Живая бомба

Камельков проводил его взглядом, затем подошел к углу здания, осторожно выглянул наружу и тут же отпрянул назад. Он успел увидеть, что один из охранников сидит на асфальте, прямо у входа в здание, держась руками за голову, а другой стоит рядом с ним, прислонившись к стене и согнувшись поподам — видимо, приходит в себя от мощного удара в живот.

— Уходим, — шепнул Камельков Агееву.

Агеев кивнул, и через секунду оба приятеля растворились в темноте переулка.

По телефону и без того приятный голос Алены Никитиной звучал еще приятнее. «Ей бы сексуальные разговоры по телефону вести, а не следователем работать», — невольно подумал Поремский, но тут же упрекнул себя за глупые и неподобающие ситуации мысли и спросил:

— Что ты раскопала о Богомолове?

— Немного, — ответила Алена. — Он бизнесмен, человек из окружения олигарха Сметанина. Когда-то, так же как и Сметанин, был вице-премьером правительства. Затем вошел в правление нефтяной компании, разбогател. Нынче входит в двадцатку самых богатых людей России. На экранах телевизоров не светится, в политику не лезет. Этакий скромный миллиардер типа Корейко. Самый незаметный из всех российских богачей. Занимается меценатством, поддерживает фонд «Молодежь двадцать первого века». Закупает компьютеры для деревенских школ и тому подобное. Вот вроде и все.

— А что это за фонд — «Молодежь двадцать первого века»?

— Да самый обычный. Организует для студентов спортивные праздники и фестивали. Назначает именных стипендиатов. Устраивает конкурсы на лучшего математика или музыканта. В общем, все как у других.

— Значит, миллиардер, — раздумчиво сказал Поремский. — А чем он занимался до того как стал вице-премьером? Он ведь кажется тоже из этих?

— Если имеются в виду сотрудники спецслужб, то да. Богомолов — бывший полковник ФСБ. Однако сейчас, насколько мне удалось узнать, никаких связей с органами не поддерживает. И еще…

Алена замолчала. Слышалось лишь ее дыхание и какие-то слабые шорохи.

— Чем ты там занимаешься? — нетерпеливо спросил Поремский.

— Да листки перепутала. Сейчас найду… Ага, вот. Тут у меня написано, что он имеет обширные связи среди политической и бизнес элиты.

— Ты же говорила, что он не лезет в политику, — напомнил Поремский.

— Не лезет, — согласилась Алена. — Но в связях замечен. Я тут нашла в Интернете заметку о крестинах его дочери. Знаете, кто ее крестный отец?

— Кто?

— Замминистра обороны России!

Поремский присвистнул.

— Ого!

— Вот и я говорю «ого». А знаете, кто крестная мать?

— Нет. Удиви.

Ирина Соколова. Супруга генерального директора ФПГ «Оружие» Матвея Робертовича Соколова.

— Так они почти родственники!

— Угу.

— Гм… Интересно. Министр обороны, фирма «Оружие»… Не нравится мне все это. Нужно будет побеседовать с господином Корейко по душам.

— Побеседуете. Но только завтра, где-то после одиннадцати. Сейчас ваш Богомолов находится в Цюрихе на какой-то выставке. Его самолет прилетает в десять тридцать утра.

— Отлично. Нанесу ему визит.

— А мне что делать?

— Иди домой и ложись спать.

— И то верно, — согласилась Алена. — Заработалась я с вами совсем. Некогда собой заняться. Между прочим, бессонные ночи и лошадиные дозы кофе отрицательно влияют на цвет лица.

— Кому-кому, а тебе по этому поводу волноваться не стоит. Твое лицо ничем не испортишь.

— Еще как испортишь! Вот потеряю привлекательность — тогда поймете!

Поремский вспомнил миловидное, нежное личико Алены и улыбнулся:

— Тоже не страшно. Потеряешь привлекательность телесную — останется привлекательность душевная.

— Владимир Дмитриевич, вы неисправимый оптимист! Ладно, пойду спать. Спокойной ночи!

— Приятных сновидений!

Поремский положил трубку на рычаг.

Глава 17 НЕЗАКОННЫЕ ДЕЙСТВИЯ

— Вот, — сказал Камельков и положил на стол лист бумаги.

— Это что? — поднял брови Поремский. — Заявление об уходе?

— Не дождетесь, — отрезал Камельков. — Это расшифровка телефонного разговора между главой фирмы «Заря» Хамзатом Муслиевым и неким Султаном Бариевым.

Камельков был бледен и невозмутим. Его темные волосы, обычно взлохмаченные, на этот раз были аккуратно зачесаны набок. Щеки столь же аккуратно выбриты.

— Ты, часом, не заболел? — поинтересовался Поремский, удивленно разглядывая преображенного Камелькова.

Камельков невесело усмехнулся:

— Наоборот, выздоровел.

Поремский взял лист бумаги и пробежал взглядом:

— Когда состоялся разговор?

— Сегодня утром. В восемь часов.

— А это чья подпись? — Поремский показал пальцем на фиолетовую загогулину в конце расшифровки.

— Переводчика, — ответил Камельков.

— Переводчика? — Поремский нахмурился. — Какого еще переводчика?

— Обыкновенного. Разговор-то ведь шел на чеченском.

— И где ты его взял, этого переводчика?

— Мой бывший однокурсник — Руслан. Пришлось поднять его с постели, но медлить я не мог.

Поремский склонился над расшифровкой и внимательно прочел. На листе было написано буквально следующее.

«Муслиев.Муслиев у телефона.

Султан.Здравствуй, Хамзат, здравствуй, дорогой.

М.А-а, Султан! Привет! Рад тебя слышать.

С.Слышу, что рад, брат. Как поживаешь?

М.Нормально поживаю, брат. Проблемы есть, но не смертельные. Справляюсь.

С. Не смертельные, говоришь? Ха-ха! Ну-ну. Как там насчет нашего дела, Хамзат?

М.Насчет нашего дела? Ты имеешь в виду маленький салют, который мы устроили?

С. Для кого маленький, а для кого и последний в жизни. Где деньги, Хамзат? Вчера истек последний срок, а ты так и не перевел их на мой счет. Это не по-честному, брат. Знаешь, что у нас делают за такие дела?