Житие колдуна. Тетралогия

– Что?
– опешил я, судорожно думая, где девочка откопала такую опасную зверюгу.

– Только он через несколько часов исчез, аккурат, когда вы Эдварда забрали из госпиталя, - продолжил говорить Микио и достал липкую, в желтоватых разводах бумажку.
– О, нашел! Держи!

– Подожди...
– я пытался собраться с мыслями. Теперь, когда я примерно понял, кем был тот оборотень, меня стало волновать другое. Ну, Ярослав... и почему я узнаю о твоих похождениях с детьми от этого сумасшедшего?
– Как продала?! За что?!

– Да за конфеты вроде...
– нахмурился иллюзионист и махнул рукой.
– Неважно, держи письмо. Зря я его, что ли спасал?

– Спасал?

– совсем растерялся я, приняв из его рук почему-то влажную и мерзко попахивающую записку. Судорожно раскрыл ее и с изумлением попытался разобрать расплывшиеся чернила. О, Великая... да он что, издевается?

– Так я говорю, что кухню Иля взорвал! Ну и мы ее спасли... знаешь, а оказывается, полезно забывать про суп... Конечно, за месяц он уже превратился нечто несъедобное и его надо было вылить, но оказывается, он так хорошо тушит огонь! О, и я наконец-то освободил лирин котелок от своего обеда! Поздравь меня!

Невероятно, но я уловил из его потока сумбурных мыслей смысл - он, во-первых, притащил важный документ на кухню, во-вторых, залил его протухшим супом, в-третьих, принес испорченное письмо сюда и вручил его мне. Изумительно... потрясающе... превосходно...

"Так, Ник, спокойно, - услужливо прошептал внутренний голос.
– Убивать члена Совета в своем доме не этично и не красиво. Кто будет оттирать пол от крови? Успокойся... дыши глубоко, думай об артефактах... шоколаде... о том, как с упоением душишь Микио".

Сладкие воспоминания о той встрече с магистром в палате госпиталя настолько захватили мой разум, что я совершенно упустил момент, когда "ревизор" сбежал. Если уж быть честным, я краем глаза заметил, как иллюзионист резво убегал, решив не дожидаться, чем закончится моя полемика с внутренним голосом, но это было не важно. Поймать его можно было потом... потом, когда поутихнет желание увидеть его долгую и мучительную смерть. Как бы сильно мне не хотелось вытряхнуть из Микио душу, я понимал, что мои желания мало осуществимы, да и после придется его лечить... Нет уж, лучше пускай от греха подальше побегает где-нибудь там... в лесочке... со зверюшками... зубастыми. У меня их как раз двое, причем первый точит зуб на Саяму еще с кладбища, а второй невольно стал в госпитале моим подельником в благородном деле по удушению одного "вампира".

Подсушив влажную записку Фила легким дуновением огненной магии, и мысленно проговорив заклинание, чтобы проявить ранее написанные на ней слова (эти действия уже давно вошли у меня в привычку, в силу своей работы и порой безалаберного обращения с записями исследований, что я торопливо черкал на любой подвернувшейся бумажке), я попытался разобрать еще не до конца четкие строки. Подчерк у Филгуса был каллиграфический - крупный, с ровными, слегка косыми буквами и завитушками, не чета моему торопливому, кривому, стремящемуся наползти на соседние строки, с резкими угловатыми буквами, которые вполне могли в конце предложения превратиться в одну сплошную черную кляксу. А что, я порой задумываюсь и совсем забываю о том, что еще хотел записать, и кляксы давно стали неотъемлемой частью моей работы. Мне брат всегда говорил, что из-за своей тайной паранойи я интуитивно придумал шифр и теперь понять смысл в моих записях может только вусмерть пьяный или же я.

Честно сказать, он ошибался - даже я порой не мог понять ни слова в своей писанине, поэтому пришлось долго помучиться и придумать жутко заковыристое заклинание "расшифровки подчерка", которое, оказалось, еще проявляет и ранее написанное, даже если это было уничтожено с бумаги. Делиться своим детищем я, естественно, ни с кем не собирался, все же потратил на него непозволительно много времени, но вот пользоваться плодами своего труда... Может потом, на смертном одре я и открою потомкам свое главное достижение, и мои записи можно будет расшифровать, а пока...

Черные чернила проявились полностью и я вчитался в оправдание лучшего друга. А то, что это было именно оправданием, можно было понять по первому слову. Эх, Филгус, ты не исправим...

"Дорогой Никериал,

Спешу тебя заверить, что приезжать ко мне домой, чтобы воззвать к ответу нет нужды. Я искренне раскаиваюсь в своем поистине подлом поступке, и молю тебя о прощении, ожидая ответного снисхождения к моей скромной персоне.

Если ты до сих пор читаешь этот высокопарный бред, то ты, мой друг, уверяю, на меня не так уж и сердишься. И вот что я тебе скажу - не устраивай истерик, а то я знаю, как ты любишь дуться на весь мир и искать даже в своем отражении врагов. Магистр Микио тебя не съест, он вообще довольно милый и приятный в общении человек, надо лишь терпимо отнестись к его индивидуальности.

Сейчас Ник, ты, конечно, думаешь о том, как я мог тебя обмануть. А как мне можно было поступить иначе? Приказы Председателя не обсуждаются, скажи спасибо, что к тебе отправили Микио, он терпимо отнесется ко всем твоим... Ну ты знаешь, что в тебе порой не любят люди. И молю тебя, друг, не относись к нему предвзято. Да, Ники, ты ко всем относишься предвзято. И не надо это сейчас отрицать. Я тебя знаю хорошо.

Засим откланиваюсь и надеюсь, что ваше здоровье будет прекрасным, а дом устоит на месте после прихода скромного наблюдателя.

Поскриптум: Настоя валерианы выслать не могу, по зеркалу связаться с тобой пару недель тоже - меня отправляют на задание. И ради памяти учителя и моего здоровья - не убивай Микио. Прошу!

С наилучшими пожеланиями, Филгус"

Три раза перечитав письмо Фила, я его сжег, и стряхнул с рук пепел. Я и отношусь к людям предвзято? Полная чушь. Отнестись терпимо к Микио? Да он издевается?!

Я вздохнул, устало потерев переносицу - порой старший брат требует от меня невозможного.

С тоской взглянув на следующее письмо, что требовало моего внимания, я развернулся и медленно пошел прочь из зала. Лучше присесть и выпить что-нибудь горячительного, прежде чем открывать сей документ. Чую опус Фила после него мне покажется милой детской сказочкой.

***

Ирен

Как же чудесно отвлечься и поговорить с милым человеком, что не считает тебя ожившей табуреткой или же дитем, которое только что научилось разговаривать. Эдвард оказался довольно славным юношей, то есть, полной противоположностью Никериала и сейчас я решила просветить его в правильном ведении светской беседы. Он, естественно, решил поддержать мое начинание и с энтузиазмом ринулся помогать, предложив себя в качестве собеседника.

Устроившись в уютной гостиной на одном из диванов и взяв с полки книгу старинных рыцарских баллад, что мне совсем недавно удалось отыскать в библиотеке, мы подождали, пока Милена принесет легкие закуски с чаем. Темой нашей беседы, естественно, стали баллады, легенды и старинные истории нашего королевства.

– Это же так романтично, - вдохновенно начала я.
– Принцессу похищает дракон, а потом приходит рыцарь, убивает эту чешуйчатую гадину, умывается в ее крови, сжигает останки и собирает сокровища!