Житие колдуна. Тетралогия

– Ну и где здесь романтика? Вы все садисты, - почему-то буркнул Эд, и отодвинулся от меня подальше. Ничего не понимаю...- Да и к тому же, как рыцарь может убить дракона? Он же больше, да и сильнее.

– Наивный, - снисходительно улыбнулась ему я.
– Он же рыцарь.

Эдвард нахмурился и посмотрел на меня как на умалишенную:

– Э... все равно не понимаю.

– Все равно дракону не жить, - я махнула рукой. Ладно, перейдем сразу ко второму пункту светской беседы, упустив баллады, а то, боюсь, наш разговор о драконах ни к чему хорошему не приведет. Он почему-то слишком сильно на них реагирует.
– Давай лучше обсудим новые веяния моды в столице. Вот...

– А как же дракон!
– возмутился Эдвард.

– Да сдался тебе дракон, - немного раздраженно надула губки я, уже полностью переключившись на платья. Вот приставучий!

– Да сумочку сделали из дракона. И сапоги, и плащ... Кстати, пока не забыла. Надо выбрать фасон.

Эдвард вздрогнул и оглянулся, будто ожидая нападения рыцарей. Какой он все-таки нервный, словно мы сейчас не ведем невинную беседу о погоде, балладах и моде, а мыслим, как повергнуть королевство в хаос, например, используя драконов для нападения на столицу, а платья - как секретное оружие против милых дам. Платья возьмут в заложницы своих хозяек, и половина защитников Келионендора будет деморализовано, боясь за жизнь своих любимых женщин. Идея о захвате столицы с помощью платьев так мной овладела, что я уже представляла, как возглавляю захват - верхом на алом драконе, в сверкающих доспехах с развивающимся на ветру красным атласным плащом. На моей голове была надета диадема с сапфирами, отливающие золотом волосы были уложены в высокую прическу, на моих губах застыла хищная улыбка, а холодные синие глаза с презрением смотрели на жалких людишек. Справа от меня на другом драконе, скрестив руки, сидел Ник, моя права рука и по совместительству любовник. Он был безумно влюблен и предан своей темной госпоже и готов был на все, ради моей сиюминутной прихоти. Длинные белоснежные волосы развивались по ветру, которые резко контрастировали с черными одеждами, он скучающе смотрел на пылающий город, с нетерпением дожидаясь, как внесет меня на руках в тронный зал.

– А что если... а что если дракон оказался нищим, принцесса ушла от него пешком, а рыцарь пьянствует все время в таверне?
– тихо прошептал Эдвард, не заметив моего ступора и мечтательного выражения лица.
– Вот ты говоришь: "дракон крадет принцессу", а если наоборот?

Встряхнувшись, я с сомнением посмотрела на свою кружку чая. С чего это у меня появились такие ужасные мысли о захвате столицы? О Великая, я скатилась ниже некуда...

– Наоборот?
– нахмурившись, переспросила я.
– Принцесса украла дракона?

Перед глазами всплыла картинка - хрупкая девушка в бальном платье радостно бежала по цветущему полю, неся над головой огромного, по сравнению с ней, дракона, слегка ошалевшего от такого поворота событий. А за сладкой парочкой летели родственники похищенного, обещая принцессе все муки Преисподнии, если она не вернет "любимого сыночка" в лоно семьи.

Эта картинка, мелькнувшая у меня перед глазами, неожиданно заставила задуматься о жизни, о драконах и о сумочке из драконьей кожи...

– А такое возможно?!
– ошалело воскликнул Эдвард, с неким ужасом посмотрев на меня.
– Нет, я понимаю, зачем драконам красть принцесс, но им-то, зачем красть нас?

– Как ты думаешь, - задумалась я, пропустив мимо ушей его вопрос.
– А сумочка из драконьей кожи хорошо будет смотреться? О, а что, если сделать кожаный плащ...

Юноша вздрогнул и побледнел, став смотреть на меня как на какое-то чудовище. Ничего не понимаю, он что, имеет что-то против кожаных вещей? Точно! И как я сразу не догадалась? Вот глупая... Эдвард же, наверняка, один из этих умалишенных, что радеют за "братьев наших меньших". Эта секта не ест мяса, а тех, кто охотится на животных и носит их шкуры, называют "живодерами". Помню, отец как то рассказывал, как они забирались в дома знатных горожан и крали дорогие шубы, чтобы потом их сжечь в ритуальном пламени. Последователи этого глупого учения яро веровали в то, что после этого души невинно убиенных животных смогут упокоиться. Вообщем, вердикт ясен - он один из этих сумасшедших. Ну, ничего, я его переучу.

– Что?!
– слегка возмущенно нахмурилась я и учтиво поинтересовалась у бледного юноши.
– Скажите, Эдвард, а как давно вы один их "них"?

– "Них"?
– шепнул он, и неловко теребя манжет, выдал.
– Да с рождения. У меня вся семья такая. Вот только кроме матери, ну она-то ясно... Да я думаю это к лучшему, - юноша невольно вздрогнул.
– Не представляю, что бы было, если бы она была одной из нас. Это же было бы...
– он запнулся, попытавшись подобрать подходящее слово, что охарактеризовало бы его мать, но помучившись несколько секунд, махнул рукой.
– Не важно. Главное, что она, слава всем Богам и Природе, никогда не станет одной из нас.

Поинтересоваться, почему это секта не может заманить в свои ряды эту стойкую женщину, я не успела, в комнату влетело нечто маленькое и белобрысое, которое радостно пискнув: "Я нашла тебя!", залезло на диван и стало меня обнимать. Этим нечто оказалась маленькая девчушка лет семи с белоснежными косичками, завязанными на синие пышные банты, с огромными сапфировыми глазами и одетая в простенькое голубенькое платьице с миленькими лакированными сандаликами.

– Ой, - покраснев, пискнула я, когда девочка бессовестно стала меня ощупывать.
– Де.. девочка! Ты что...что делаешь?

– Осматриваю на предмет повреждений, - нахмурив свое миленькое личико, серьезно проговорила девчушка и вдруг очаровательно улыбнулась.
– Ты не волнуйся, я уже закончила.

– Как тебя зовут чудо?
– спросила я, погладив девочку по голове. Она была такой хорошенькой, что злиться на нее было просто невозможно.

– Микио, тетенька, - немножко смущенно проговорила она.
– Но мама зовет меня Мики.

– Микио?
– округлив глаза от изумления, пододвинулся к Мики Эдвард и с повышенным интересом окинул ее взглядом с ног до головы.
– Ты что здесь делаешь?!

Вместо ответа она кинулась опешившему юноше на шею, повалив оного на диван:

– Эди!!! Я так скучала! Ты куда пропал? Не пишешь, даже ни одной весточки не послал!
– девочка всхлипнула.
– А я ведь волновала-а-ась!!!

– Мики... слезь с меня, - умудрился проворчать полузадушенный парень и попытался отцепить от себя маленькую девчонку, которая на эти действия еще сильнее к нему прижалась и стала лепетать что-то о вечной дружбе и о теплой мягкой подушке. Через минуту неравной борьбы Эдвард сдался, отдал себя на растерзание Мики, и с тоской смотря на потолок, прошептал, пока та его довольно обнимала, - был бы я здоров, ты бы не одержал победу так быстро.

– Правильно, Эди, мечты - это первый шаг к иллюзиям, - хихикнула озорница и резво сев, окинула накрытый стол со сладкими пироженными хищным взглядом.
– О, сколько вкусняшек! Вас тут точно не голодом морят.

– Мики, - осторожно начала говорить я, с любопытством наблюдая, как маленькая девочка уплетает за обе щеки сладости и запивает их чаем, нагло присвоив мою чашку.
– А как ты оказалась в замке? Где твои родители?

– Родители?
– проглотив заварное пироженное, невинно взглянула на меня милашка.
– Так папа же хозяин этого замка, тетенька. А ты не знала?

– Папа?
– повторила за ней я, по моей спине пробежались мурашки, вмиг в гостиной стало жарко.
– Как папа...

– Угу, - с готовностью кивнула Мики. Эдвард, почему отвернувшись ото всех и дрожа всем телом, всхлипывал, уткнувшись в диванную подушку. Он что - плачет?
– Я самая младшая из семьи. Но не надо называть меня "мелочью"! Я не мелочь! Мне целых семь лет и три месяца!

– Младшая?
– осипшим голосом переспросила я, чувствуя, как привычный мир рушится. У Никериала есть семья?! Почему он ничего мне об этом не сказал!