Живая статуя

— Я ручаюсь, что он никому ничего не расскажет о вас, — снова попытался я вступиться за Жервеза. Ведь Винсента больше всего может волновать не то, что я его уведу, а то, что он разгласит тайну.

— А даже если расскажет, то кто ему поверит? — пренебрежительно отозвался Винсент. — Ты бы поверил еще недавно, что кроме твоих соучеников, преступных личностей и просто безобидных прохожих, на улицах в мире еще существуют они?

Он широким жестом указал на все свое беспокойное, безобразное сборище и насмешливо покачал головой.

— Нет, Батист, первого же, кто попытался бы предупредить тебя, о такой сверхъестественной опасности на ночных дорогах, ты посчитал бы либо безумцем, либо шутником.

Я задумался и нехотя кивнул. Разве до страшных событий в поместье стал бы я прислушиваться к советам доброхота, убеждающего меня, что ездить ночью из города в город опасно, потому что нечисть может напасть на карету. Будь предупреждающим, хоть сам Августин, я бы и то не поверил ему. Но сейчас скептицизм, оставшийся в прошлом, уже не имел значения, главное было спасти Жервеза и спастись самому.

Только сейчас до меня дошла вся абсурдность ситуации. Я должен искать спасения и бежать от тех, кем колдуны обычно способны управлять во имя достижения своих целей. Насколько же я еще неопытен, по сравнению с тем же Винсентом.

— Но ты еще и слишком юн, по сравнению с ним, вы только выглядите ровесниками, а на самом деле, у него за плечами многовековый опыт, — шепнул кто-то мне в самое ухо, но, обернувшись через плечо, я понял, что рядом никто не стоит. Так кто же шептал утешительные слова? Я взглянул на Лорана, и, хотя тот поспешно отвел глаза, я сразу понял, что говорил со мной он. Говорил, не раскрывая уст, как могут говорить только настоящие волшебники. И никто, кроме меня, не слышал его слов.

— Пусть идут! — уже для всех проговорил Лоран и, заметив возмущение Винсента, переспросил. — Или ты хочешь предложить им карету, чтобы они не устали от долгой ходьбы?

Карету!? Уж не хотел ли он нашептать следующий совет о том, что я силой своей непрочной магии сумею заставить экипаж двигаться сам собой, а колеса вращаться. Ведь коней в упряжке уже не осталось. Не осталось даже лошадиных трупов. Подчиненные Винсента налетели на них, как саранча, поделили и уничтожили всех. Для них это был пир, для меня и Жервеза — несчастье. Куда мы поедем на безлошадном экипаже, разве только Винсент позволит нам запрячь в него пару этих безобразных тварей.

— Карета — трофей для госпожи, — быстро возразил Винсент.

— Прошлый трофей был менее убогим, — устало вздохнул Лоран. — Чем дальше, тем ниже мы опускаемся, причем по твоей вине.

— Да, — невозмутимо признал Винсент. — Но госпоже я скажу, что это твоя вина, ведь ты мог углядеть на дороге и более роскошную карету, например, выезд какого-нибудь вельможи из Виньены, а не эту колымагу для бедняков.

— Но ты же сам сказал, что раз в карете едет Батист, значит, она должна быть роскошной.

— Так я же не знал, что нашему до этого жившему в достатке собрату вдруг взбрело в голову изображать из себя бродягу.

— И какой же ты после этого предсказатель, — на этот раз возмутился уже Лоран. — Ты говорил, что можешь сосчитать даже звенья в лошадиных сбруях еще до того, как экипаж приблизится к нам, а на самом деле, все это было пустым хвастовством, или же все свое умение ты растерял в прошедших веках.

Они спорили, крепко сжав кулаки, двое прекрасных, бледнолицых, статных волшебников, со светящейся в темноте кожей и шелковистыми кудрями. Два кавалера, как будто сошедших с иллюстраций книги прошлых веков, и я не мог отвести от них взгляд, хотя понимал, что если только они по-настоящему разозлятся, то могут растерзать и меня, и всех, кто по неосмотрительности задержится рядом. У них вполне хватит на это сил. Хоть они выглядят худыми и хрупкими, как два подростка, но даже вся эта нечисть, сбившаяся в одну рать, не сможет дать им отпор, если они вдруг объединятся. Вместо этого они продолжали скандалить и говорить друг другу колкости, стоя прямо на проезжей дороге. Они даже на какое-то время перестали замечать окружающих. Если бы сейчас из-за поворота выехал какой-нибудь экипаж или ночная кавалькада, то они, скорее всего, даже не отошли бы в сторону, а кони либо испуганно остановились бы, либо промчались бы сквозь них, как сквозь двух светящихся призраков, не причинив им никакого вреда.

Ничуть не смущаясь присутствием моим или Жервеза, Лоран и Винсент спорили из-за нас, причем говорили друг другу столько обидного, что я боялся дело закончится рукопашной или каким-нибудь колдовским состязанием. Интересно, часто ли у них случаются такие ссоры или только в тех редких случаях, когда более спокойный Лоран осознает, что чаша его терпения переполнена, и начинает отвечать грубостью на грубость сослуживца. Я знал только одно, если эти двое под конец захотят устроить дуэль, то я буду последним, кому захочется стать секундантом у кого-то из них.

Они отвлеклись от нас. Момент был подходящим, чтобы бежать, но я был так заинтересован их спором, что не мог сдвинуться с места, а Жервеза, по-прежнему, крепко держали, ведь никто не отдал приказа его отпустить, иначе бы он уже давно уносил ноги от такого кошмарного сборища. Я, конечно, сомневался, что ему бы удалось вырваться и сбежать от них, даже будь у него крылья, без позволения на то Винсента. Похоже, в отсутствие госпожи он мог вытворять все, что ему вздумается.

Только Роза могла его урезонить, но ее — то, как назло, рядом не было. Коронованная богиня оказалась слишком горда, чтобы почтить своим присутствием одну из ночных облав. Как я успел понять, такие празднества, как нападения на проезжающие ночью кареты, случались здесь часто, и, очевидно, уже успели ей надоесть. Хотя знали ли она о том, как развязно и жестоко ведут себя ее слуги? Отдавала ли она им приказы нападать на ничего не подозревающих путешественников?

— Знал бы ты свое место, — рассерженно прикрикнул Винсент.

— Это тебе пора знать свое, — парировал Лоран и запнулся, потому что глаза его противника вспыхнули недобрым, красноватым огоньком.

— А ты ищешь подходящий момент, чтобы вытеснить меня с этого места и стать правой рукой ее величества? — прищурившись, осведомился он.

— Никто еще не называл хозяйскую собачонку правой рукой.

— Да, как ты смеешь, — Винсент первый не выдержал и вытянул руку, чтобы схватить Лорана за шиворот, но тот увернулся, быстро и неуловимо, так, что на какой-то миг я потерял его из виду, а когда заметил вновь, он уже сидел на суку придорожного дуба за спиной Винсента и с холодной усмешкой смотрел вниз. Казалось, что в его коротких светлых кудрях отражается свет луны.

— Бездельник, — обернувшись к нему, выругался Винсент. — Ну почему только госпожа не позволила волкам растерзать тебя.

Мне было заметно, что Лоран нахмурился, он, явно, сам не мог ответить на этот вопрос. Видя, что Винсент раздумал драться, он легко и ловко спрыгнул вниз. Любой другой, прыгнув с такой высоты, наверняка, ушибся бы или сломал себе шею, но Лоран даже не пригнулся, коснувшись земли. Он, как будто, умел летать с той же легкостью, с которой носятся по поднебесью птицы, имеющие крылья, но тщательно старался скрыть свою способность от наблюдающих. Его кратковременный полет выглядел бы, как обычный прыжок, если бы не высота дерева.

Какой-то уродливый хвостатый зверек, или демон, с визгом отскочил у него из-под ног. На меня Лоран больше даже не бросил взгляда, но стоило ему только махнуть рукой в сторону Жервеза, как того отпустили. Точнее, твари, удерживающие испуганного парня, вовсе не хотели его отпускать, но, очевидно, им пришлось. Даже если Лоран не пользовался у них особым авторитетом, то, в любом случае, умел колдовать. Кто-то из бывших стражей Жервеза болезненно всхлипывал, потирая когтистые пальцы, так, как если бы они были обожжены. Один из них быстро сбивал ладонями пламя, непонятным образом вспыхнувшее на его лохмотьях. Я посмотрел на Лорана с восхищением. Неужели и он может воспламенять вещи на расстоянии и обжигать. Значит ли это, что Эдвин не единственный, кто способен управлять огнем. Возможно, и я когда-нибудь этому научусь.