Живая Академия. Печать Рока

— Да, жаль, не все справляются со своими обязанностями…, - вздохнула Итария, обмахивая себя веером. — Иначе ты, деточка, знала, что такое благодарность. Подумать только, я дала тебе такой шанс! А ты отвергла руку и сердце моего сына. Не говоря уже о том, что подвергла его жизнь смертельной опасности!

Будто я виновата, что у Ивейна реакция, как у черепахи. Или что он вместо изгнания демона первым делом начал визжать.

— Я очень сожалею о своем поступке, — соврала я из вежливости.

— И я с готовностью принимаю твои извинения, — великодушно кивнула Итария Ларан, поправляя свою высокую прическу. — Тем более, что ты одумалась. И мы можем обсудить детали помолвки.

— Простите, но я здесь не для того, чтобы принять ваше предложение. Я хочу поговорить с отцом…

— Мюрей! — почти взвизгнула женщина, ударяя веером по подлокотнику.

— Дорогая, — наконец, оторвавшись от еды и нового бокала вина, обратился ко мне отец. — Доченька. Ты пойми… Мы с герцогиней Ларан уже все обсудили. Твое поведение сейчас выставляет меня в дурном свете перед уважаемой женщиной!

От возмущения я подавилась воздухом. Это я выставляю его в дурном свете?!

— Папа, — я попробовала говорить спокойно, но, кажется, у меня это плохо вышло. — Тебе не кажется, что в сложившейся ситуации моей вины нет. Так почему я обязана чем-то жертвовать, ради поиска решения твоих проблем?

Отец стукнул по столу кулаком, от чего я вздрогнула. Обычно он так не поступал. Всегда оставался мягким и добрым, а сейчас на его лице проступила какая-то неведомая ранее решительность.

— Мюрей, будь добр, аккуратнее. Это фергенский фарвор! — вновь подала голос женщина. — Нимаэль разве тебя не учили быть благодарной? Этот человек растил тебя, поддерживал столько лет, а ты говоришь такие вещи?!

Я сложила руки на груди и повернулась к женщине в кресле.

— Леди Ларан… Мне искренне жаль, что мой отец ввел вас в заблуждение, обещая помолвку меня с Ивейном. Если бы моего мнения спросили…

— Девочка. Старшие имею право решать такие вопросы, не спрашивая мнения своих детей. Мы прожили долгую жизни и видим больше, чем вы в своем юном возрасте, — прощебетала женщина.

— Но… Я не понимаю. Какой резон вам в этом браке? Вы уже получили все наши имения и деньги. Я куда ниже Ивейна по происхождению. И вряд ли стану ему хорошей женой. Или заботливой невесткой. Да и мое согласие на брак никак не вернет вам денег, что вы вложили в моего отца…

Удивительно, что мне так и не предложили сесть, так что приходилось стоять и переминаться с ноги на ногу. Будто я провинившийся ребенок, а родители меня строго отчитывают. От подобной ситуации было жутко обидно. Ведь я не сделала ничего плохого!

— Деточка, — женщина в кресле вскинула голову, демонстрируя свою горделивую осанку и тощую шею, с обвисшей кожей в пигментных пятнах. — Мы с твоей материю были хорошими подругами. И она обещала мне, что моего Ивейна будет ждать достойная партия, когда у нее родится дочь. Я желаю своему сыну только самого лучшего.

— Ну так и я тоже! — с уверенностью взмахнула руками. — Но только посмотрите на меня! Вы сами говорите, что я невоспитанная и неблагодарная. И я не питаю к вашему сыну никаких чувств, как и он ко мне. И потом… Он гораздо выше меня по положению в обществе. Он — будущий герцог, который уже получил все владения, что должны были принадлежать мне. Ив может выбрать себе любую жену, равную ему по статусу. Так зачем ему какая-то нищая виконтесса, воспитанная старым пропойцей и кутилой?

Никогда бы не подумала, что с таким горячим рвением буду закапывать в землю честное имя. Свое и моей семьи. Но, честно? Я и не такое сейчас готова наплести, лишь бы старая герцогиня усомнилась в разумности нашего с Ивейном брака.

— Чушь все это, милочка, — отмахнулась Итария, поднимаясь со своего места. — Ивейна я воспитала. И с тобой справлюсь, — она подошла ко мне и потрепала за щеку, будто я какая-то кукла. — Воспитание — это лишь вопрос времени, твоего упрямства и моего упорства. Твой титул, — герцогиня Ларан пожала плечами. — Лишь недоразумение. Я-то помню, кем была твоя мать. И если бы ей не ударило в голову рожать от… — женщина бросила брезгливый взгляд в сторону моего отца. — … всяких проходимцев… Но что уж там вспоминать было.

Итария задорно махнула рукой, словно только что говорила о пустяках вроде погода, а не о дальнейшей судьбе своего сына и меня.

— Но я не люблю Ивейна, — понимаю, что довод слабоват, но что еще оставалось сказать?

— А вот это тем более чушь! Моего Ивейнчика невозможно не полюбить! Как говориться — слюбится, стерпится.

— И все-таки, — произнесла я с нажимом, отступая от пожилой гадюки подальше. Ее пробивной нрав, конечно, вызывал восхищение. Пожалуй, есть чему поучиться. Но и дальше обсуждать невозможные вещи я не собиралась. — Я говорю нет. Извините, конечно, но я решительно отказываюсь от помолвки с вашим сыном.

Беззаботная улыбка сползла с лица леди Итарии, открывая истинную сущность герцогини. Клянусь, у нее даже кожа посерела, стоило женщине оскалиться и свести брови к переносице. Она тут же стала выглядеть лет на десять старше, в глаза сильнее бросилась седина в волосах, а жилистость тонкого тела стала отчетливо видна. Казалось, что сейчас герцогиня начнет на меня кричать, но нет. Она заговорила шепотом, как настоящая змея.

— Твой отец отправится в тюрьму, — пообещала она мне. — И я сделаю все, чтобы он никогда из нее не вышел. Живым.

Папа поперхнулся окороком, и потянулся за очередной порцией вина, чтобы промочить горло.

— Ним! — строго вскрикнул он, собираясь, видимо, воспользоваться своим отцовским авторитетом.

— Тебя же будет жать что-то похуже! — продолжила угрожать герцогиня. Сразу видно, в кого Ивейн пошел. — Я сегодня же заставлю этого дурака Даллара выгнать тебя из его паршивой академии. Ты останешься на улице, деточка. А знаешь, что делают с такими симпатичными мордашками…

Я сглотнула образовавшийся ком в горле.

— Ним, дорогая, — попытался образумить меня отец. — Ты не представляешь, что за место — долговая тюрьма!

«Это хотя бы крыша над головой», — закусывая губы от обиды, подумала я.

— Ты не можешь так поступить со своим родным отцом!

— А ты как со мной поступаешь?! — крикнула я, проглатывая слезы. — Мама оставила нам с тобой все, чтобы мы могли прожить жизнь, не испытывая никаких лишений. Но ты пустил все по ветру.

— Не смей упрекать меня, — пробасил мужчина, впервые со встречи разворачиваясь на стуле в мою сторону. — Я твою жизнь постарался — и устроил. Тебе дают семью, имя и безбедное существование, так что будь благодарна, а не пытайся свести своего старика в могилу детским упрямством!