Жизнь графа Дмитрия Милютина

Положение России было тяжелым, беспокойным, но Александр Второй и его правительство не теряли бодрости духа. За границей о России судили всякий раз превратно, пожары, огромная территория, многообразие народов и племен, населяющих эту территорию, наступившие реформы во многих сферах общественной жизни – все это усложняло жизнь и общества, и власти.

Глава 4 ТОРЖЕСТВА В НОВГОРОДЕ

Александр Второй и вся его семья не поехали в Крым на отдых, решили побывать в Прибалтике, посетили Ригу, Митаву, две недели провели в Либаве. Вернувшись в Петербург, Александр Николаевич принял герцога Эдинбургского, посетил в Кронштадте Английскую эскадру, принял японского посланника. Несколько дней царская семья провела в Москве, а затем Александр Второй и императрица с детьми отправились в Новгород, чтобы торжественно отпраздновать тысячелетие России.

7 сентября 1862 года Александр Второй и его семья на пароходе прибыли по Волхову в Новгород. Народ торжественными криками «ура» встретил императора и его семью с придворными. Побывали в Софийском соборе, помолились и отправились в архиерейский дом, где и разместились на несколько дней.

8 сентября новгородские и псковские дворяне устроили торжественную встречу императору.

– Государь! – сказал князь Мышецкий, губернский предводитель дворянства. – Поднося вам хлеб-соль русскую и с благоговением и сердечною радостью приветствуя приезд ваш в колыбель царства Русского, новгородское дворянство осмеливается выразить своему монарху те неизменные чувства горячей любви и преданности, которыми оно всегда гордилось и гордиться будет.

Князь говорил в торжественных тонах и изложил чуть ли не всю историю государства Российского. Наконец слово было предоставлено самому императору.

– Поздравляю вас, господа, с тысячелетием России: рад, что мне суждено было праздновать этот день с вами в древнем нашем Новгороде, колыбели царства всероссийского. Да будет знаменательный день этот новым знаком неразрывной связи всех сословий земли Русской с правительством, с единой целью – счастия и благоденствия дорогого нашего отечества. На вас, господа дворяне, я привык смотреть как на главную опору престола, защитников целости государства, сподвижников его славы, и уверен, что вы и потомки ваши, по примеру предков ваших, будете продолжать, вместе со мною и преемниками моими, служить России верою и правдою.

– Государь, будем! – раздалось из зала собрания Благородного клуба.

– Благодарю вас от всей души за радушный прием. Я верю чувствам вашей преданности и убежден, что они никогда не изменятся.

Директор департамента Министерства внутренних дел Дмитрий Николаевич Толстой был вполне доволен началом торжественной церемонии, посвященной празднованию тысячелетия России. Министр Валуев очень опасался за нравственное состояние новгородского дворянства, боялся, что они подведут торжественность момента и вся подготовка к этому событию может рухнуть. Дмитрий Толстой готовил это празднество в том духе, чтобы холодность дворянства растопить, а все сословия, пришедшие на празднование, примирить. Кажется, думал Толстой, это ему удается, и Валуев будет доволен его присутствием в Новгороде. Дворянство до сих пор расстроено отменой крепостного права, болезненно переживает начавшийся процесс, но здесь все шло, как было задумано.

Обедня, крестный ход на Софийскую набережную, где возвышался памятник «Тысячелетие России», созданный молодым скульптором Михаилом Микешиным, парад войскам гвардейских полков.

Император поблагодарил создателей памятника, а скульптору Микешину вручил орден Святого Владимира 4-й степени и пожизненную пенсию в 1200 рублей.

Потом обед для всех присутствовавших на празднестве, император и императрица обошли все 360 столов и приветствовали собравшихся.

Дворяне организовали обед и бал, много было выпито за дворян и за процветание самодержавия в России и самого императора с императрицей.

10 сентября Александр Второй со своим семейством отбыл из Новгорода.

Дмитрий Милютин, терпеливо занимаясь своими повседневными делами по Военному министерству, внимательно следил за событиями в царстве Польском, читал газеты, донесения из Варшавы, получалось чаще всего, что правительственные распоряжения не выполнялись поляками, продолжались празднования национальных праздников, с патриотическими песнями, в национальной одежде, явно конфликтуя с управлением наместника и маркиза Велепольского. Потом это нервное брожение началось и в Северо-Западном и Юго-Западном краях, в Литве, Белоруссии, в Подолии и на Волыни… Поляки требовали в своих воззваниях полной самостоятельности Польши, как в былые времена. Повсюду создавались центры, которые руководили подготовкой восстания в царстве Польском. Так что надежды на устройство Николая Милютина на достойную работу в Польском государстве таяли с каждым днем. Это огорчало Дмитрия Алексеевича, но каждое движение Александра Второго о Польше привлекало внимание.

В начале января 1863 года в Варшаве в рекруты должны были пойти те, кто больше всего участвовал в беспорядках, но, предупрежденные чиновниками из управления, они скрылись в лесах, образовав повстанческие отряды. Точно так же произошло и в других городах. С этого началось общее восстание поляков против царского засилья.

Восстание долго готовилось, в Париже и Лондоне скрывались руководители и вели активную работу по подготовке восстания, они были связаны с Герценом и Огаревым, с итальянскими революционерами, со всеми, кто протестовал против царского гнета в Польше. Вот взрыв и произошел.

Глава 5 ПОЛЬСКИЙ МЯТЕЖ В РОССИИ 1863 ГОДА

Новый, 1863 год начался как обычно: торжественные приемы, балы, парады… Дмитрий Алексеевич участвовал чуть ли не во всех новогодних торжествах, хотелось ему или нет, но должность обязывала его участвовать во всех этих празднествах. Но из Польши все чаще и чаще стали поступать тревожные сообщения… Огромный объем документов, поступавших в Военное министерство – указы, приказы, рескрипты, месячные строевые рапорты, докладные письма многочисленных подчиненных, письма родных и друзей, – все эти документальные свидетельства представляли Россию и внешний мир во всем многообразии и противоречиях.

Но вскоре все события отхлынули на второй план перед мощно развернувшимися событиями в Польше. Началось вроде бы с частного и мелкого случая: много лет в Польше не было рекрутского призыва, а тут поступило распоряжение провести общий набор в России и царстве Польском, но маркиз Велепольский высказал опасение, что в настоящее время рекрутский набор может создать тревогу в обществе, которое на грани мятежа. Так оно и случилось, кое-где набор был произведен, но в некоторых уездах рекруты пошли не в русскую армию, а стали собираться в мелкие отряды и нападать на русских солдат и офицеров. Бывало и удачно, и эти успехи вскружили голову наиболее отчаянным полякам. Из Парижа, Лондона, из германских городов в Польшу хлынули отчаянные революционеры, давно мечтавшие поднять восстание против русского владычества суверенным государством.

Мелкие отряды поляков скрывались в лесах, избегали прямых столкновений с русскими. Но вскоре силы укрупнились, появились вожди польского мятежа, стычки с русскими порой оканчивались вполне успешно.

Рекрутский набор был всего лишь поводом к открытому мятежу поляков, давно задумавших противостоять России и отказаться от русского самодержавия, создать вновь суверенную и независимую Польшу, исправить историческую ошибку XVIII столетия.

Действовавший в Париже Центральный комитет польских мятежников назначил руководителем Зигмунта Падлевского, киевского помещика, в недавнем прошлом подпоручика гвардейской конной артиллерии, склонявшегося в большей степени к «белым», то есть к числу сторонников князя Адама Чарторыйского и его семьи, но порой не прочь был симпатизировать и «красным». Оскар Авейде в своих «Показаниях и записках о польском восстании 1863 года» дал краткую характеристику Зигмунту Падлевскому: «Падлевский представлял собою смесь качеств и недостатков на основаниях самых благороднейших чувств. Он не был чужд честолюбия, в особенности военного, но честолюбие это имело свои границы и свое достоинство; он отдал душу за предмет любви своей. Падлевский был решительным революционером. Он был настоящим главой защитников ускоренного восстания потому именно, что был весьма любим в организации, потому что был начальником города и имел на своей стороне, по крайней мере, большую часть комиссаров и, следовательно, мог располагать во всякую минуту судьбами комитета (Лвейде О. Записки. М., 1961. С. 463–464).

На первых порах успех был на стороне восставших. Великий князь Константин Николаевич сообщил императору Александру Второму о начале восстания в телеграмме: «В городе и дома все благополучно. Шайки на правом берегу Вислы очень усиливаются и отчасти имеют оружие. Телеграф в Плоцке ими поврежден, сообщаемся с ним чрез прусские телеграфы. Посылаю туда еще полк казаков. В 10 верстах от Плоцка полк. Козлянинов, командир Муромского полка, убит мятежниками. Подробности ожидаем».

Повсюду появились прокламации тайного революционного комитета, в которых призывалось все польское население оказать сопротивление российским отрядам, а крестьянам обещана земля в полную собственность, но охотников из крестьян не оказалось.