Живой товар

– Вперед, за первым кустом меня высади!

Он понял - уверенно проехал перекресток, тормознул под какими-то деревьями: тут нас не увидят, даже если в том доме на чердаке наблюдатель сидит.

Я схватил с заднего сиденья большой пластиковый кулек, разрисованный кошками, натянул на голову плебейскую полотняную кепочку.

– Объезжай квартал, поставь машину где-нибудь за углом, чтобы тот дом видеть - заметил дом?

– Ну.

Я быстренько проскочил до угла, прижимаясь к заборам, а там свернул налево и неторопливо двинулся по переулку. Чуть ссутулился и дал ноге волю - как начала в воскресенье с утра на грозу ныть, до сих пор не успокоилась. Вот и похромаю малость самым натуральным образом, убедительный штришок.

"БМВ" перед воротами уже не было, но след от шин на бетонной подъездной дорожке уходил внутрь. Я машинально засек время - пятнадцать сорок шесть - и побрел дальше. Очки от солнца у меня тоже плебейские, старые, совкового ещё производства, зато в них стекла плоские и, если глаз скосить, все видно за спиной - как в зеркале. Погода, правда, неподходящая для солнцезащитных очков...

На улице пусто - ни одной бабки на скамеечке у ворот, даже странно. Но удобно, а то бы так и пялились, чужак здесь - событие... Ой, не иначе они "Элен и ребята" смотрят! Слава Богу, над каждым домом антенна до небес торчит... Ага, а вон и Андрюша. Хорошо стал, за деревом его почти не видно. Я пересек поперечную улицу, присмотрел скамеечку у калитки углового дома, устроился с газеткой и сигареткой. Обзор полный, лавочка не слишком сырая будем ждать.

Но долго ждать не пришлось: без минуты четыре железные ворота раскрылись и из них выкатился знакомый синий автомобиль. Со всеми четырьмя пассажирами. Вот так так - всего тринадцать минут! Стоило ли на такой срок во двор въезжать? Стоило - если надо не выставлять перед всеми соседями, кто приехал... э нет, стекла в машине не затемненные, вон они, пассажиры, как на ладони... значит, надо спрятать, что привезли!

"БМВ" остановился перед выездом на главную улицу и замигал левым поворотом.

Я быстро принял решение и вызвал напарника:

– Андрюша, мне тут задержаться надо, езжай сам, а если быстро освободишься - возвращайся за мной.

Чем плох мобильник - что времени на вызов больше уходит, чем у рации, чем хорош - что нынче человек с мобильником на улице никого не удивит. Плюс радиус действия больше.

Итак, приехали ребята, товар сдали, денежки забрали - и домой. Если так, Андрюша быстро вернется, а мне надо хорошо смотреть, кто сюда в гости заявится сегодня: не тот товар, который долго лежать будет.

Хотя, может, все это мои домыслы бредовые, а привезли ребята сюда, к примеру, холодильник, потому и вчетвером, чтоб выгрузить спокойно и быстро, потому и во двор заехали. И никаких пушек у них под куртками нету, и вообще все мои подозрения из пальца высосаны, а "Татьяна" - заведение невинное, слово "героин" только в словаре иностранных слов видела и Аське моей ничем не угрожает...

Тут рядом скрипнула калитка. Все в порядке, вот и бабуся. Ну точно, шестнадцать десять. Кончилась Элен.

– Кого-то ищешь, хлопче?

– Да вот, бабушка, гулял-гулял по вашей Черногузовке, приморился, сел отдохнуть да покурить - вы не возражаете?

– А что мне возражать, лавку не просидишь...

Устроилась тоже, вытащила из кармана прозрачныйкулек-шуршунчик с семечками.

– Угощайтесь.

– С удовольствием!

Повертел головой, куда окурок кинуть, добежал до урны на углу - ворота закрыты, на лавочке никого. Значит, не бабуськи там проживают, да оно и по дому видно: два этажа плюс мансарда, свежей постройки, красный кирпич облицовочный, глянцевый.

Вернулся я к бабке, присел, семечек деликатно взял, попробовал.

– О, вкусные-то какие! Наверное, секрет особый знаете, какжарить?

– Ой, какой там секрет! Первое, чтоб семечки были хорошие - полные и не прелые, а второе - в сковородку немного насыпать, да помешивать, да не начинать жарить, когда кино в телевизоре.

Я вежливо посмеялся.

– Да, - говорю, - секреты простые, только не всем понятные. Особенно молодым.

После такого замечания последовал пятнадцатиминутный монолог о нынешней некондиционной молодежи, о невестке, о внучке, вышедшей замуж аж в Грайворон, о сыне, болеющем после Чернобыля до сих пор...

Я упомянул, что тоже болел после Чернобыля и поинтересовался именем и фамилией сына. Нет, не встречал. Но для собеседницы я стал уже вроде родственника и разговор продлился.

За это время и на других лавочках появился народ - но не возле дома с мансардой.

Наконец молодежная тема иссякла, и Даниловна вернулась к не освещенному доселе вопросу:

– Так чего же ты по Черногузовке гуляешь, сынку? Лучше бы уж в парк пошел, там девчата молодые, интересней, чем с бабкой старой на лавочке.

– Да вот, - объясняю, - думаю здесь домик купить. Место хорошее, от центра не так далеко, троллейбус рядом, а сносить скоро вряд ли будут. Вот и хожу, на дома смотрю, с людьми разговариваю.

– А тут смотреть нечего, тут никто не продает. Наглюки - Петро с Людмилой - в Крым перебрались, продали два года назад. Видел, какой дворец на ихнем месте выстроили?

Так и есть, на тот самый дом показывает.

Я туда таращиться не стал, признался, что уже дворец заметил, но мне такой не по зубам, так, облизнуться только, это, наверное, новые русские.

– Ну не знаю, - говорит Даниловна, - русские они или какие, фамилия им Михайленки, люди вежливые, на улице здороваются, но живут сами по себе, забором вон каким отгородились... Соседей на помощь не звали, когда строились, наемные у них все делали, а ходить к ним люди ходят, видать, со старого места знакомые, потому что одни и те же, а может с работы... Не бедные, мало что построились, так ещё и телефон в дом провели, а сейчас вроде о канализации хлопочут...

Я с разрешения Даниловны покурил, снова сходил на угол к урне бычок выбросить. Андрюша уже вернулся. Заметив меня, опустил стекло, показал фотоаппарат с телеобъективом, я кивнул чуть-чуть. Молодец, сообразительный парень, сам я не вспомнил ему сказать.

Вернулся на лавочку, ещё семечками угостился.

– А что, Даниловна, может на соседней улице кто продает?

– Ну, разве что Иванючка, идем покажу...

Дошли до угла, вытянула коричневую узловатую руку:

– Во-он тот дом под шифером. Она-то сама с места сниматься не хочет, да сын зовет к себе в Лебедин. Теперь, когда Иванюк помер, ей одной с такими хоромами не справиться. Правда, не такая она старая, может, надеется найти себе кого-то.

– А что ж сын сюда не переезжает?