Жильбер Ромм и Павел Строганов. История необычного союза

В.М. Далин также полагал, что Павел Строганов принял псевдоним по политическим мотивам, правда, датировал это несколько более поздним периодом: «Вскоре, 7 августа [1790 г.], он получил диплом члена Якобинского клуба… Из предосторожности он присвоил себе имя Павла Очера (так называлась речка, у которой в Пермской губернии был расположен один из уральских заводов Строгановых)» [676] .

Однако сопоставление всех известных сегодня источников позволяет уточнить представление о том, с какими целями Ромм и Строганов прибыли в Париж. На мой взгляд, упомянутые выше авторы, помня о последующей судьбе Ромма, переоценивали влияние политического фактора на его планы того периода. Хотя желание воочию узреть исторические события, связанные с созывом Генеральных штатов, и побудило Ромма изменить маршрут путешествия, тем не менее главной целью для него по-прежнему оставалось образование воспитанника, прежде всего в области естественных и точных наук. А где, как не в Париже, имелись для этого наиболее благоприятные возможности! В дополнении к упомянутому выше письму Павла от 16 декабря (ст. ст.) 1788 г. Ромм делится с отцом ученика следующими педагогическими соображениями:

676

Далин В.М. Первый русский якобинец. С. 10.

Ваш сын должен прослушать здесь такие необходимые для своего образования курсы, как естественная история и горная химия, к коим мы добавим также все то, что позволит сделать оставшееся от занятий ими время. Здоровье у него весьма крепкое. Он прошел сотни лье пешком по декабрьским холодам через Франш-Конте, изучая солеварни. Ростом он уже значительно превзошел меня и, думаю, Вас тоже, насколько я могу судить по памяти [677] .

Об основательности педагогических планов Ромма свидетельствует и его письмо А.С. Строганову от 12/23 февраля 1789 г., где изложена развернутая программа обучения Попо:

677

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 125.

Господин Граф,

В своем последнем письме Вы меня просили подробно рассказать о тех учебных занятиях, которые я провожу с Вашим сыном, и о том, чему посвящено его время. На этот вопрос в целом ряде писем Вы могли бы найти ответ, по-разному выраженный, однако, поскольку они могли затеряться, я вновь сообщу Вам о том, что мы делаем и что собираемся сделать, а также выскажу некоторые соображения в пользу принятого мною плана обучения.

Чистота и невинность нравов являются важнейшей основой гражданских и семейных добродетелей, без которых моральное бытие не более как длинная череда ошибок, заблуждений, метаний и несчастий. Вот почему именно на воспитание нравов должны быть направлены все наши усилия, ему должно быть подчинено даже само образование и в еще большей степени – обучение приятным манерам. Важнейшие качества уважаемого человека – это способность быть хорошим хозяином (bon maоtre), хорошим отцом и хорошим гражданином, любящим порядок, справедливость и мир и стремящимся скорее следовать добродетели, нежели стараться быть приятным в общении. С такими убеждениями нечего бояться капризов общественного мнения, которые не страшны тем, кто имеет истинных друзей, кто черпает силу в добром отношении к себе порядочных людей и в спокойствии своей совести. Подобный человек – это не тот, кто лучше всех знает законы общества, в котором живет, и лучше других их соблюдает, а скорее тот, кто желает, чтобы такие законы определялись правильным устройством и беспорочностью общественных институтов. Только изучая обязанности истинно морального человека, можно постичь кодекс тех законов, что нередко оказываются более строгими, нежели законы писаные.

Я хотел бы, чтобы именно это глубоко запечатлелось в сердце Вашего сына. И если бы мне здесь удалось преуспеть в той степени, как я того хочу, я создал бы истинный источник счастья для его отца, для всех, кому он сам небезразличен, для него самого, да и для себя тоже.

Но недостаточно только иметь благие чувства. Нужно также, чтобы они надлежащим образом направлялись и приносили добрые плоды. Надо, чтобы свет Разума озарял, усиливал и укреплял движения прекрасной души. А потому образование столь же необходимо и полезно для порядочного человека, насколько оно опасно для сердца злодея.

Приятные манеры должны обеспечить доступ в общество человеку с просвещенным разумом, поскольку суровый вид был бы плохо там воспринят. Однако они не должны быть основной целью, каковой является стремление быть добрым и образованным; умение же нравиться имеет второстепенное значение.

Париж предоставляет нам широкие возможности для всех видов учебы, но и скрывает также в себе немало подводных камней. Дабы обойти последние и не отвлекаться от достижения поставленной цели, я счел нужным изменить имя Вашего сына, избавившись тем самым от необходимости выполнять пустые и бесполезные обязанности, которые налагало бы на нас его родовое имя. Я не опасаюсь, что он останется не узнан теми, кто знал его с детства, но полагаю важным, чтобы от него не требовали визитов, которые привели бы к потере времени, а может, и к чему-либо похуже. Я с удовлетворением замечаю, что эта перемена имени, больше не являющаяся тайной, указывает на тот образ жизни, которому мы решили следовать, а потому нас до сих пор еще не беспокоили в нашем уединении. Вы на сей счет не высказали никакого мнения, и я хотел бы знать, одобряете ли Вы нас.

Ваш сын не посещает здесь никаких зрелищ, поскольку в Париже они могут быть опаснее для молодого, неопытного человека, чем где-либо еще. Я ему дозволяю лишь те удовольствия, которые он имел в детстве. Учится он математике, рисованию, работе с картой, что должно подготовить его к изучению фортификации, осваивает металлургическую химию и механику. Я предполагаю давать ему уроки английского языка и несколько подтянуть его в немецком. Он неизменно занимается историей, которая преподается ему так, чтобы он дополнительно мог получить представление о французской художественной литературе. У него все еще вкусы ребенка, предпочитающего внешне яркое действительно красивому и способного слушать с вниманием только во время продолжительного отдыха. Что касается юриспруденции, то я нахожу его пока слишком легкомысленным и недостаточно усидчивым для ее изучения. Надеюсь, он смог бы приступить к нему через год или два. Я жду наступления теплого времени для возобновления его занятий плаванием и другими упражнениями, укрепляющими тело. До сих пор мне не приходилось приглашать к нему ни обычного врача, ни хирурга. Но все же я постоянно нуждаюсь в Вашем одобрении своих действий и в Ваших советах. Если бы Вы несколько больше, чем обычно, обращали внимание на сей предмет при чтении моих писем, Вы, конечно, могли бы многое мне сказать, но, судя по Вашим письмам, у Вас огромное множество разных дел.

Я стараюсь ограничить несколько чрезмерную страсть Воронихина к живописи, так как хочу сделать из него человека, действительно полезного для Вашего сына. Я направляю его на изучение архитектуры, механики и всего того, что сделает его сведущим в вопросах производства. Он занимается всем с таким удивительным усердием, видеть которое Вам было бы весьма приятно.

У Вашего сына нет хорошо осознанного стремления к учебе, но он относится к работе добросовестно, проявляя при этом большую сообразительность и точность суждений. У него случаются и ошибки, о которых я как-нибудь смогу Вам поведать и о которых я Вам ранее также уже говорил, но он не совершал ничего такого, что могло бы повредить ему физически или морально. У него нет ничего от внешнего лоска, который делает молодых привлекательными. Он имеет все те недостатки, что порождаются простотой и незнанием светских манер, от коего он когда-нибудь да избавится.

Имею честь пребыть с глубоким к Вам уважением, Господин Граф, вашим преданным и покорным слугой

Жильбер Ромм [678] .

678

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 301–302. См. также: Чудинов А.В. Ж. Ромм и П. Строганов в революционном Париже (1789–1790 гг.) // Россия и Франция XVIII–XX вв. М., 1998. Вып. 2. С. 56–58.

Этот документ в значительной степени проливает свет на причины изменения Роммом фамилии своего подопечного. Жизнь инкогнито должна была, по мысли наставника, избавить молодого человека от необходимости вращаться в светских кругах с их многочисленными соблазнами, а потому рассматривалась Роммом прежде всего как необходимое условие нравственного воспитания юноши. Вот почему вопрос о перемене имени встал одновременно с принятием решения о поездке в Париж – в октябре 1788 г., когда еще никому и в голову не приходило, что некоторое время спустя во Франции возникнет необходимость скрывать аристократическое происхождение по политическим мотивам.

Впервые упоминание о псевдониме Павла Строганова появляется в письме Ромма Дюбрёлю, отправленном из Лиона 4 октября 1788 г.:

Я счел уместным изменить имя Попо. Барон [Г.А. Строганов] также захотел изменить свое, о чем он известит вас лично. Попо выбрал имя «Очер» по названию одного из владений его отца в Сибири. Пожалуйста, примите это во внимание. Во время пребывания в Париже его надо называть просто г-н Очер. Графа Строганова там быть не должно [679] .

679

MRM. Romme MSS. Carton 1. D. 19.

Павел известил об этом решении отца в письме из Лиона от 21 октября / 1 ноября: «…Как господин Ромм хочет, чтоб я был не известен в сем городе [Париже], то он мне присоветовал переменить мое имя, и я избрал Очер – имя вашего завода» [680] .

Благодаря перемене имени появление Павла Строганова в Париже осталось незамеченным не только многочисленными друзьями и знакомыми его отца, но первое время даже полицией, обычно устанавливавшей негласное наблюдение за прибывавшими во французскую столицу иностранцами. Только с приездом в Париж Григория Строганова, путешествовавшего под псевдонимом «господин Тамань», оба, наконец, попали в поле зрения полицейских агентов, о чем свидетельствует сводка по контролю за иностранцами от 23 января 1789 г.:

680

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 119.

Гг. Таманн и Дочер (Tamann et Dotcher), молодые русские офицеры, прибыли сюда на прошлой неделе и остановились в особняке Куси на улице Сен-Бенуа, каковой покинули, чтобы поселиться в особняке Люксембург на улице Малых Августинцев. Эти молодые дворяне приехали из Германии в сопровождении двух французов, своих учителей, на коих возложена обязанность заниматься их образованием. Некоторое время они поживут в Париже, а затем отправятся путешествовать [681] .

В Париже учебные занятия Павла Строганова продолжались как и прежде, а объем их, возможно, даже увеличился. Согласно данным книги расходов, которую вел Ромм, сразу после их приезда был нанят учитель немецкого языка, а немного погодя Павел и Григорий стали посещать курсы военного искусства [682] . Круг их общения также составляли в основном люди, связанные с науками. В письме от 12/23 февраля Павел отмечает: «Мы здесь часто видим господина de Mailli, и у него видели часть привезенных им из России руд; кой доказывают чрез их драгоценность его великим охотником, и бывшим в дружестве с теми, которые имеют лутчия рудники в Сибири» [683] . В письме от 31 марта / 11 апреля он сообщает отцу о встрече со своим швейцарским знакомым О.-Б. Соссюром [684] . Любопытно, что письма Павла и его учителя в Петербург зимой и весной 1789 г. не содержат ни малейшего упоминания о политических событиях. Может быть, ни тот, ни другой просто не хотели лишний раз волновать старого графа? Однако другой источник, а именно переписка Ромма с его риомскими друзьями, также свидетельствует o том, что и наставник, и его ученик до мая 1789 г. обращали на политику мало внимания, сосредоточившись в основном на занятиях науками [685] .

681

MAE. Ser. Controles des 'etrangers. T. 72. F. 28.

682

MRM. Romme MSS. Carton 2. D. 36. См. также: Galante Garrone A. Gilbert Romme. Histoire d’un r'evolutionnaire. Paris, 1971. P. 162.

683

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 126.

684

Там же. Л. 128. См. также: Николай Михайлович, вел. кн. Указ. соч. Т. 1. С. 354.

685

См.: Galante Garrone A. Gilbert Romme. Histoire d’un r'evolutionnaire. P. 162–167.

В апреле пришло сообщение из Петербурга о смерти барона А.Н. Строганова, отца троюродного брата Павла. Григорий начал готовиться к отъезду в Россию. Письмо от 31 марта / 11 апреля, которым Павел откликнулся на столь печальное известие, ярко показывает глубокую и очень искреннюю религиозность этого еще совсем молодого человека:

Милостивой государь и почтенной отец мой,

Я весьма сожалею о смерти дядюшки; это великая потеря для всей его фамилии, а наипаче для братца весьма несщастливо, что ему должно было оставить свои учения в такое время, в которое они ему больше б пользу могли принести. Я чувствую что сия потеря должна и вас весьма оскорблять, а особливо нечаянностию, ибо дядюшка помер в таких летах, в которых обыкновенно человек бывает крепче. Но надобно думать, что сие к лутчему зделано, ибо Бог, ничего не делает, которое бы не было весьма хорошо; в коего вера тем весьма утешительна, что, ежели с одной стороны мы оскорблены чем нибудь, можем с другой нас утешать тем, что противное тому хуже б было… [686]

686

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 128.

* * *

В мае, с открытием Генеральных штатов, распорядок занятий Павла Строганова претерпевает серьезные изменения. Ромм и его подопечный начинают регулярно посещать Версаль, где с трибуны наблюдают за работой Штатов. Вероятно, первое время Ромм полагал, что ему удастся совмещать столь интенсивное увлечение политикой с продолжением систематического образования своего ученика. Во всяком случае, в мае он направляет А.С. Строганову письмо с пространным планом дальнейшей учебы его сына. Без указания даты оно впервые было опубликовано великим князем Николаем Михайловичем [687] . По мнению А. Галанте-Гарроне, документ составлен в апреле 1789 г. – в момент отъезда на родину Г.А. Строганова, то есть до начала работы Генеральных штатов, сразу после которого Ромм, как полагал итальянский историк, оставил все свои педагогические начинания [688] . Судя по тексту письма, его, скорее всего, действительно повезли с собой в Петербург Г.А. Строганов и Демишель. Однако из Парижа они уехали не в апреле, как думал Галанте-Гарроне, а 12 мая [689] – неделю спустя после открытия Генеральных штатов. Впрочем, последнее обстоятельство пока еще ничуть не мешало Ромму строить новые планы по образованию своего подопечного:

687

Николай Михайлович, вел. кн. Граф Павел Александрович Строганов. СПб., 1903. Т. 1. С. 273–275.

688

Galante Garrone A. Gilbert Romme. Histoire d’un r'evolutionnaire. P. 162.

689

«Барон и г-н Демишель уехали 12 числа сего месяца, 18-го я узнал от Демишеля, что они благополучно прибыли в Страсбург и находятся в добром здравии» (Ж. Ромм – А.С. Строганову, 14/25 мая 1789 г. – РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 304).

К концу года мы намереваемся проехать по южным провинциям, оттуда направимся в Германию, Голландию и Англию, дабы продолжить занятия по различным дисциплинам <…> Пребывание в Германии будет преследовать цель упрочить наши навыки в немецком и приступить к изучению права. После овладения этим языком, знать который в России настоятельно необходимо, я хочу, чтобы он [Павел] освоил английский, дабы суметь прочесть вышедшие на нем несколько хороших книг по искусству. Изучение этих языков окажется для него менее трудным, поскольку он довольствуется освоением только прозы, которая всегда проще, чем речь поэта [690] .

690

Николай Михайлович, вел. кн. Граф Павел Александрович Строганов. Т. 1. С. 274–275.

Впрочем, столь замечательным прожектам суждено было остаться на бумаге. Водоворот революционных событий все глубже затягивал и учителя, и ученика. В монографии А. Галанте-Гарроне детально показан процесс быстрой радикализации в мае – июне 1789 г. взглядов Ромма, прежде достаточно безразлично относившегося к политике. О воззрениях его ученика известно гораздо меньше. Логично предположить, что резкая смена обстановки, когда юноша, которого долгое время воспитывали анахоретом, вдруг оказался в гуще политических страстей, произвела на него достаточно сильное впечатление. Если еще осенью предыдущего года политика имела для него более чем второстепенное значение, то с июня 1789 г. она регулярно появляется в его письмах к отцу. Так, 15/26 июня 1789 г. Павел сообщает: «Мы здесь имеем весьма дождливое время, что заставляет опасаться великаго голода, который уже причинил во многих городах бунты. Теперь в Париже есть премножество войск собрано, чтобы от возмущений удерживать народ, который везде ужасно беден» [691] .

691

РГАДА. Ф. 1278 Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 130. См. также: Николай Михайлович, вел. кн. Граф Павел Александрович Строганов. Т. 1. С. 355.