Живые не любят умирать

У меня появилась острая потребность увидеть варламовский замок. Настолько острая, что, поднявшись с кресла, я вышла из комнаты, наступив по дороге на Пашу (типа отомстила), и спустилась по лестнице на один пролет. Замок стоял неудобно, из любого окна его было не очень-то видно, а из тех окон, что смотрели на север и запад, не видно вообще, так как от нашего замка он располагался на юго-востоке.

И все же, если встать у правой стороны окна и прижаться к нему вплотную, то замок Варламовых можно было наблюдать целиком с его отвратительной, устрашающей черной башней, видневшейся на фоне почти не имевшего звезд, туманного темно-темно-серого неба. Видимо, скоро снова будет дождь.

Я смотрела на замок как зачарованная, он отталкивал, ужасая, заставляя бояться, и в то же время непонятным образом притягивал к себе взор, словно магнитом, наверно, благодаря мистической тайне, магической загадке, что была захоронена в нем. «Кто ночью в варламовский замок попадает, не возвращается». Глупости, мы же вернулись.

И тут… Я даже подумала сперва, что у меня начались зрительные галлюцинации на почве усталости и помутневшего из-за этой усталости рассудка, но, закрыв глаза, досчитав до трех, открыв их и приглядевшись, поняла, что никакой галлюцинации в помине нет, и от этого понимания отчетливо зашевелились на голове волосы, а сердце екнуло где-то в груди. Все дело в том, что я увидела слабенький лучик света в страшном замке на втором этаже. И он не исчез, лишь только появившись, он продолжал осторожно струиться из окон, медленно-медленно передвигаясь от одного окна к другому, то слегка притухая, то становясь немного ярче. Я пребывала в полной уверенности, что никто, кроме меня, этого луча света не видит. А он, тоненький луч света, он… видит ли меня? Знает, что я за ним наблюдаю?

Я зажмурилась и отпрянула от окна с ощущением того, что стекло сейчас превратится в межпространственную дыру и меня туда засосет, а вышвырнет в подземелье замка, где я буду ожидать роковой встречи с этим жутким лучом.

Что за белиберда лезет в голову? Поменьше надо в полночь из окна одного замка глазеть на другой, вот и все.

Но свет, как ни ужасно, был. На втором этаже. Он двигался по направлению к той самой магической комнате – с трехмерным мышлением у меня все в порядке, – чтобы совершить там что-то, для чего потребуются те свечи и окровавленная простыня.

Я вернулась в комнату, будучи в полной уверенности, что во что бы то ни стало разгадаю тайну замка Варламовых. Но не сегодня. Завтра. А сейчас нужно ложиться спать, утро вечера мудренее.

– Отлично. И что же нам тогда делать? – ворвался в мой сон смутно знакомый голос.

– Ну уж конечно не ждать, когда нас обвинят в убийстве и посадят, – ответил над самым ухом другой знакомый голос, который я с радостью узнала и поспешила открыть глаза: голова моя покоилась на могучем, бесконечно широком плече Логинова, а самойловская башка все портила, устроившись на моем бедре. В комнате тем временем было светло, из чего я сделала вывод, что уже наступило утро, и, по-моему, довольно давно.

– О чем разговор? – активно включилась я в беседу.

– Спорим насчет того, что нам делать с трупом, – донеслось с моих мог. – Я утверждаю, что необходимо обратиться в ментовку, а Жек боится, что стяпают первых, кто им попадется, то есть нас.

– Ну почему ж сразу нас? – возразила я Женькиной теории. – В полиции не такие уж дураки сидят, разберутся, что к чему, экспертизы проведут всякие: баллистическую, дактилоскопическую, проверят алиби и т. д.

– Ага, а пока они разбираться будут и результатов экспертизы ждать, – гнул свое Жека, – мы в СИЗО будем париться.

– Все, Жек, – отрезал Паша, – мы специально ждали, когда Катька проснется. Видишь, она на моей стороне – нас большинство, так что сам понимаешь.

Я кивнула, а Логинов, задумавшись на пару секунд, вдруг расширил глаза:

– Секундочку… Ты, я надеюсь, через одежду трогал пистолет? Тогда вперед, звони. Даже свой мобильный тебе дам. – Он ощупал карманы. – Черт, оставил в комнате.

– Поч-чему через од-дежду? – заикаясь, спросил Пашка, а я сразу же поняла, что имел в виду приятель, и ахнула:

– Боже, ты оставил свои отпечатки на орудии убийства! Что же теперь делать?

– Во-во, – поддакнул Женька. – Так ты будешь звонить по ноль-два? Решай прямо сейчас.

– Под-дождите… – Сияние энтузиазма как по мановению волшебной палочки сошло с Пашиного лица, и уверенность из голоса тоже улетучилась. – Давайте не будем торопиться с принятием решения… Э-м-м…

– Что ж, – вздохнула я, – придется объяснить им, как все было на самом деле. Что он схватил пистолет по ошибке. В момент убийства нас все равно в деревне не было.

– Ага, а ты знаешь точное время смерти? – гнул свое упрямец Логинов. – Держу пари, на такой жаре его не установят, прошло почти двое суток. Максимум, что смогут определить, это какой-то интервал, в который мы все наверняка попадем. И полиция явно не поверит в историю с зажигалкой, потому что только умственно отсталые трогают оружие на месте преступления. – Самойлов обиженно гукнул, но тут же смиренно повесил нос, соглашаясь. – Естественно, труп так просто нельзя оставлять. Но нужно вначале стереть отпечатки и с оружия, и со всего, до чего мы дотрагивались, иначе Павел станет первым подозреваемым. Учитывая, что они с убитой родом из одного города, оба находились в одном замке, следствие сделает вывод, что именно с Пашей убитая собиралась встретиться. Это первое, что приходит на ум, а дальше и копать не станут.

Мне ничего не оставалось, кроме как признать его умозаключения логичными. Перспектива и впрямь вырисовывалась отнюдь не приятная.

– Хорошо, – решила я подытожить, – сделаем, как ты сказал. Дождемся темноты, чтобы нас не застукали возле замка Варламовых, и сотрем все отпечатки. А потом позвоним по ноль-два анонимно. Таким образом, мы окажемся непричастны. А пока можно заняться расследованием. Если мы найдем преступника, тогда уж точно нас никто не арестует.

Я едко улыбнулась Логинову, он ответил взаимностью, а Паша посмел со мной спорить:

– На фига тебе расследование? Вот ведь бабское любопытство!

– Это не любопытство. Это убийство моей бывшей подруги, с которой мы учились в одном классе, – сообщила я Павлу новую для него информацию.

– И спели вместе одну песню, – зачем-то добавил Логинов.

Самойлов почесал затылок:

– Ни фига се… Но мы ведь в любом случае узнаем, кто это сделал. Проще оставаться в стороне.

– Откуда ты это узнаешь? – обратилась я к подельнику.

– Ну как… – Пашка даже задумался, а я внимательнейшим образом изучала в тот момент его лицо и старалась его запомнить: редко выпадает возможность наблюдать такое явление, как думающий Паша. Когда глубокие складки на лбу распрямились, а губы трубочкой разгладились, что означало завершение умственной деятельности, он ответил: – Все откуда-то узнают, кто кого убил. И мы узнаем.

Здесь вмешался ярый антисторонник органов власти:

– Все узнают не кто кого убил, а кого обвинили в убийстве. Зачастую это противоположные по значению понятия. Скажи еще, что этот мир преисполнен справедливости, а добро всегда побеждает зло.

– Послушайте, ребята, – встряла я, – мне кажется, надо плотнее заняться замком и выяснить, что же там происходит.

– Да ничего там не происходит, это мы уже выяснили. – Женька провел рукой сначала по волосам – с понтом причесался, – затем по щеке и подбородку, пытаясь на ощупь определить, пора ли бриться или подождать до завтра. – Там только трупы в шкафах прячутся, а больше ничего интересного.