Живи и ошибайся

Наступил сентябрь. Куроедов прислал приглашение на охоту, за ним Данненберги и остальные знакомые соседи. Даже вдовушка написала Алексею.

— Почему она не проявляет большей активности? Ты мужчина хоть куда, — польстил Лёшке.

— Думаю, не хочет снова под власть мужа попасть. Сейчас она хозяйка и распоряжается средствами, что за малолетним наследником числятся. Зачем ей кто-то ещё? А репутацию беречь нужно, потому она мужчин к себе не приглашает.

Насчет холостяцкой жизни Куроедова мы тоже узнали. Ожидаемо, у него имелся личный гарем. Причём такой, что никто его не видел. Девки сидят под замком. Вывозят их раз в неделю в баню и снова запирают. Не дай бог, кто из мужчин увидит эти сомнительные сокровища! Потому соседние отцы молодых девиц решили, что такого зятя им не нужно. Да и сам Куроедов не стремился обзавестись женой. Его больше интересовали другие развлечения и охота в том числе, от которой я категорически отказывался. И плевать мне на мнение соседей.

На самом деле свободного времени не оставалось. С середины сентября мы снова проехались по всем деревням. У нас для подобного путешествия теперь была подготовлена походная палатка. Это чтобы в избах не ночевать. Да и мебелью раскладной разжились. Не как у Куроедова, но караван из повозок с барахлом и припасами получился приличный. Как я и предполагал, поля стояли засохшие, почти ничего с них не собрали. В Корнеевке я чуть сам не разрыдался, когда всё население деревни вышло и молча встало на колени.

— Блин, Лёша. Блин, — только и смог я выразить свои эмоции.

— Поможем, не оставим, — взял слово вместо меня Алексей. — Через неделю вам привезут муку, потом еще круп. Мука сейчас на помоле, — дополнил он.

Оно так и было. С удивлением я узнал, что у меня всего одна мельница в Херосимовке. Почему бы не устроить ещё мукомольню? Как раз в этой Корнеевке. Здесь и речушка рядом и народ адекватный. В смысле меня как помещика уважает. Прочитал им лекцию о пользе огорода, картофеле и прочим овощам, которые хранятся до весны. Заодно об удобрениях и конском навозе, что годится для этого дела.

В Корнеевке я пробыл до того момента, как пришёл караван. Не только муку привезли, но и рожь в мешках, овёс и немного гречки (эту покупали в Самаре). По моим расчётам должно хватить до весны. Тут уже дожди начались. Может, деревенские каких грибов и ягод запасут. Опять же река, на промысел в которой я не давал ограничений. В феврале — марте проеду еще с инспекцией. Новому старосте (старого Дмитрий Николаевич сменил, выдав в качестве премиальных десяток плетей) наказал в случае спорных вопросов отправляться ко мне в усадьбу без промедления.

В следующей деревне — в Масловке — нас ждали очередные проблемы. У всех в деревнях была схожая ситуация в связи с засухой, и только здесь виновницей в этом посчитали деревенскую бабку, лечащую травами. Как мы вовремя успели!

— Это что?! Какие антихристы?! Еретики?! — орал я на крестьян, которые собрались жечь ведьму. — Погодные условия этого региона сложились так, что атмосферный фронт прошёл выше нашей географической точки. По этой причине атмосферные осадки оказались минимальными. И вы в этом обвиняете бедную женщину?! А кто вас лечить будет, не подумали?!

Мужики от обилия непонятных слов онемели, стали почёсывать затылки, не иначе, для стимуляции мозговой деятельности.

— Ага. Так их, так, атмосферным фронтом по головам, — тихо ржал Лёшка.

В общем, вставил я пистона, запугал и пообещал, что проверю состояние здоровья знахарки через месяц. А пока пусть получают от моей милости запасы на зиму.

— Не так я себе представлял жизнь помещика, — пожаловался Алексей, когда мы вернулись из затяжного вояжа по деревням.

— Балы, красавицы, лакеи, юнкера… — пропел я.

— Что у тебя, кстати, с красавицами? — взбодрился он.

— Елизавета Похвистнева неплохая партия.

— А Наташенька?

— За ней дают приданое гораздо хуже.

— Да как же? — не поверил Лёшка. — Три деревеньки и пять тысяч деньгами! А за Лизу только две деревни непонятно где.

— Зато у Лизы приданое от бабки по материнской линии. Мне тут Дмитрий Николаевич показывал на карте те два населенных пункта в районе Кинеля, что являются приданым.

— Две? — уточнил Алексей, не понимая, что меня могло привлечь.

— Район Алексеевской крепости. Деревни Шорковка и Золинка. Кажется, там ты показывал залежи серной руды?

— А? — похлопал Лёшка глазами.

— Приданое за Елизаветой дают интересное. Дмитрий Николаевич расписал те места, как гиблые. Но у нас же другое мнение? Да и девица собой хороша, характер покладистый, воспитание. Почему бы и нет?

— Поехали свататься немедленно! — пришел в себя Алексей, когда въехал, о чём я ему толкую. — Это же сера! У нас будет резина!

— Когда добудем, — притормозил я его. — На серу и другие планы имеются. Это сейчас стратегическое сырьё.

— Да хоть спички можно поначалу выпускать, главное за собой это место застолбить. Нельзя ли там еще чего прикупить?

— Есть лишние деньги? — усмехнулся от Лёшкиных аппетитов.

— Ты, главное, Елизавете письмо чувствительное напиши, а я готов Куроедову парочку часов продать.

— Да? — задумался я. — Одни бы ему неплохо всучить. Проведи грамотную рекламную компанию. Или он после нашего отказа охотиться обиделся?

— Такими мелочами его не пронять. Можно ещё одно охотничье ружьё Данненбергу продать. Все равно запас патронов ограничен. Пусть сам волнуется на эту тему, — огорошил меня Алексей.

— Не такая плохая идея. Спросить тысячу или даже полторы за ружьё. Главное, что это снизит накал страстей. Но нельзя! Это другие иновременные технологии, вдруг кто прочухает, решит повторить.

Куроедову мы потом не только часы, но и набор ножей и одну сеялку продали, получив за это тысячу рублей. Африкан Богданович немного обиделся, когда узнал, что уникальная сеялка прошла мимо него. Успокоил будущего тестя тем, что сами ещё сделаем. Найдём умельцев и на сеялку, и на молотилку. Всему своё время.

Лёшка проявил фантазию и размечтался, как наладит выпуск двустволок или карабина. Потом сам же понял, что это чепуха. Нет ни станков, ни инженеров, и, главное, патроны выпускать тоже некому. Для личной безопасности можно цианида или другого быстродействующего яда купить и в шприцы заправить. Воздушек у нас аж три, плюс два револьвера под капсулы. Дальность срельбы небольшая. Так нам и не на войну.

И вообще я приехал к Похвистневу свататься, а не покупки соседей обсуждать. Не понимаю я этих помещиков. Вместо того чтобы приобрести продовольствие для крестьян, продолжают сорить деньгами. Естественно, такого я господину Похвистневу не говорил. Он выслушал от меня официальное предложение руки и сердца его дочери и отправился с сообщением к своим дамам.