и с диким грохотом рухнула вниз, разлетаясь на осколки. Резкая волна сивушных ароматов рванула в Анину сторону, а сама девушка рванула в сторону портала, пока товарищи маги созерцали, ругаясь, результаты выходки Сан Саныча.