Жизнь цирковых животных

– Вы этого не знали?

Генри ухмыльнулся – искренне, весело, чуть виновато.

– Это довольно быстро выяснилось, – признал он. – Но я не знал, когда только встретился с ним в клубе пару дней назад. Я и не подумал, что вы тоже знакомы. – Продолжая смеяться, Генри помотал головой. – Да уж, мир тесен. Ничего серьезного, – поспешил он оправдаться. – Одна ночь, привет-пока, вроде того.

– Я и не думала, что может быть что-то серьезное. Это не в его духе.

Генри приподнял брови, ожидая продолжения.

Но Джесси поспешила закончить разговор.

– Полно работы. Среда. У вас дневной спектакль.

– Да-да, – устало кивнул Генри. – Работа-работа-работа. Работа без конца. – Он тяжело поднялся. – Пойду, извлеку его из ванной.

Джесси прошла в свой угол и села на стол. За ее спиной Генри негромко стучал в дверь ванной.

– Тоби! Тоби! Выходи, горизонт чист. Тебе пора.

Как он добр к этому мальчишке, к своей добыче! Почему она так злится? Вовсе не из-за Калеба – брат давно покончил с ним. И какое ей дело, кого трахает Генри? Но до чего же противно, что мальчишка пробрался сюда, в еемир, на еетерриторию!

Джесси проверила автоответчик, может, звонил Фрэнк, но испытала облегчение, не услышав его голоса.

– Джессика, это Долли Хейс. У нас уже вечер среды, а у вас утро. Я только что говорила с Адамом Раббом. Нужно срочно кое-что обсудить. Пусть Генри немедленно позвонит мне. Хватит прятаться.

Распахнулась дверь ванной, послышался голос Генри:

– Я бы с удовольствием побыл с тобой еще, но у меня дневной спектакль. Разве у тебя нет работы? – Они перешли в спальню, голоса сделались неразборчивыми.

Вот бы родиться мужчиной, позавидовала Джесси. Педикам проще. Взять, например, Тоби – тупой, медлительный увалень Тоби. Но он – педик и хорош собой, а потому такие мужчины, как ее брат и Генри Льюс, на все для него готовы. Разве ейГенри уделит хоть капельку внимания? А она-то добивалась от него уважения. Добивалась уважения от человека, которому не жаль потратить лишний час на Тоби Фоглера?! О чем им разговаривать? Или они не разговаривают? Тоби, должно быть, хорош в постели. Он такой тупой, должен же от него быть хоть какой-то прок. Но после всего, что обрушилось на Джесси прошлой ночью, лично ей на оргазмы плевать.

Дверь спальни открылась, Генри провел Тоби через гостиную. А Тоби-то вырядился – синий блейзер, новые брюки.

– До скорого, – буркнул он на ходу в сторону Джесси.

– Ага, – откликнулась она.

У входной двери мужчины ласково простились. Похоже, договорились о следующем свидании, однако она не все расслышала. Чмоканье – поцеловались? – и дверь, наконец, закрылась.

Генри вернулся в гостиную. «Буба-ба, бу ба, бу ба, буба-ба» – снова он напевал из «Сентиментального путешествия», но как-то мрачно, безрадостно. Странное настроение для человека, который только что хорошо потрахался.

– Генри, – ровным голосом произнесла Джесси, словно обращаясь к незнакомцу. – Долли звонила. Просила перезвонить. Сказала, это важно.

– Нет у меня настроения общаться с этой пиздой, – буркнул Генри.

Дерганый он сегодня, как и сама Джесси. А с какой стати, позвольте спросить? Провел ночь с красивым мальчиком. Пускает в ход слово на «п», Джесси этого терпеть не может. Иногда Генри сам себя не слышит, но сегодня это явная, злонамеренная провокация.

– Эта «пизда», как вы изволили выразиться, годами преданно работала на вас. И даже если теперь вы задумали ее кинуть, полагаю, не обязательно забывать ее имя.

– Что еще за чушь? – Генри поднялся, сердито глядя на нее. – Бога ради, избавь меня на сегодня от американской политкорректности!

Им и раньше случалось наступать друг другу на больные мозоли, но все тут же сглаживалось искренним извинением или смехом. Сегодня этого не произошло, и Джесси была даже рада ссоре.

– Вы совершенно правы, – заявила она. – Английская прямота мне больше по вкусу. Пизда есть пизда, а хуй – хуй.

Генри склонил голову набок, будто вслушиваясь.

– Что за тон? С чего это ты разговорилась? Злишься, что я переспал с… – Он защелкал пальцами, ловя ускользающее имя.

– Тоби.

– Я знаю, как егозовут. Я имел в виду твоего брата.

– Калеб.

– Да. Злишься, что я переспал с бывшим приятелем твоего брата? В этом все дело?

– Какое мне, на хрен, дело, с кем вы трахаетесь? Он для меня никто. Большой хуй, и только. Вам понадобились обноски моего брата – пользуйтесь на здоровье.

Генри с трудом перевел дыханье.

– Не твое дело!

– Не мое. Не мое! – повторила Джесси. – Может, оставите меня в покое, чтобы я занялась вашимиделами, они же мои, и прекратим разговаривать обо всем прочем?! – Она отвернулась к компьютеру, позой выражая: беседа закончена. Но губы ее сами собой выговорили: – Все мужчины одинаковые, что нормальные, что геи. Думают не головой, а головкой.

Генри выдержал паузу. Шагнул к ней, остановился почти вплотную – от него веяло жаром.

– Что ж, – размеренно заговорил он, – хорошо бы и ты порой думала головкой, или что там заменяет этот орган у женщин. – Пожалуйста, он вполне может обойтись без слова на «п». – Тогда бы у тебя была личная жизнь, и ты не совала бы свой длинный нос в мою, геелюбка!

– Геелюбка?! – обернулась она в ярости. – Геелюбка? Вот кто я? Пизда и геелюбка в придачу!

От брани спина не переломится. Конечно-конечно. Она и сама порой сказанет крепкое словцо, и от Генри выслушает. Но сегодня слова пронзают, как смертоносные стрелы.

– Ах ты, старый пидор! – заговорила она. – Я веду твои счета. Пишу за тебя письма. Покупаю травку. А в ответ я получаю хоть чуточку уважения? Хоть капельку благодарности?! И я же еще геелюбка и пизда!

– Я не называл тебя пиздой!

– Ты имел это в виду!

– Вот сейчас – да!

– Видишь! Видишь! – Джесси вскочила, замахала руками, словно стирая тряпкой старого актера, эту комнату, весь мир, сама не зная, что пытается выразить этим жестом. – Надоела мне эта чушь. Надоело, что меня не замечают. Человек низшей касты. Никто! Хватит с меня, Генри! Кончено! Я ухожу!