Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2
Шрифт:
А Володя уже по-о-шел себе. Ну забрала я этот эвкамон, и до сих пор у меня он старый-престарый лежит…
Январь 1988 г.
ВАЛЕРИЙ ПАВЛОВИЧ ЯНКЛОВИЧ
Я познакомился с Владимиром Высоцким в 1970 году — с театром «Скоморох» Юденича мы показывались Юрию Петровичу Любимову. Юрий Петрович взял только одну актрису — Малкину. И через нее мы пригласили Высоцкого в Кишинев, где я работал в Русском театре имени Чехова.
Пригласили выступить в нашем театре, но всполошились в республиканском Министерстве культуры… Организовали несколько выступлений в парке, но уже через Министерство коммунального хозяйства. Я, конечно, знал его песни,
В 1975 году я переехал в Москву, стал работать администратором Театра на Таганке. Пробивал его первые концерты по линии общества «Знание». Был такой абонемент — «Актеры Театра на Таганке». А у Высоцкого была своя отдельная тема. Работали в Москве и Московской области… Постепенно сошлись, и служба перешла в дружбу.
Сольные лекции-концерты — это были его первые выступления по официальным билетам. Обычно выступали в НИИ, в крупных учреждениях, на заводах — без афиширования в городе. Как платили? По-разному, но за первый месяц получил четыреста пятьдесят рублей, и в «Знании» был даже небольшой скандал: «Как так, у нас даже академики таких денег не получают…»
Не просто выступление, а лекция-концерт, значит, стал строить программу — заговорил… На концертах разговаривал и раньше, но здесь другое. Ведь дневников он не вел, письма писал редко, так вот в этих разговорах открывал для себя и в себе какие-то вещи, стал импровизировать… Понравилось самому: оказалось, что людям интересно то, что он рассказывает, а не только песни… Потом какие-то вещи повторял, они становились заготовками.
К магнитофонам относился совершенно спокойно, знал, что записывают. Но если щелкали, настраивает, прослушивали и это становилось самоцелью — тогда раздражался страшно. В последнее время практически не отвечал на вопросы, на записки из зала, письма читал редко — просто физически не мог все их прочитать. Иногда я выбирал самые интересные — Володя читал, но никогда не отвечал… Очень редко писал письма — предпочитал телефон.
Большие концерты с афишами пробивать было трудно: ведь с Высоцким всегда была проблема… Никто открыто не говорил «нет», но… Приезжаем в зал, вокруг стоит конная милиция, а поперек афиши надпись: «Концерт отменяется по болезни артиста Высоцкого». Так было в Москве: какая-то организация сняла кинотеатр «Звездный». Приезжаем, висит объявление… кто-то концерт запретил. Володя предложил парторгу выйти на сцену и все честно сказать. Тот вышел и сказал: «Из-за болезни…»
Володя умел вести свой бюджет… Единственным способом зарабатывать деньги для него были концерты. Других способов просто не было — не печатали стихи, не выпускали пластинки, не так часто снимали в кино.
В театре он получал мало. Только в конце жизни немного прибавили. А расходы… Начнем с того, что он платил за телефонные разговоры более ста рублей в месяц. И это несмотря на то, что девочки-телефонистки иногда занижали ему время, особенно когда он говорил с Мариной.
Квартира стоила достаточно дорого. А мебель? Все это надо было купить… Деньги от Марины — это чистая иллюзия. Все, что Володя покупал, он покупал на свои деньги.
И питался он тоже не святым духом… Более того, вместе с ним питались все, кто у него бывал дома. А это три-четыре человека ежедневно, и мужчины с хорошим аппетитом.
А сколько стоила дорога до Парижа и обратно… Это только в последние годы у него был договор с Аэрофлотом. Он летал за полцены, потому что рекламировал Аэрофлот за границей. А строительство дачи — это тоже стоило больших денег. Володя всегда знал, что сколько стоит. Цены он знал, но надо сказать, что многие строительные материалы Высоцкому выдавали по нормальной цене, то есть ему не приходилось переплачивать.
А содержание машины… Оно было невероятно дорогим… Если посмотреть все счета на седьмой станции техобслуживания, то можно увидеть, сколько это ему стоило. Сколько официально! А сколько он давал сверху? Да, все его узнавали. «Высоцкий… Володя…»
Но все драли с него… Вот такие люди работали на той станции…А подарки Марине? Всю жизнь он мечтал хоть чем-нибудь ее удивить! Если бы не Марина, он ни за что не взялся бы строить дачу… Меха, на которые он истратил несколько тысяч рублей. Была у него мысль — подарить ей манто, так ведь не получилось…
Только последние года два, когда он стал работать на стадионах и во дворцах спорта, зарабатывал очень прилично. Он работал пять-шесть дней, давал по три-четыре концерта, конечно, выкладывался, но потом месяц или два мог жить спокойно.
Приватные концерты? Нет, никогда в жизни частных концертов он не давал, по крайней мере, я о них ничего не знаю. Сколько ни умоляли его, какие бы деньги ни предлагали, он никогда не соглашался.
В Тбилиси один человек через наших общих знакомых долго уговаривал Володю, приглашал в гости. Наконец Володя согласился, и мы туда поехали. Приезжаем: большой двор, накрыты столы — и полный двор гостей! Человек, наверное, сто пятьдесят… Сидят наготове с магнитофонами! Володя посмотрел на все это, развернулся: «Поехали отсюда». А вот за границей такие концерты были, там к этому совершенно другое отношение.
Раздавал деньги? Никогда! При мне был только один случай — в 1979 году в Ташкенте он отдал сто рублей французам. У французских туристов не было наших денег, а за франки их не хотели кормить в ресторане. Володя подошел к ним, спросил по-французски: «В чем дело?» Вытащил и отдал им сто рублей. Они спрашивают: «Как же мы вам отдадим?» Володя ответил: «В Париже отдайте Марине Влади».
Вообще умел вести дела, знал цену своей работе, своим деньгам, понимал, что они заработаны. Это важно — почему-то никто не задумывается, как он жил чисто материально… А ведь бывали моменты, когда просто экономил…
Последнее время понимал свою величину и очень точно знал, «сколько он стоит». Пригласили Володю на итальянское телевидение. Спрашивают: «Сколько стоит ваш съемочный день?» — «А сколько берут за день работы Мастроянни, Пол Ньюмен?» — «Примерно тысячу долларов…»
За эту съемку, она проходила в Москве, Высоцкий получил тысячу долларов.
Квартира на Малой Грузинской Володе не очень нравилась, последние годы хотел поменять ее, мечтал сделать студию — пусть маленькую, пусть даже на чердаке… Даже смотрел варианты обмена в одном из арбатских переулков. Квартира после Володиной смерти вроде бы та — и стены те, и мебель, но духа его там уже нет… У Высоцкого всегда была какая-то неустроенность, всегда была какая-то напряженность… Трудно объяснить это словами: бывает уют, бывает неуют, а у Володи всегда чувствовалось напряжение — как натянутая струна. Пять лет мы общались очень близко, и только, может быть, раза два Володя был такой распахнутый, открытый — просто сидели всю ночь и разговаривали.
Жил и работал с невероятным напряжением. Срывался… Я даже чувствовал, когда это может начаться. На одном из заводов после концерта директор угощал кофе, на столе стоял коньяк. Вижу, Володя начинает подливать в кофе коньяк, несколько капель… Но если завязывал — держался полгода, год, иногда больше.
В общении Володя был нормальный человек: если ему был интересен собеседник, то и он к нему относился с интересом. Ревниво относился к успеху у женщин. А иногда вдруг становился таким заботливым, вникал в такие твои мелочи, что становилось даже неудобно. Никогда не забуду один случай. Мой сын сломал руку. Поздно вечером мы привезли его в больницу, дежурил врач — молодой парень. Видим, что он не очень уверенно себя чувствует, наверное, таких операций еще не делал… Попросили, чтобы операцию сделал более опытный хирург. Оказалось, что это очень сложно — нужно разрешение главного врача, нужно уговорить опытного хирурга, а уже почти ночь… Звоню Высоцкому — он бросил все, а в Москве была Марина, и всю ночь занимался этим делом. Взял разрешение у главного врача и добился, чтобы операцию делал заведующий отделением.