Живая статуя

Я всего лишь ободряюще кивнул оцепеневшему коню, быстро метнулся назад к седельной сумке и вытащил цеп. Его усеянная шипами головка казалась такой смертоносной и опасной. Мне было вполне по силам продолжать сжимать меч и одновременно управляться с цепом. Моя левая рука действовала так же хорошо, как правая, и это давало преимущество.

Волкам, кажется, не терпелось разорвать меня в клочья. Не останавливало их даже внутреннее чутье, ведь они, наверняка, уже догадались, насколько я опасен и, тем не менее, продолжали осторожно подкрадываться ко мне, даже решили взять в окружение. Я поднял цеп высоко над головой и стал ритмично раскачивать. Шипастая головка обрушится на любого с такой меткостью, как если бы я был левшой. А меч, который я сжимал в правой руке, уж точно будет действовать безотказно. Сколько же еще во мне осталось привычек смертного, если я гнушаюсь пустить в ход колдовство там, где можно обойтись силой оружия.

Кольцо хищников вокруг меня сужалось. Раскачивающийся с бешеной силой цеп лишь едва отпугивал их. Если бы они были умнее, то решили бы подождать, пока жертва устанет, но им надо было убить меня именно сейчас, в данную минуту, или погибнуть самим. Первый же волк, который решился кинуться на меня, превратился в кровавую тушу. Меч быстро разрубил его туловище пополам, отсек голову. Неровные частицы тела еще конвульсивно дергались, а мне уже пришлось опустить цеп на голову другого хищника. Раздался хруст костей, шипы впились во что-то мягкое, и вдруг все кругом резко переменилось, будто мигом я очутился в каком-то зазеркалье. Не было больше обычных серых волков, вместо того самца, который бросился на меня, желая застать врасплох, теперь на снегу под тяжестью придавившего ее цепа дергалась какая-то мохнатая тварь. В первый миг я просто опешил. Даже в моей империи не встречалось таких уродливых, хищных существ. Когти на лапах, немного напоминающих человеческие руки, но обросших шерстью продолжали скрести землю даже после того, как голову этого уродца раздавило цепом. Пока я удивленно рассматривал необычное явление, вторая такая же косматая, неподдающаяся описанию дрянь попыталась запрыгнуть мне на плечи. Острые когти вцепились мне в волосы и, кажется, вырвали одну прядь, прежде чем мне удалось скинуть нападающего и разрубить мечом. Снег окрасился кровью, но цвет у этой крови был не привычный, красный, а какой-то бурый, больше похожий на грязь. Еще несколько тварей отлетели в стороны, напоровшись на острие моего меча. Поляна вокруг уже была усеяна разрубленными останками неведомой нечисти, а я все еще продолжал непрерывно размахивать мечом, в надежде очистить лес хотя бы от еще одного такого же мерзкого, хищного существа.

Больше их вокруг меня не осталось. Только валялись в бурой жиже те или другие отрубленные конечности, уродливые головы и обезглавленные туши. Те, что уцелели, спаслись в чаще. Бегать они умели чрезвычайно проворно. Должно быть, и по деревьям карабкались с не меньшей ловкостью. Теперь можно было выпустить рукоять чужого меча, который так кстати помог мне отразить нападения, но я продолжал сжимать ее так, будто кованое железо стало неотъемлемой частью моей руки. Каленая сталь окрасилась бурой кровью, и я ткнул ее пару раз в снег, чтобы очистить, а потом устало прислонился к стволу дуба. От неприятного зрелища, открывавшегося на до этого ничем не примечательной поляне, меня чуть не стало тошнить. Если и последует рвота, то желудок опорожнится, только выкинув кровь и сырое мясо, кроме которого, я уже давно не мог ничего есть.

Шероховатая кожа чуть покалывала спину. Легкие разрывались, кожа горела. Я не сразу ощутил, что чья-то холодная рука легла мне на лоб. Вокруг был только ад на снегу, озноб во всем теле и жар во внутренностях, и вдруг это ледяное прикосновение…Откуда здесь взяться кому-то живому?

Я приоткрыл глаза и увидел Розу. Различил корону в ее волосах и оборки легкого белого наряда. Неужели ей совсем не холодно зимой без накидки? Она стояла так близко от меня, а в следующий миг уже далеко, на расстоянии нескольких метров.

— Зачем? — я пнул краем сапога одну из уродливых окровавленных туш.

— У меня дурная наследственность, — ответил красивый, звонкий голосок с таким непередаваемым задором, будто этим все и объяснялось.

Роза, как будто приглашала меня забыть обо всем: о боли, об усталости, о смерти, всего миг назад кружившей рядом, и беспечно рассмеяться вместе с ней. И что самое удивительное я готов был засмеяться в ответ и сказать «прости, ведь я, должно быть, покалечил столько твоих слуг», но Роза исчезла так же быстро, как появилась, и непонятно было, стояла ли она здесь всего секунду назад, или тот нестерпимо сияющий образ был всего лишь плодом моего воображения.

Однако оружие по-прежнему было в моих руках, и на поляне все еще оставались свидетельства страшной битвы. Значит, я не так уж много себе вообразил. Я воткнул меч поглубже в землю, уже не сомневаясь, что его подберут после моего ухода. Видимо, в этом лесу развелось множество существ, готовых прислуживать Розе.

Теперь оставалось только идти вперед, туда, куда вело меня безошибочное чутье. Слишком рано было отчаиваться и кидать поиски, ведь я уже почти достиг цели. Лес, как будто стал живым существом, не желающим пускать меня вперед. Ветки цеплялись за одежду, царапали лицо, и мне приходилось раздвигать их руками. Ноги почему-то увязали даже в неглубоком снегу. Идти становилось трудно, но я продолжал двигаться в ту сторону, где, как предполагал, находится искомое.

Сухой, обломанный сук зацепился за камзол и расцарапал плечо. Из царапины тут же хлынула горячая, готовая тут же воспламениться кровь. Вокруг было нестерпимо холодно, но кровавые капли, падавшие на снег и древесную кору, готовы были вот-вот вспыхнуть огнем. Несколько язычков пламени уже вспыхнули на ветках ясеня, но я поспешно затушил их и прижал к ране ладонь до тех пор, пока она не затянулась. Ни одна капля крови не должна больше упасть на ветки и вспыхнуть огнем. Мне ни в коем случае не хотелось устраивать лесной пожар, ведь кроме тех тварей, которые спрятались в чаще, здесь еще полно других безобидных и довольно миловидных маленьких зверьков. Разразись пожар, и всем этим столь приятным на вид белкам, зайцам и куницам придется погибнуть вместе со злом. Разве это будет справедливо? Они-то ни чем не заслужили жестокой расправы. Твари, напавшие на меня, смогут спрятаться где-нибудь под землей, в недоступных для огня местах, а звери так быстро убежать не успеют. Конечно, я бы мог одним огненным дыханием очистить лес от скверны, но решил пощадить природу. Я часто сжигал целые селения, но леса никогда.

Я с сожалением обернулся на поляну, где встретил все это драчливое воинство хищных уродцев. С каким бы удовольствием сейчас я расправился с ними, но, увы, это был тот случай, когда не удастся отделить хорошее от дурного, и придется губить все подряд. Лес слишком густо населен. Лучше выждать немного времени, прислать сюда самых проворных своих подданных и переловить всех маленьких монстров одного за другим. Тогда и лес останется цел, и все злое будет вырвано из него, как сорняк.

И все-таки я подозревал, что не все так просто, кроме крошечных демонов, в чаще поселилось еще какое-то тайная, всемогущая сила. Я различал в студеном морозном воздухе ее едва уловимый аромат. Раньше я никогда не ощущал такого пронизывающего холода, как сегодня. В отличие от людей я не мерзнул даже в лютый мороз, а сейчас вынужден был прижать руки к груди и поплотнее запахнуть плащ. Холодно мне было не оттого, что теперь разгар зимы, а от ощущения того, что где-то рядом притаилось леденящее, пугающее зло. Откуда-то спереди на меня повеяло могильным холодком, и я понял, что где-то поблизости, среди густых зарослей, прячется склеп. Давно заброшенный всеми живыми, но все равно обитаемый склеп. Возможно, все эти твари пришли оттуда. Только вот кроме них там поселилась, куда более грозная и опасная сила. Сила, почти равная моей. Я никогда не ощущал такого волнения, мрачной радости, почти что триумфа от предвкушения того, что вот-вот встречусь с созданиями, которых можно назвать мне ровней.

Заросли становились все гуще, но я знал, что скоро впереди должен показаться просвет. Длинные гибкие ветви ив, осин и кипарисов вздрагивали от моих прикосновений, осыпали одежду ворохом снега, но цепляться за кожу уже боялись. Если эти деревья и вели себя, как живые существа, то им, должно быть, было страшно вспыхнуть и обратиться в золу, благодаря всего какой-то капельке моей крови. Где-то впереди ярким пятном выделялись гроздья рябины, слегка припорошенные снегом. Кажется, все самые высокие и раскидистые деревья собрались именно в этой чаще. Гордо разросшиеся ввысь стволы, как будто, испытывали удовольствие оттого, что им выпало на долю охранять потаенные владение неземных господ. Я рассчитывал найти крошечное государство, островок неземной цивилизации в непроходимом лесу. Мне уже приходилось сталкиваться с такими из ряда вон выходящими случаями, довелось даже пару раз отыскать клады, зарытые под корнями лесных деревьев. Хоть на первый взгляд я и мог показаться юным и неискушенным, а на самом деле уже поднабрался такого опыта, каким не мог похвастать ни один из смертных мудрецов.

Склеп прятался где-то впереди, как раз за рябинами. Я уже улавливал в воздухе запах мертвечины, костей, праха и какой-то неземной, притягательный аромат тех существ, которые поселились среди могил. Кроме волчьей шерсти и недавно пролитой крови, там были еще мрамор, вино, запах гари от свечей, блеск раздробленных алмазов и шуршание атласа. Там кто-то двигался и вальсировал в озаренной всего одним канделябром мгле, кто-то даже напевал. Я ускорил шаги и вышел из густого смешанного леса, впереди стояли лишь хвойные деревья и белели стройные мраморные колонны. Зеленые кроны елей под рыхлой шапкой снега показались мне роскошными. Статуи ангелов и каких-то существ со злыми лицами и заостренными крыльями всего на миг навели на мысль, что весь этот мрамор на деле может оказаться живым. Массивные, со множеством запоров и замков двери, как будто напоминали о том, что склеп может быть не только усыпальницей, но еще и тюрьмой или неприступной крепостью, которую ни штурмом, ни осадой не взять. Медные крылатые создания, в грациозных настороженных позах застывшие на крыше, кажется, готовы были кинуться с высоты на любого, кто приблизится к входным дверям. Если бы эти медные когти, вцепившиеся в скат крыши, принадлежали живым существам, то подойди к склепу целая армия, и та бы в считанные минуты полегла под натиском таких грозных защитников.

Какими бы прочными не были засовы, передо мной ни одна дверь не могла оставаться закрытой. И мне не нужны были ни лом, ни таран. Зачем зря применять физическую силу там, где она все равно бесполезна, если можно только повелеть, и все замки слетят с петель, чтобы освободить мне проход.

Ветра не было, но я слышал, как тревожно шуршат ветви деревьев далеко за моей спиной, видел, как чуть-чуть вздыбились колкие иглы елей. Лес не хотел пропустить меня к склепу, будто был одушевленным и сговорился с теми, кто обитает в склепе. Сюда нельзя было подпускать людей. Человек бы и не прошел через все преграды, но я человеком не был. Для чародея вроде меня открыты те пути, которые закрыты или попросту кажутся несуществующими, другим. Мало, кто отважился бы препятствовать мне, но те, чье присутствие я ощущал рядом, кажется, считали себя достойными противниками.