Живи и ошибайся

— Ты Лизоньке комплиментов наговори. Про то, как не спал ночами, вспоминая её светлый облик, — инструктировал меня Алексей. — Очи дивные вспоминал. Стишки какие-нибудь продекламируй. Про вальс Шуберта и хруст французской булки.

— Да знаю я, знаю, — отбрыкивался от его наставлений.

— Не подведи меня. Девушка должна быть влюблена и полна романтических чувств.

— У Пети слов набрался? — усмехнулся я.

Петенька в поместье у родни не задержался. Получив от нас расчёт и взяв ещё немного взаймы денег у тётушки, рванул в столицу. Предполагаю, что застрять он должен где-то на подступах в Москве. Карантин по холере уже объявили и доступ в крупные города закрыт. Но как оно там на самом деле происходит, трудно сказать. Новости и газеты в провинцию доходят с большим опозданием.

Здесь вообще всё делается неспешно. Мои мужики в августе бунтовали, а вынесли решение по аресту отца Михаила лишь в первых числах октября. Хорошо, меня не обязали всё то время попа содержать. Взамен прислали отца Нестора, но я с ним ещё не успел лично познакомиться, предпочёл уехать свататься к Похвистневым.

Лиза ответила на мои пылкие признания положительно, Африкан Богданович сразу нас благословил какой-то семейной реликвией. Икона выглядела старой и, в моем понимании, антикварной. Такую бы деду отправить. Я пока не выбрал ничего подходящего для посылки в будущее, да и не торопился особо. Деду без разницы, а у меня пока лишних денежных средств нет. Прикидывал, как бы упаковать ему один из фарфоровых сервизов, но Лешка отговорил, сказав, что много денег за такой не выручишь.

Старинные иконы виделись мне идеальным вариантов для посылки. Если действительно расхождения в реальности нет, и она идет тем же путём, а не параллельным. Думаю, позже прикупить что-нибудь редкое. Пока же на повестке дня объявленная помолвка.

Сразу после сватовства уезжать было неприлично. Пришлось какое-то время погостить. Из соображений приличий нас Елизаветой наедине не оставляли. Всё время какая-нибудь тётка присутствовала. Под пристальным взглядом пожилых дам я ощущал неловкость. Раньше за словом в карман не лез, а тут с трудом подбирал темы для беседы. Рассматривал Елизавету как уже будущую жену, находя в ней всё больше и больше положительных сторон.

То, что девушке нет еще семнадцати, — плюс, а не минус. В будущем молодые девчонки этого возраста только начинают учиться в институтах. Вот и Лизу обучу разным премудростям, а не только романтическим стихам. Азы гигиены и медицины дам. И, главное, избавлю её от пудры. Насчёт последней не удержался и завёл разговор.

— Елизавета Африкановна, уж не помню при какой императрице произошла эта история, но доктора не отрицают сей факт, — начал я. — Задумали фрейлины забаву одну. Нашли симпатичного малыша и приказали покрыть его всего золотом.

На последней фразе дремавшая за вязанием тётка встрепенулась и стала прислушиваться к беседе более внимательно.

— Чудный получился малыш. Весь хм… голенький, золотой, с золотыми кудряшками. «Словно статуэтка», умилялись фрейлины. — Лиза слушала, приоткрыв ротик. — Развлекал малыш дам весь день. Потом-то про него забыли, а мальчик к утру умер.

— Как?! — прижала к груди ладошки Елизавета.

— Вот так, — изобразил я скорбь на лице. — Покрытие кожи золотом на крему перекрыло доступ воздуха. Тело наше, оно тоже дышит. Вы хотя бы у Веры Ильиничны монокль возьмите и посмотрите внимательно на кожу рук. Видите, там есть крошечные отверстия? Это для своеобразного дыхания.

— Да что вы такое непотребство молодой девице рассказываете?! — окончательно очнулась тётка и попыталась прервать беседу.

— Мораль истории состоит в том, что кожа даже под одеждой дышит, — не обратил я внимания на фразу «надсмотрщицы». — Вот эта пудра на лице ничего полезного не несёт. Она забивает поры. Кроме того, цинк, из которого сейчас делают многие пудры, сам по себе вреден. Лицо быстро стареет, а дамы головные боли испытывают.

— Как же с небелёным лицом… — начала возражать Лиза.

— У вас дивная кожа. Зачем её белить? Позже я ещё расскажу про уход и что потребно для лица.

Весь день невеста была в задумчивости/была, выглядела задумчивой. А на следующий день к завтраку она вышла в «натуральном виде», без пудры. Как я и ожидал, девушка неглупая и обучаемая. Не ошибся я с выбором жены.

Глава 15

Лёшка, забрав деньги, умотал оформлять земли поблизости от приданого моей невесты. Заодно купит продовольствия с учётом новых владений. Интерес Алексея к тем землям был обусловлен не только серой. Сейчас там нет еще ни узловой станции Кинель Куйбышевской железной дороги, ни самой дороги. До ее постройки чуть меньше полувека. Когда начнется прокладывание пути, цена на земли в том районе поднимется весьма ощутимо.

Конечно, повезло, что так удачно совпало с приданым Елизаветы.

Помолвка в это время долгий и продолжительный процесс. К тому же у меня ещё траур по дяде. Раньше весны следующего года жениться неприлично. Переживут ли эту зиму те крестьяне, что по приданому мне отходят?

Африкан Богданович такой заботе по сути ещё о чужих мужиках удивился сильно, но возражать не стал, когда я сообщил, что думаю приобрести немного муки и гречки. Для Похвистневых две деревеньки севернее их земель, да ещё и за Самаркой, оказались очень неудобными. Далеко от основных владений, пригляд чисто символический, да и плодородных земель в том районе никогда не было. Крестьяне часто сбегают. В целом помещик очень обрадовался, что я перекинул на себя хлопоты по приданому Лизы.

Саму Елизавету эта «проза жизни» не интересовала. Гораздо больше волновали подарки, которые я, как жених, должен присылать. Отчего-то считалось, что браслет — символ чего-то и нужно его обязательно подарить. Поковырялся я в дядиных запасах, отыскал браслетик, послал вместе с душещипательным письмом. В ответ получил послание на пяти листах. Однако… Писать гусиным пером ещё то удовльствие. А у Лизы оно было тонко заточено. Линии получались изящные, словно ноткая паутинка. Красиво. Всё же у нынешних барышень мозги как-то странно устроены. Или им просто скучно? Подумаю о досуге Лизы в будущем.

Зима 1831 года выдалась морозной и без существенных осадков. Мои садовники укутывали декоративные деревья в парке, опасаясь, что вымерзнут. Каждую неделю я отправлял в деревни подводы с продуктами и теплыми вещами. Портной Федя так и прижился у нас. Обучил трех девок неплохо шить и не рвался куда-то уезжать. К тому Лёшка показал ему новые фасоны и якобы американские выкройки.

Из закупленных управляющим пяти рулонов сукна Федя скроил и начал шить стандартную одежду для крестьян — брюки и куртки. Четыре линии размеров, на разные фигуры и рост. Была у меня задумка переодеть всех мужиков в приличную одежду. Так-то всякой одежды я с середины лета им отправлял, но крестьяне её берегли и прятали по сундукам.

Очень хочу дождаться того момента, когда они эти вещи начнут считать повседневными. Пока же Федино шитьё складывалось на чердаке. И без того я сделал слишком много для крестьян. В это время подобная благотворительность не принята, буду выдавать одежду за заслуги или в честь каких-то важных событий.

К концу января мы с Алексеем, что называется, потеряли покой и сон. Снова мотались по деревням и весям. Из Александровки свозили брёвна в Несмеяновку. Мне необходим был мост для быстрого доступа в эту деревню. Материалов хватало, рабочих рук тоже. Ну а что мороз, так я не заставляю никого сутками вкалывать на открытом воздухе. Между прочим, только у этих мужиков имелись тёплые валенки и рукавицы.