Живая статуя

«Наслаждайся жизнью, Эдвин, как и положено принцу», гласила записка, а подпись ниже можно было даже не ставить. Я и так знал, что ее написал Винсент. Неужели, когда я был в опасности, он, невидимый и неуловимый, тоже носился где-то рядом и собирал в чернильницу капли моей крови, чтобы потом обмакнуть туда перо и вывести на бумаге эту кровавую строку. Постскриптум был написан уже чернилами, очевидно, крови на него не хватило.

«Твоя новая пассия просто восхитительна, хотя светлый цвет волос ей не слишком идет».

Вот за это я готов был убить Винсента, но рядом его не было. Как он посмел так сказать о Флер? Что означало — ей не идет светлый цвет волос? Я попытался представить Флер брюнеткой и не смог. Быть шатенкой или рыжей ей бы тоже не пошло. Именно белокурые длинные пряди делали ее похожей на фею. Возможно, в этой фразе скрыт какой-то тайный смысл. Надо все обдумать, а вдруг Винсент решил говорить со мной загадками. Заявление, конечно, казалось абсолютно пустым, но, может быть, именно в нем крылся тонкий намек. Намек на что? Неужели, со мной решили поиграть, как я сам всегда играю со своими жертвами? Это выводило меня из себя. Я злился, но злобы выместить было не на ком.

— Что-то не так? — Флер привела себя в порядок перед зеркалом и теперь заинтересованно смотрела на меня.

— Все в порядке, — солгал я, ей не за чем знать о моих проблемах.

— А это правда, что ты принц? — она вдруг оказалась возле меня, хотя я не видел, как она пересекла комнату и через мое плечо заглянула в записку. Интересно, мне только кажется, или она может двигаться так же неуловимо и проворно, как я.

— Ты прочла записку, адресованную мне? — обвинил ее я.

— Ну, я же не знала, что тебе, ведь доставили то ее ко мне на окно, — попыталась оправдаться Флер и при этом выглядела так очаровательно, что ее невозможно было не простить.

— Обещай больше не читать никаких бумаг, ни писем, ни документов, ни книг, где может встретиться упоминание обо мне, — потребовал я.

Флер только рассеяно пожала плечами, не понимая, откуда вдруг такая подозрительность по отношению к ней, и торжественно поклялась:

— Обещаю!

Я был вообще крайне удивлен тем, что Флер умела читать. Раньше я полагал, что она безграмотна, как и большинство уличных красоток. Да и кто бы стал обучать ее грамоте, разве только какой-нибудь друг или поклонник. А может, до того, как ступить на театральную стезю, Флер в детстве посещала церковно-приходскую школу. В жизни возможен любой поворот событий. Если бы моя новоявленная подружка не вела себя дерзко и развязно, как и положено коломбине, я бы, пожалуй, решил, что она воспитанница богатой или аристократической семьи, сбежавшая от нежеланного брака. Не у многих хватало мужества для того, чтобы сбежать из — под венца, а потом притворяться белошвейкой, служанкой или актрисой. Только у одной наследницы престола хватило смелости не только для того, чтобы убежать в неизвестность, но и для того, чтобы полюбить дракона. Какие то были чудесные времена, когда я подобрал Розу, лишившуюся крова, когда начал обучать ее фехтованию и колдовству, когда она говорила — неважно, что она любит демона, главное, этот демон прекраснее всех ее земных друзей.

— Кстати, мне по-прежнему обращаться к тебе на «ты» или делать реверанс и произносить «ваше высочество» при каждом твоем появлении? — спросила Флер, выводя меня из задумчивости. Она уже стояла у окна и увлеченно рассматривала свой чудесный башмачок, словно, действительно, пыталась обнаружить внутри него признаки жизни. Как она могла так быстро переноситься из одного места в другое. Она даже не летала, будто такой обыденный способ передвижения был ей ни к чему, а обладала талантом присутствовать в двух местах одновременно. Один миг она стоит возле тебя и в это же самое мгновение вдруг неуловимо оказывается уже в другом конце комнаты. Не слышно было ни шагов, ни тихого шуршания платья. Флер казалась мне почти нематериальной.

— Обращайся ко мне, как привыкла, — без особого радушия разрешил я. — Не знакомиться же нам с тобой заново.

Флер что-то неразборчиво хмыкнула, будто осуждала меня то ли за отсутствие смекалки, то ли за недостаток галантности.

Я вспомнил, что не принес ей никакого подарка и немного огорчился. Конечно, я был совсем не обязан оправдываться за свое невнимание к ней. В конце концов, она мне никто, просто случайная знакомая, но, как это ни странно, я успел к ней привыкнуть, проникнуться симпатией и даже немного заинтересоваться. Флер окружала плотная неразгаданная тайна, поскольку ее мысли были мне недоступны.

Опустив руку в карман, я прошептал пару слов, это было короткое, тайное повеление для духов, понятное им одним, но Флер навострила ушки так, будто тоже поняла, о чем я говорю.

Я надеялся, что духи украдут для моей дамы что-то из самых привлекательных безделушек или не украдут, а вытащат из давно забытых кладов. Флер прислушалась к тишине так, будто слышала неуловимое для человеческих ушей шушуканье призраков и их неслышные движения. А потом тихий звон драгоценности, очутившейся у меня в кулаке. Я разжал руку и протянул ей восхитительное колье из бриллиантов. Мелкие камни в нем соединялись, принимали затейливые формы, и оно казалось ожерельем из звезд.

Флер немного оживилась, увидев украшение, но подарок приняла так, словно я всего лишь возвращал ей то, что у нее же было когда-то украдено. Она разложила колье на ладони, рассматривая тонкую огранку камней, и опять вместо сложных линий судьбы на ее руке мелькнул горящий, алый крест. Я уже почти забыл, что общаюсь с девушкой, которая навечно осуждена носить на себе этот знак, как печать.

— Ты самый щедрый из всех кавалеров, каких я знаю, Эдвин, — со странной, невыразительной интонацией протянула Флер, будто не хвалила, а укоряла меня за что-то. — Скажи, неужели тебе не жалко оставлять здесь, в месте, в которое ты, возможно, уже не захочешь возвращаться, все эти ценные вещицы?

— Эти украшения созданы для женщины. Мне они ни к чему, — я смог только слегка пожать плечами, тем самым выражая, что таков мир, и его не изменишь. Похоже, мне удалось с честью выйти из ситуации, а ведь Флер чуть не поставила меня в тупик. Не мог же я объяснить ей, что сокровищницы дракона давно ломятся от золота и драгоценных камней, а по всему миру раскиданы тайники, до которых могу добраться только я один. Различные подати все время пополняют уже несметные сбережения, а нетронутое богатство мне ни к чему. Я не собираюсь спать на золоте и вешать замки на каждый сундук, мне хочется осчастливить мир, раздав нуждающимся хотя бы сотую долю того, что я сам имею, иначе богатство, запертое вдали от солнечного света, неприкосновенное и не приносящее пользы никому, превратится в ненужный хлам.

Мог ли я объяснить все это Флер в паре слов? Прочти я ей хоть длинную лекцию о том, что хочу принести людям немного радости, она бы меня не поняла. Разве можно заботиться о других, когда у самой полно забот? Так думала, наверное, каждая из актрис, с которыми Флер выступала. Были такие времена, когда я тоже не мог задуматься ни о чем, кроме собственных проблем, но они остались далеко позади, в теперь уже недосягаемой древности.

— Давай прогуляемся вместе, — вдруг с лукавой улыбкой предложила Флер. — Нельзя же все время сидеть взаперти и унывать. Лучше сходим в театр, вот удивятся мои бывшие подруги, когда увидят меня среди зрителей, да еще с таким кавалером, как ты. Тебе, наверное, уже не раз говорили, что на тебя сложно не обратить внимания.

— Да, говорили, но лучше я от этого не стал.

— И не надо, ты и так хорош собой, по крайней мере, мои подруги так решат. Так мы идем?

— У тебя нет подходящей для похода в театр накидки, а на улицах очень холодно, — это была первая отговорка, которая пришла мне на ум. Идти в театр сегодня мне совсем не хотелось даже одному и уж тем более со спутницей, которую придется развлекать.

— Да, точно, новой накидки у меня нет, — с досады Флер поджала губы и стала оглядываться по сторонам так, будто сейчас могло произойти чудо, и на ее окне вместо записки оказался бы необходимый подарок.