Жирафка
Шрифт:
— Естественно, — утверждал тренер, — если бы вы не были хищницами, вы бы не боролись за победу и вообще не пришли бы сюда и не выдержали бы нагрузки. И имей в виду, Лени: хищники друг друга не любят — самое большее уважают. Понимаешь?
Ну, я вроде поняла и никогда не жаловалась. Я всегда добиваюсь своего. Правда, иногда на это нужно время. Так было, например, с летними работами. И к чему привело то, что я девчонок сломила? К тому, что меня возненавидели.
Все равно не понимаю. Почему, например, нельзя побегать вокруг этого же стога, поделать какие-нибудь упражнения, хотя бы с вилами? Ну, не выкладываться,
Однако популярность таким образом не завоюешь. Тут уж ничего не поделаешь…
Шарка достала карты и, приняв удобную позу, стала их тасовать. Над ее головой, подобно леднику в Гималаях, торчал бугор сена, готовый обрушиться каждую минуту. Взглянув на него, я вспомнила, что мы, собственно, должны были выровнять этот стог. А я даже не пыталась заставить работать свою команду. А зачем? Чтобы они еще больше меня возненавидели?
Мне было очень неприятно после вчерашней глупой игры. А рядом вовсю резвились в канасту. Ухо достала из сумки детектив, Мадла надела наушники, растянулась на солнце, утверждая, что утренний загар хорошо ложится на кожу, Ивета тоже объявила, что надо отдохнуть, Мирка что-то плела из соломы, как маленькая, и хоть во мне все кипело, я спокойно взяла вилы и приступила к сизифову труду. А что мне оставалось делать? Сидеть и смотреть на них? Чтобы они подумали, что я переживаю?
Я единственная делала какие-то рабочие движения, когда появился бригадир.
— И это вы называете работой, барышни? Еще хорошо, что я пришел посмотреть. Вот ваша учительница обрадуется, когда я ей расскажу, какие у нас тут энтузиасты собрались! И вы думаете, что эта работа вам зачтется? Уж я постараюсь, чтобы этого не случилось!
Он исчез так же мгновенно, как и появился.
— И что теперь будет?
— Хорошо, что занятия кончились, а то бы нам снизили балл по поведению.
— Еще не хватало!
— Вдруг это помешает баскетболу?
— А как будет со сборной? С Венгрией?
— Не такие уж длинные руки у школы. Кроме того, мы едем в Венгрию на каникулы и ни в каком освобождении не нуждаемся.
— А что это еще за мартышкин труд — подравнивать стога?
— Конечно, лучше бы уж клубнику собирать.
— Да, конечно, вы уж так рвались на клубнику… — неожиданно проговорила Пимча, но тут же опомнилась и стала ругаться вместе с остальными.
— Да этот бригадир и сам не знает, что делать и зачем это нужно.
— А кто будет отвечать за то, что мы вчера чуть не замерзли?
— А этот сарай, куда нас поместили? Это же безобразие! Прошлым летом, когда мы ездили на уборку хмеля, мы жили намного лучше.
— И нам еще пришлось самим набивать себе матрасы сеном!
— Всего-то два матраса и набили, — пыталась я остановить Мадлу, которая ничего подобного не делала.
И вообще, нам надо было ехать осенью собирать яблоки. Это намного лучше.
— Ну кто мог знать, что лучше? Все равно один раз надо поехать.
— Да нет тут для нас
никакой работы. Все бессмысленно. Они выдумывают.— А чем они нас тут кормят?
— Школьную столовую вспомнила? Там, что ли, хорошо?
— А тренироваться где, в лесу?
— Надо же, о тренировках вспомнила! — Мне наконец удалось остановить Габину. — Что-то я тебя в лесу не встречала.
— Потому, что эта тропинка только для кроссов или для скачек, — подвела итог Габина.
— Наконец-то заговорил наш капитан, — с удовольствием проговорила Ивета. — И рядовой член команды сразу же понял, как хорошо, когда за него заступаются.
— Да уж, вы рядовые, — неуверенно возразила я. Я видела их укоряющие взгляды. — А как вы себе представляете мое заступничество?! — вышла я из себя.
— Ты должна что-нибудь придумать, мы тебе тут обрисовали несколько линий защиты. А дальнейшее уже зависит от тебя и твоего природного интеллекта. Ты с нами не играешь и поэтому можешь оценивать ситуацию со стороны.
— Как это не играю? — возмутилась я.
Именно это Павле и надо: стравить меня со всеми и, может быть, занять мое место.
— В чем это вы меня упрекаете? В том, что я опиралась на вилы? Я так же ничего не делала, как и вы. Тут и дураку ясно: они не знают, чем нас занять, и потому мы пошли по линии наименьшего сопротивления.
Разумеется, в этом-то все и дело, — любезно улыбнулась Ивета. — Теперь тебе нужно найти несколько неопровержимых аргументов. Тогда ты будешь неуязвима и сумеешь нас защитить, когда вызовут к директору.
— Ой, что вы, может быть, до этого не дойдет, — испугалась Пимча.
У нее с директором были свои счеты из-за успеваемости.
Меня тоже раздражало его высокомерие, и потому перспектива беседы не вдохновляла. Он умеет смотреть на тебя, как на стекло, и разговор с ним, конечно, не сахар. Но если другого выхода не будет?
— Не думаешь же ты, что Матульда ликвидирует конфликт сама? Если бы с нами поехал Боузек, тогда, конечно, что против него этот бригадир? А Матульда со своим отношением к спортсменам — тут ничего хорошего не жди.
— Успокойся, Лени — любимчик директора, она всегда с ним договорится.
— Странно, а я-то не знала, что я его фаворитка. Он как-то забыл меня об этом проинформировать. — Я еще слабо защищалась, но так, для вида. Долго выдержать их атаку мне не удалось.
— Если вы с таким же энтузиазмом будете нападать на соперниц, вот это будет дело, тогда нас ждут одни успехи. А меня атаковать не надо, не стоит тратить силы. Вы прекрасно знаете, что я пойду и все сделаю. Хотя вы думаете, что я эгоистка, а я полагаю, что еще и эгоцентристка, и упрямая, и высокомерная, и самоуверенная, и не знаю, какая еще, но кое в чем я могу оказаться для вас полезной. Например, в данном случае.
— Ну, безусловно, ты просто молодец, — улыбнулась Габина, — для таких вещей ты годишься лучше всех.
Глава 5
— Разве так можно?! — опять кричала Милуш, и я на всякий случай отошла в сторону. Стоявшие дома плач и скрежет зубовный не имели никакого отношения ко мне и к неудачной поездке на летние работы — таким вещам мама не придает значения, и уж во всяком случае она не будет делать из мухи слона. Дело в том, что Любош получил повестку (или как там это у них называется?)