Живые консоли

– Приняли. – Он поворошил колючие волосы на ее макушке. – Приняли, как не принять.

– Департамент инноваций приказал им взять Тиму на работу, – гордо объявила Ирина. При этом, естественно, не утерпела и гордо покрутила головой с выпяченным подбородком.

– Знаем уже, – с еле заметной насмешкой заметила Матильда, пощекотав изобретателю пятку.

– Правда, что ты придумал новый шлем?

– Да какой еще шлем – нашлепку!

– Все удовольствия вырастут в тысячу раз! – Матильда ухитрилась сунуть ладонь ему между ног (благо никто, кажется, не обращал на ее манипуляции внимания), и Тима выгнул спину: мощный импульс прокатился по его напряженным мышцам. К счастью, Чиппи не оплошал и успел пригасить сигнал по нисходящей нервной цепи. В результате образ изобретателя почти не отреагировал на похотливый жест девушки.

– Не в тысячу, а на порядок, – поправил Тима, освободив перехваченное дыхание. – И не нашлепку, а насадку.

– Тоже неплохо, – важно кивнул Барт. – Ну, чем займемся? Предлагаю гонки на управляемых снарядах.

«Ох, плакал мой аванс».

17

Перед репетицией музыканты «Кишки» учинили бурную сцену недовольства. Удивительно, но капризный Васил помалкивал, смиренно поглядывая на орудия пыток – очевидно, справедливо полагал, что менеджер всегда прав. Не встретив поддержки солиста, и прочие члены коллектива смирились. Однако протесты против грубого искажения образов в свои лог-файлы они на всякий случай внесли.

– Запись с двенадцати точек, – возгласил Стоп-бит. – 4 резервных канала. Ты веришь, что Санчес справится?

– Кто знает?

– Ладно, будем рассчитывать на него.

Вырезать пустые каналы записи (предназначенные для второго аудиовизуального слоя клипа) из сформированного файла – занятие куда менее трудоемкое, чем переписать всю песню заново.

Коллектив опасливо расположился под прессом, и волнительные инфразвуки обрушились на обоих придирчивых слушателей.

18

В лаборатории перспективных разработок трудилось более сотни человек, и чем занимается большинство из них, юный изобретатель не догадывался. Его это, в общем, и не интересовало. Во-первых, он был слишком поглощен собственным проектом, а во-вторых, в контракте специально оговаривалось, что его касается только его собственная тема.

В первый же день глава группы аппаратного обеспечения Норберт Гномм провел Тиму по «своему» (пятому) этажу скромного, но функционально законченного здания. Оно располагалось на другом узле корпорации, связанном с Сетью единственным каналом – и притом серьезно защищенным. Целью «прогулки» было знакомство с коллегами.

Не полагаясь на естественные механизмы памяти, Тима задействовал динамическую запись образов. В итоге он получил обширную галерею портретов (в том числе пятнадцать женских), под которыми красовались имена, краткие публичные биографии и безобидные личные пристрастия.

Гномм преодолел негативное личное отношение к проекту и действовал как настоящий профессионал – однако выделил Тиме только одного лаборанта по фамилии Дрим. И помещение для работы он предоставил странное, отдаленное от всех остальных, подведомственных ему.

– Для начала хватит и одного помощника, – заметил он. – При возникновении необходимости обращайтесь ко мне с докладом.

И оставил обоих сотрудников в просторном и полупустом кабинете.

– Видать, не очень-то он тебя жалует, – покачивая согнутой в колене ногой, проговорил Дрим. Он привольно развалился на одном из двух офисных стульев.

Тима прошел из угла в угол. В его кабинете имелись: пара пластиковых столов (с минимальным набором канцелярских принадлежностей на каждом), карта производственных и исследовательских помещений корпорации (недоступные зоны очерчены красными контурами) и огромный черный экран (многофункциональный, с выходом на сервер «Консолей») для визуализации и обработки образов.

– Почему это?

– Да уж я вижу, – ухмыльнулся лаборант. Ему было немного за двадцать, однако хорошо сохранившееся лицо, не искаженное отпечатком глубоких мыслей, выглядело намного моложе. Традиционный белый халат с множеством карманов, расстегнутый до последней пуговицы, касался шершавого пластика пола. – Ты не расстраивайся, Митя, это нормально. Не зря же тебя на работу приняли. Значит, мы сумеем им доказать, что чего-то стоим, верно?

Тиме не слишком понравился покровительственный тон Дрима, но он промолчал.

Первым делом следовало осмотреться и войти в трудовой ритм. Впрочем, он еще не успел выйти из него, если считать работой каждодневные бдения в Департаменте образования.

– С чего следует начать? – спросил он.

– С того же, с чего начинают все новые сотрудники! – почему-то обрадовался Дрим. – С осмотра доступных помещений корпорации. Уж поверь мне, все они тебе обязательно когда-нибудь пригодятся, а иначе бы их замазали красным.

Тима вперил взгляд в карту, выискивая зеленые участки. Но, как он ни старался, не смог найти ничего, кроме лаборатории перспективных разработок и конвейера, без всякой фантазии нарисованного как узкая лента, заполненная микроскопическими консольками. Под конвейером зеленел сенсорный кружок размером с подушечку указательного пальца. Даже в центральный офис корпорации дорога отсюда была закрыта.

– И это все? – пробормотал он, кивая на карту.

– Конвейер? Это единственный общедоступный сектор производства. Но им тебе еще рано всерьез интересоваться. Есть еще хранилище биоматериала… Кстати, если ты не понял, по этажу ходить не запрещается. Однако если кто-то занят чем-то важным, дверь в его – или ее – кабинет будет заперта.

– Ну и бит с ними, – невпопад пробормотал Тима. – Давай-ка лучше почитаем документацию по открытым разработкам. А ты познакомишься с моим проектом, идет?

19

– Я уже успел позабыть, какая ты горячая, – восхищенно просипел ей в ухо Дюгем и расслабил шейные мышцы, откидывая голову на упругий пол.

– Да что ты, – зевнула она. – И месяца не прошло, как мы встречались на каком-то необитаемом острове.

– Месяц! Помнишь, раньше мы занимались сексом каждую свободную минуту?

– Ты слишком занят на работе.

– Ты думаешь, мне это нравится?

Все шесть экранов, окружавших ложе любви в цеппелине, демонстрировали глубокую небесную голубизну (ровно за час до заката) – разве что на нижнем можно было различить далекую землю в пятнышках причудливых строений. Да и то перед этим следовало откинуть плед.

– Если бы не нравилось – не ходил бы, – резонно возразила Вероника.

По просьбе приятеля она отцепила канюли, отчего чувствовала себя до неприличия обнаженной. Короткие нервные пульсации все еще проскакивали у нее в паху, заставляя сладко сжиматься и расслабляться органы малого таза.

– Ты все еще возишься с бездарями из команды Брауна? – спросил он. – Иди ко мне секретаршей.

– А Герта?

– Уволю, – смутился Дюгем. – Откуда ты знаешь?

– Я тебя с ней видела на новогоднем фестивале, забыл? – Он промолчал. – У нас и так все хорошо, правда? – примиряюще сказала Вероника. – Я не могу бросить ребят, потому что больше некому с ними работать.