Житие сестер обители Тёсс

Однажды конвент пребывал в скорби по причине войны [67] , и сестры совместно творили молитву святой Маргарите [68] . А ей о том не было ведомо. Когда наступило время вечерней молитвы и она находилась на монастырском дворе, воссиял свет удивительной красоты, стремительный, как бы блеск молнии, и некоторые сестры его отчетливо видели, а равно внешние люди. Они испугались, что хор загорелся. Свет миновал, но сестры, его увидавшие, не знали, что бы он мог означать. Блаженная же сестра стала их спрашивать прямо-таки в каком-то неистовстве, какую молитву творил конвент. И ей было сказано: святой Маргарите. И тогда она распростерлась на полу перед всем конвентом посреди хора и сотворила ту же молитву. А когда хотела подняться, то оказалась столь слабой, что двум сестрам пришлось ее уводить. В оной слабости она оставалась XIII недель, и все думали, что она тяжко болеет. Впоследствии она сказала, что была наказана святой Маргаритой, поскольку не сотворила ей молитвы. Та явилась-де ей в столь ослепительном свете, что вынести его было сверх ее сил, и, кроме этой, никакой другой болезни у нее не было.

67

...по причине войны... — В оригинале: «von ains urluges wegen» (Tss. 23, 25). Речь идет о битве сторонников Адольфа Нассауского и Альбрехта Габсбурга на Тёсском поле около Винтертура в 1292 г.

68

Святая Маргарита. —

Вероятно, имеется в виду мученица III в. Марина Антиохийская, почитаемая в Европе, начиная с «Золотой легенды» Иакова Ворагинского (1260), под именем Маргарита.

Как-то раз она сидела после вечерней молитвы в хоре, и тут, пройдя через хор, к ней подошел прехорошенький Мальчик. Когда он приблизился к ней, то она, увидав, что он такой славный, спросила: «Ах, мое милое дитя, кто ты?» Он же ответил ей с нежностью: «Аз и Троица — едино. И как сие истинно, так истинно то, что ты никогда не разлучишься со Мной».

А один раз ее определили на какую-то должность, но ей показалось, что исполнять эту должность у нее не было сил. И всё же подумалось ей: «Господи мой, вот мне хочется из любви быть послушной, как и Ты по любви пожелал быть послушным Отцу Своему в небесах». И когда, немного спустя, она пришла в хор на молитву, Господь наш склонился с большого креста, стоявшего слева, — низко-низко, прям к ней. И она уразумела из этого, сколь любезным нашему Господу было ее послушание.

Благодаря изрядной чистоте, в которой пребывало ее сердце, ей время от времени давалось узнать, сколь светло и ясно некоторые сестры стоят перед Богом. Как-то раз она была в трапезной на молитве, здесь же молилась блаженная сестра Элли фон Вурменхуссен [69] . И она узрела, что сия сестра Элли чиста, как кристалл. А потом она спросила у Элли, какую молитву та в это время творила. Элли ей отвечала, что в это время она по болезни ничего не могла делать, кроме как, смиренно склоняясь пред Господом, помышлять: «Господи мой, если бы я могла делать лишь то, что приятно Тебе, я бы то делала». И тогда она поняла, что Богу ее обращение было угодно.

69

Элли фон Вурменхуссен — представительница рода Вурменхуссен (Womhausen, Wurmhausen), состоявшего с 1239 г. в экономических отношениях с монастырем Тёсс, неоднократно получавшего от этого рода земельные наделы в качестве дара либо в ленное владение.

Как-то раз она стояла на молитве в капелле и видела, как блаженная сестра Элли из Эльгау [70] преклонила колена перед прекрасным образом нашей Владычицы и что тело ее выше пояса было чисто и подобно кристаллу. А в чистоте ее тела она увидела свет. Сей был ясен и ярок, как сияние солнца. Свет этот двигался, как бы играя и радуясь в ней, и ей дано было познать, что то была душа оной Элли. И ей подумалось: «Блаженная сестрица, да благословит тебя Бог!» И подумалось далее: «Ах, я несчастная грешница! Как обстоит дело с моею душой?» Тотчас узрела она тело свое в той же чистоте и свою душу в той же ясности и игривом веселии, в каком видела упомянутую выше сестру. Сии созерцания у нее продолжались немалое время, и через них стяжала она изрядную радость. Благодать посещала ее после заутрени, и она оставалась в восхищении [71] до тех пор, пока конвент не отправлялся к столу... Но послушайте чудесное подтверждение духовного видения! В тот самый час средь сестер зашла речь о той благодати, каковой она удостоилась. Речь завела Элли из Эльгау, сестра из мирянок [72] , бывшая исключительно добрым человеком. Когда же ее стали расспрашивать о благодати подробней, она сказала: «Не отрицаю, я так говорила, хотя мне о том никто не рассказывал». А оная блаженная сестра Элсбет Шеффлин имела в обители родную сестру, и та удивлялась, что бывшее ей откровение всем стало известно, и ругала ее, что она-де кому-то о нем разболтала. Но она той отвечала: «Я не перемолвилась нынче ни единым словечком ни с одним человеком и не сходила с этого самого места», — и уверяла, что она здесь ни при чем, открыто от всего отрекаясь. А родственница между тем приступила с расспросами к сестре Юци Шультасин [73] . Но и та, не желая ничего объяснять, всё отрицала, однако, некоторое время спустя, явилась к ней, от всего сердца расплакалась и сказала: «Я омрачена внутри себя из-за того, что говорила неправду. Что ты слышала об этом деле, случилось на самом деле. Но лишь Богу известно, как сие вышло наружу, ибо я не говорила о том ни одному человеку» [74] .

70

Элли из Эльгау — сокращенное имя Элсбет (Элизабет) из Эльгау (см. регистр на с. 21 наст. изд.).

71

...в восхищении... — В оригинале: «an ir andacht» — букв.: «в своем благоговении» (Tss. 25, 8).

72

Сестра из мирянок (legen Schwester. — Tss. 25, 12). — насельница женского доминиканского монастыря, не принявшая монашеских обетов; ср. лат. conversa (см.: Mediae latinitatis Lexicon Minus 2002/1: 356). В отличие от монахинь, светские сестры активно участвовали в хозяйственных работах (уборке помещений, заботе об урожае, приготовлении пищи); проживали отдельно в «домах конверзов»; не допускались в хор, носили одежду, позволявшую отличать их от монахинь, принесших обеты. С конверзами не следует смешивать новициев, или послушников (лиц, готовящихся к принятию обетов; см. примеч. 4 к гл. [XXII] «О блаженной сестре Адельхайд фон Фрауенберг»), а также мирян, проживавших при обители, но не собиравшихся приносить какие-либо обеты. В сестринских книгах конверзы, происходившие из небогатых семей, получали, как правило, имена по месту их рождения и жительства: Элли из Эльгау, Белли из Шалькен и т. п. В число монахинь они не могли вступить из-за невозможности сделать имущественный вклад, сопутствующий принятию обетов (об этом подробнее см. в житии Адельхайд Фрайбургской из монастыря Отенбах).

73

Юци Шультасин — сокращенное имя Люции Шультессин (см. регистр на с. 21 наст. изд.).

74

Но послушайте ~ «Я омрачена внутри себя ~ не говорила о том ни одному человеку». — Данный отрывок следует понимать как рассказ о монастырской сплетне, источник которой, несмотря на старания, не удалось установить. Из этого делается вывод, что содержание видений Э. Шеффлин было открыто Богом одной из сестер, но затем стало известно Ю. Шультасин, а от нее — Элли из Эльгау. Расследовала эту сплетню родная сестра Э. Шеффлин, последовательно расспрашивавшая монахинь.

Как сия избранная особа являла через святые дела, что в ее сердце горит божественная любовь, так она обнаружила это посредством любовной тоски и пламенных слов, которыми говорила о смерти. Когда она лежала на смертном одре, для нее надлежало пропеть сладкие словеса о Царстве Небесном. А по прошествии малого времени она изрекла, не скрывая желанья: «Ну вот, я приблизилась к смерти». И, удостоившись блаженной кончины, отошла из мира сего к блаженству в веках.

[IV] Сестра Маргрет Виллин [75]

Любезный Господь, являющий в том Свое многообразное милосердие, что никому не умеет отказывать в Своей благодати, кто бы с подлинной ревностью ни домогался ее, обнаружил сие особенным образом на одной из наших сестер, которую звали Маргрет Виллин. [Уже] в юные годы ее житие было столь светло и строго, что говорили, ей-де в обители никто не подобен. Когда она была еще достаточно молода, Господь наш даровал ей ту благодать, что она полностью презрела свою прежнюю жизнь и вполне обратилась к тому, что от Бога. Сие случилось в столь краткое время, что сестры из-за этого пришли в удивление. И стала она проводить такое строгое житие, что никто в обители с ней не мог бы сравниться.

75

Идентифицировать эту монахиню не удалось. Фамилия «Виллин» была одной из распространенных в средневековой Швейцарии.

Строгость орденских правил, прилежно соблюдаемых ею, была ей недостаточна. И она утруждала себя намного сильней, так что всего мы не можем выразить словом. От всякого сообщества она отреклась добровольно, откровенно пренебрегая разговорным окном [76] да и любым человеком из внешнего мира. Даже по отношению к собственному брату, бывшему в нашем же Ордене, держалась словно чужая. Она почти всё время молчала, и от нее едва ли можно было добиться хотя бы единого слова. Подушка у нее была из ивовых прутьев, а подстилка — из хвороста под ветхим сукном. Ложем, на котором она возлежала, была целая куча камней, достаточная, чтобы ими вымостить пол. Носила же власяницу с серыми пуговицами, тяжелую цепь из железа вокруг всего тела. Между днем и ночью трижды подвергала себя бичеванию плеткой, которую специально для того изготовила. Вкушала мало еды и пила редко вино. Но если всё же пила, то мешала с водой, дабы вино утратило силу. Она также прилежно бодрствовала, и казалось, что едва ли спала хотя бы одну-единую стражу [77] .

76

Разговорное окно (redvenster. — Tss. 26, 9) — окно в монастырском здании для общения со стоящими извне, в частности, с оставшимися в миру родственниками монахинь. Также использовалось название «разговорная решетка» (нем. Sprachgitter).

77

...едва ли спала хотя бы одну-единую стражу. — Стража представляла собой отрезок времени, равный приблизительно трем часам. Известны четыре стражи ночи (см.: Мк. 13: 35): вечер (от заката солнца), полночь (до полуночи), петлоглашение (до нашего третьего часа) и утро, или рассвет (до восхода солнца). Среди прочих аскетических упражнений в течение суток ночная аскеза выделялась особенной изощренностью (см.: ГС 39—40, 43—44). Ср. также:

Как-то случилось, что перед самым Великим постом она (Мехтхильда Хакеборнская. — М.Р.) услышала задорные песни народа. Тогда, воспылав ревностью по Богу и исполнившись чувством сострадания, она, чтобы хоть как-нибудь возместить сей ущерб Богу, положила в свою постель осколки стекол и прочие острые предметы и, улегшись на них, принялась кататься по ним, пока ее кожа не была изрезана и покрыта вся ранами, так что из них начало кровоточить, и она из-за боли не могла ни сидеть, ни лежать.

LSG 365

Как-то раз у нее было виденье, и ей показалось, что нашего Господа волокут через спальню, как с Ним поступили евреи, когда Он был [ими] схвачен. Это было настолько печальное зрелище, что оно глубоко пронзило ей сердце. В сей час ей уже никогда не хотелось оставаться в постели. После того, как вечером читали молитву, она ложилась соснуть, но вставала после первого сна, когда некоторые сестры еще не ложились, и молилась в спальне до открытия хора и затем оставалась в нем после заутрени. Когда было холодно, она обматывалась своим покрывалом для сна и вовсе не выходила из хора. Иногда же напяливала на голову капюшон, а поверх него повязывала что-то вроде вуали и так частенько ходила целыми днями, завешенная ниже бровей. Как-то раз она прилегла перед службой первого часа [78] . Во время же службы перед ней предстал наш Господь и сказал: «В сей час Я стоял на судилище, а ты тут лежишь и храпишь!..» Если звонили к работе, она быстро шла в мастерскую и прилежно пряла и, что бы там ни случалось, никогда не поднимала очей, и из-за великого благоговения у нее по щекам текли слезы, и притом в изобилии. Едва заслышав первые удары колокола, она сразу уходила обратно в хор. Летом, после застольного благословения, клала земные поклоны перед каждым из образов в хоре и затем, улегшись на свою подстилку из хвороста, отдыхала до девятого часа. Она упражняла себя также и в том, что никогда не смотрела из окон. Время от времени молодые сестры подвергали ее испытанию, делая вид, что узрели нечто чудесное, но она никогда не поднимала своего взора.

78

Служба первого часа — одна из служб суточного богослужебного цикла, отправлявшаяся в 6 ч. утра. Суточный цикл начинался с вечерни (лат. vespera) и утрени (лат. matutinum) предыдущего дня (17—20 ч.), включал в себя часы (лат. horae) I, III (9 ч.), VI (12 ч.), IX (15 ч.), заканчивался повечерием (лат. completorium), читавшимся перед отходом ко сну. Между часами I и III или III и VI служилась месса (лат. missa) (см.: Breviarium 1945).

Столь строгую жизнь проводила она без какой-либо особой отрады, так, чтобы установить себе цель и подумать: «Продержись хотя бы до завтра!» Когда ее порой осуждали из-за строгости жизни, она говорила: «Я должна это делать, ведь если хоть что-нибудь опущу, то вскоре всё брошу». Поскольку у нее не было телесной отрады, Господь наш частенько баловал ее Собою Самим, особенно же Своим любезным присутствием — ибо Он с нами неизменно в хоре: как Бог и как человек. Посему у нее и было обыкновение в нем оставаться, если только она не должна была находиться среди сестер.

Один раз она услыхала, что нашего Господа хотят перенести в церковь, чтобы Он там оставался всегда. Ее стенания и жалобы были столь велики, что казалось, сердце в ее теле вот-вот разорвется. Да и сестры от всего сердца рыдали — уже по причине ее неизбывной печали [79] . А еще у нее было особое благоговение к некоему образу, где наш Господь стоял пред судилищем. И она Его весьма проникновенно просила, чтобы в день Страшного Суда ей быть судимою милостиво. Когда же она как-то раз была на молитве, Бог ей милосердно ответил: «Ты судима сейчас, как должна быть судима [тогда]».

79

Один раз она услыхала ~уже по причине ее неизбывной печали. — Причина печали, одолевшей ?. Виллин, заключалась в том, что распятие было перенесено из хора (kor), доступного только для монахинь, в часть храма (kilche), куда могли попасть и миряне.

А еще она обыкновенно молилась в капелле перед образом нашей Владычицы, на нем же изображены три волхва [80] . И вот однажды молилась она с особым благоговением, и ее милостиво утешила наша Владычица, с любовью сказав: «Дитя мое, знай, ты никогда не разлучишься со мною».

Как-то одной больной сестре дали нашего Господа, а та изблевала Его вкупе со многим другим, весьма отвратительным. Тогда-то она обнаружила стремление своего сердца, проворно всё проглотив, словно то был лучший клеффнер [81] .

80

Три волхва. — В оригинале: «die dry kung» — букв.: «три короля» (Tss. 27, 23— 24).

81

Клеффнер — сорт вина из окрестностей итальянского города Кьявенна (нем. Kleven, Claven).