Животные

— Да, конечно есть. — Корнаг невольно прослезился. — Я видел, что произошло там наверху. Простите, мне очень-очень жаль. Бедная девочка, храни ее Всевышний.

Затем Корнаг принес из кладовой лопату. Я вернулся в номер. Джессика никуда не делась. Она сидела на том же месте, куда переместил ее мой удар. Я завернул Генду в багровую простыню и взвалил тело на плечо.

— Ты правильно сделал. — шепнула Джессика. — Простыню все равно надо заменить.

Я закопал Генду на улице, после чего Корнаг помог мне вынести индейца. Он был тяжелый, мы едва не уронили его на лестнице. Я не стал хоронить индейца, оставив его тело гнить под солнцем. Я знал, что большее ему не светит. Потом я забрал все деньги, какие нашел под кроватью, а в баре залпом осушил бутылку пива. Корнаг заверил меня, что это бесплатно.

Я не мог плакать — все во мне высохло. Но я все еще видел перед собой весну. Она была уже совсем другая — серая и увядающая.

Она закончилась этим днем.

XX. Ветролов

О да, еще с ребячества я полюбил оружие, которое создавало много проблем и шума. Пулеметы и напалмы — просто отлично, но ничто не огорчает сильнее, чем разрывная ракета, отпущенная тебе в лицо. Меня научили стрелять ракетчики. Большой отряд, который когда-то задержался в нашем городе с целью оборонять его от ублюдков, навсегда остался в моей памяти. Как день помню их загорелые прокуренные пасти, блистающие глаза и желтозубые улыбки. Это были самые крутые ребята, которых я когда-либо встречал. Нападение в тот день было успешно отбито, хотя я всеми силами порывался в кашу. Чуть позже я прикупил трофейную ракетницу, с которой мне пришлось расстаться на Арабахо, но это не огорчило меня. С моей новой крошкой, сочетающей надежность и приемлемый вес, было гораздо удобнее работать. Зарядил ракету, прицелился и нажал спуск.

Я всегда верил, что если сойдутся пулеметчики и ракетчики, то победят вторые, хотя никогда не наблюдал живьем такую мясорубку. Ракетница спасла меня на Арабахо, к тому же я мог бы уложить часть псов Сатира в Палладиум-Сити, но бешеная тряска и поиски Стенхэйда не дали мне сосредоточиться и сделать хороший выстрел. Я понимал, что это последняя наша сделка, что теперь хана большим деньгам и масштабным планам. Мы крупно прокололись, в чем не было никакой вины Стенхэйда. С самого начала Сатир не внушал доверия, а теперь он объявил нам войну. Но я прекрасно знал, что все кто выступал против нас, обычно становились мертвецами. Мы говорили о том, что глупо теперь оставаться на Арабахо, и что лучше бы свалить оттуда, оставив Сатиру все наше богатство. Варан, впрочем, утверждал наоборот, говоря о том, что мы закаленные огнем животные, которые никуда не будут отступать.

Несмотря на все разногласия в группе, мы решили держаться вместе до разрешения конфликта.

Я слышал, как вопила Басолуза:

— Чего ты добивался этим? Сладкой счастливой жизни? Всеобщего уважения? Что мы будем делать теперь, Варан? Как мы будем все это разгребать?

Я прикрыл окошко, и голос змеи стал тише. Рядом, прикрытый одеялом, зашевелился Стенхэйд.

— Как твои дела, приятель? — спросил я.

— Немного полегчало. — сказал Стенхэйд, продирая глаза. — Откуда все эти крики?

— Серьезный вопрос. Змея муштрует ящерицу. Ты когда-нибудь видел такое?

— Сколько сейчас времени?

— Около десяти. Смотри, уже светло на улице.

— А все-таки отличная выдалась игра. До сих пор вспоминаю эту сказку.

— Сколько ты там выиграл?

Стенхэйд расхохотался.

— Черт, не спрашивай!

Машина дрогнула и заглохла.

— Только этого не хватало! — закричала Басолуза, пинком открывая дверь. — Кто-нибудь скажет мне, в чем дело?

— Не кричи, Басолуза. — сказал Стенхэйд. — Для начала проверь датчик топлива.

— Нам повезло, потому что датчик на нуле! Эй вы, консервы в кузове! Смочите-ка крошке нутро!

— Курган, плесни в машину горючего. — попросил Стенхэйд. — Эй, что с ним приключилось? Смотри, он весь какой-то недвижимый.

Курган неподвижно сидел на скамье.

— Не знаю, — сказал я. — Он уже три часа подряд так сидит. Может быть, он умер?

— Шальная пуля? — хихикнул Стенхэйд. — Внезапный разрыв сердца, как думаешь?

— Перестань, это не смешно.

Я решил не делать догадки. Я подобрался к Кургану и пощупал пульс — сердце медленно клокотало в его груди.

— Курган, приди в себя! Ты не ранен?

Он медленно поднял веки. У него были тусклые воспаленные глаза.

— Прости, но я очень устал. — пробормотал он. — Мне нужно немного вздремнуть.

— Конечно, поспи пару часов. Сидите, я все сделаю.

Я залил в бензобак две канистры дизтоплива. Басолуза нервно обернула ключ и машина завелась.

— Ну вот, а я думала, что мы сломались! Стен как раз не в состоянии, чтобы чинить это железо!

— Устроим небольшой пикник. — сказал Варан. — Мы разгружаемся.

— Каковы наши шансы? — спросил я, бросая канистры в кузов.

— По сравнению с Дрендалом это цветочки.

— Допустим, наши шансы уравнялись, но не забывай, что у Сатира отборные головорезы. Это профессиональные убийцы. Это не полоумная толпа животных, сломя котелок бегущая на пулеметы. Я видел этих ублюдков.

— Я их тоже видела. — сказала Басолуза. — И даже успела пересчитать. Там шестьдесят туш.

— Пятьдесят восемь. — поправил Стенхэйд.

— Это нам нужно считать каждую оболочку. Чем вы собираете их остудить?

— Захватим что-нибудь со склада. — Варан осматривал грузовик. — Когда мы разбежимся, у машины останется один хозяин. Мне интересно, кому из нас она достанется?

— Мы сделаем все по-честному. — сказал Стенхэйд. — Бросим жребий и определим победителя.

— Если я не выиграю, мне жаль будет расставаться с ней. — вздохнул Варан. — Ничего не поделаешь. Ладно, мы ничего не ели с утра. Давайте подкрепимся.

Целый час мы пытались хоть как-то оправиться после бурной ночки. Басолуза сидела за рулем и ждала, когда мы соберемся. Мы перекусили, справили нужду и решили не задерживаться. Жара разгоралась, и воздух становился невыносимо горячим. К полудню мы стартовали, осиливая последние километры. Стенхэйд ощущал себя неважно, но ему стало лучше после очередной эвакуации дерьма. Курган продолжал храпеть — он даже не закусил. Я подозревал, что с ним что-то произошло, однако не решился его будить.

Мы скоро выехали на равнину. Я собирался задремать, когда Стенхэйд спросил:

— Мне кажется или я вижу это?

— О чем ты?

Он склонился ко мне и вытянул руку:

— Видишь, черная точка посреди неба. Я подумал, что это птица, но для пташки она великовата. Может быть, это наши старые друзья? Помнишь разукрашенных клоунов?

— Сейчас посмотрим, что там. — сказал я, заряжая ракетницу.

Я перебрался к выходу, случайно задев Кургана. Он встрепенулся и схватил меня за рукав.

— Что случилось?

— Подожди, я пытаюсь увидеть. — сказал я, разглядывая небо. — Похоже, к нам гости, Варан!

— Я вижу! Басолуза, жми педаль! Они все равно нас догоняют!

Стенхэйд не ошибся — нечто большое приближалось к нам. Послышался шум винтов, и я разглядел вертолет. Он весь был черный и ярко блестел на солнце.

— Расслабьтесь, это панки! — крикнул я.

— Это не панки! — сказала Басолуза. — У панков был зеленый и с рисунками! А этот похож на саму смерть!

В последнее время моя психика сильно пошатнулась. Я стал реагировать даже на самые незаметные мелочи. Но теперь, когда я облил Варана горячей ругательной смесью и обработал Басолузу, у меня появился реальный шанс восстановить свою марку. Марку смертоносной штуки под названием гранатомет. Я прицелился, наблюдая, как оживился Курган, а затем он перебрался к Стенхэйду, чтобы не наглотаться дерьма. Мне оставалось нажать кнопку спуска, но внезапно вертушка проснулась. Два пулемета установленные на машине раскалили стволы и стали изрыгать огонь. Басолуза отрешенно крутанула руль, чтобы очередь не накрыла грузовик. Я свалился будто кегля, едва не выпалив себе под ноги.