Жизнь Бетховена

Обычно, когда я пишу, даже инструментальную музыку, у меня перед глазами весь замысел в целом.

(Трейчке)

Писать без фортепиано необходимо. Мало-помалу рождается способность отчетливо представлять себето, к чему мы стремимся,и то, что мы чувствуем, а это насущная потребность благородных душ.

(Эрцгерцогу Рудольфу)

Описывать – дело живописи, поэзия также может считать себя в этом отношении счастливой по сравнению с музыкой, ее область не так ограничена, как моя, но зато моя простирается гораздо дальше в иные сферы, и на мои владения не так-то легко посягнуть.

(Вильгельму Герхарду)

Свобода и прогресс – вот цель искусства, так же как и всей жизни. Если мы не так могучи, как старинные мастера, всеже утонченность цивилизации расширила для нас многие возможности.

(Эрцгерцогу Рудольфу)

У меня нет привычки поправлять мои сочинения (уже законченные). Яэтого никогда не делал, ибо глубоко убежден, что всякое частичное исправление искажает общий характер произведения.

(Томсону)

Истинная церковная музыка должна быть предназначена только для голосов, за исключением Глории иликаких-либо других текстов в том же роде. Вот поэтому-то я и предпочитаю Палестрину; но подражать ему, не обладая ни его духом, ни его религиозными воззрениями, было бы полнейшей бессмыслицей.

(Органисту Фрейденбергу)

Когда у Вашего ученика по фортепианной игре прилично поставлены пальцы, когда он не сбивается с такта и правильно берет ноты, обратите все Ваше внимание на стиль игры, не останавливайте его на мелких ошибках, укажите ему на них только после того, как он сыграет всю пьесу. Такой метод создает музыканта,что в конце концов и является основной целью музыкального искусства… В пассажах (виртуозного характера) заставляйте его играть всеми пальцами по очереди… Разумеется, когда играешь не всеми пальцами, игра получается более отделанная или, как говорят, «нанизанная, точно жемчуг», но ведь иногда больше нравятся и другие драгоценности. [107]

(Черня)

107

Игра Бетховена-пианиста была не вполне правильной, и он часто употреблял не те пальцы, не обращал достаточного внимания на качество звука, но кто же в эти минуты думал о нем как о музыканте-исполнителе? Люди были поглощены его мыслями – тем, что выражали его руки, все равно как бы он это ни делал.

(Барон де Тремон, 1809). – Р. Р.

Среди старинных мастеров только немец Гендель да Себастьян Бах обладали истинным гением.

(Эрцгерцогу Рудольфу)

Всем сердцем моим привержен я высокому искусству Себастьяна Баха, этого прародителя гармонии (dieses Urvaters der Harmonie).

(Гофмейстеру, 1801)

Я всегда был одним из самых ревностных почитателей Моцарта и останусь им до последнего моего вздоха.

(Аббату Штадлеру, 1826)

…Из всех произведений, написанных для театра, я больше всего ценю Ваши. Я прихожу в восхищение всякий раз, когда слушаю вещи, написанные Вами, они интересуют меня больше, чем мои собственные; словом, я почитаю и люблю Вас… Вы всегда останетесь для меня одним из тех современников, к которым я отношусь с самым глубоким уважением. Если Вы пожелаете доставить мне величайшее удовольствие, напишите мне несколько строк, – это будет для меня большим утешением. Искусство объединяет всех,но сколь же более тесно объединяет оно подлинных художников! И, быть может, вы признаете меня достойнымсчитать себя в их числе. [108]

(Керубини, 1823)

108

Мы уже говорили выше, что Керубини не ответил на письмо Бетховена. – Р. Р.

О КРИТИКЕ

Что касается меня как художника, никто не может сказать, что я когда-либо придавал значение тому, что обо мне писали.

(Шотту, 1825)

Я разделяю мнение Вольтера, «что несколько мушиных укусов не могут задержать пылкий бег ретивого коня».

(Карлу Августу фон Клейну, 1826)

Что же до этих лейпцигских скотов, пусть себе болтают сколько угодно. Их болтовня никому не поможет стать бессмертным, равно как и не отнимет бессмертие утех, кому оно уготовано Аполлоном.

(Гофмейстеру, 1801)