Жизнь и приключения чудака

– Малыш, Малыш!
– осторожно позвал я.

– Это моя собака, - угрюмо сказал мальчишка.
– Она у меня уже три месяца живет.

– А если она твоя, то почему ты не знал, что у нее синий язык?

Мальчишка не ответил.

– Ну ладно, - схитрил я, надо было как-то выяснить, где он живет.
– Раз собака твоя, то твоя... А в вашем доме у многих собаки?

– У многих, - ответил мальчишка.
– В двадцать седьмой - у Карповых, в сорок первой - у Ивановых...

– Постой, постой, я запишу.
– Я вытащил ручку и тетрадь и сделал вид, что записываю.

– У Марковых - в шестьдесят второй, - продолжал мальчишка.

– А ты сам в какой квартире живешь?
– спросил я как можно небрежней.

– Я?.. А зачем?
– Он тоже был парень не простак.

– Надо, - сказал я.
– По заданию ветеринарной...

И не успел я закончить этой фразы, как мальчишка ловко подхватил Рэду и пустился наутек.

– Стой!
– закричал я.
– Стой!
– и бросился следом за ним, но у меня слетела с головы кепка, и я вынужден был остановиться.

Пока я ее поднимал, мальчишки и след простыл. Но я не расстроился. Дело было начато, теперь я все равно найду Малыша.

Увлекшись этой идеей, я не заметил, как оказался около Наташкиной двери.

При этом я стал так отчаянно звонить, как будто я уже привел Малыша и он вился около моих ног. Я стал повизгивать и лаять и услышал, как Наташка замерла с той стороны. А затем от волнения долго не могла открыть двери.

Но когда она наконец открыла и я увидел ее, то пожалел о своей шутке. Она стояла передо мной в длинной, до полу, ночной рубашке, с лицом, густо усыпанным маленькими зелеными точками, как веснушками. Это ее прижгли зеленкой.

– Что с тобой?
– испуганно спросил я.

Наташка не ответила, она шарила глазами по лестнице, надеясь увидеть Малыша.

– Извини, - сказал я.
– Это я сам лаял... Неудачно пошутил.

– Я заразная, - ответила Наташка.
– У меня ветрянка.

– Ерунда!
– успокоил я ее.

– Она передается по ветру, - предупредила Наташка.

– Во-первых, здесь нет ветра, - сказал я.
– А во-вторых, - и соврал, я уже болел ветрянкой.
– Решительно вошел в коридор и скомандовал: - А ну, живо в постель!

Наташка послушно легла под одеяло, и теперь на белом еще больше выделялись ее нелепые зеленые веснушки.

– Ты на меня не обиделась?
– спросил я.
– За ту историю.

– Нет, - сказала она, - ты же не виноват. Мне все рассказали.

– Я держался, но сама понимаешь, сила на ее стороне. Она почти озверела. И ты тоже хороша, не проснулась. А может быть, вы помирились?
– с надеждой спросил я.

– Посиди около меня, - вместо ответа сказала Наташка.
– И почитан. Ты ведь ее не боишься?

– Я?! С чего это ты взяла?
– спросил я.
– Что тебе почитать?

– "Золушку", - потребовала Наташка.

Я сел около нее и взял "Золушку".

– Боря, - спросила Наташка, - ты еще не ездил к тете Оле?

– Нет, - ответил я, - но обязательно съезжу, не волнуйся.

– Боря, как ты думаешь, кем мне стать в цирке?

– Пойди в акробатки, - сказал я.
– Будешь летать под куполом цирка.

– Под куполом я боюсь, - созналась Наташка.

– Ну, в дрессировщики тигров, - предложил я.
– Интересно.

– Тигров я тоже боюсь.

– Тогда в ученики к фокуснику.

– Вот хорошо, буду фокусником, - решила она.
– Читай...

– "Жил-был один человек, - читал я.
– Умерла у него жена, и остался он вдвоем с дочерью... Вскоре он женился во второй раз на самой гордой и сердитой женщине на свете..."

Вот тут-то и произошла неприятность. Только я подумал, что Наташка не случайно выбрала эту сказку, что она думает, что эта сказка почти про нее, что поэтому она себе и имя для цирка выбрала Золушка, как в дверях комнаты появилась Надежда Васильевна.

Я не слышал, как она вошла. В руках у нее был громадный резиновый крокодил.

Мы поздоровались, оба испытывая неловкость. Я ей сказал, что читаю Наташке сказку, хотя это и так было понятно.

– А ведь Наташа заразная, - сказала Надежда Васильевна и строго добавила, обращаясь к ней: - Хорошо ли это будет, друг мой, если ты заразишь ветрянкой Борю?

Теперь обращение "друг мой" совсем мне не понравилось. Она определенно не умела обращаться с детьми. Ну кто им так говорит: "друг мой"?

Конечно, в ответ на эти слова Наташка вызывающе повернулась к стене и не пожелала объяснить действительное положение дел.

– А я болел ветрянкой, - сказал я.

– Тогда не страшно, - обрадовалась Надежда Васильевна, - тогда все в порядке. Посмотрите, что я принесла.
– Она показала нам крокодила.

Никто не удивлялся, ни я, ни Наташка, хотя Надежда Васильевна явно хотела нас потрясти. В воздухе все еще висели ее слова "друг мой", холодные, как ледяной ветер.

Но Надежда Васильевна не сдалась. Отчаянный человек, она присела на корточки, опустила свое ценное приобретение на пол, и крокодил начал лениво и смешно открывать и закрывать крокодилову пасть.

Смех Надежды Васильевны одиноко и коротко прозвучал в комнате.

– Это самый веселый в мире крокодил, - сказала Надежда Васильевна.
– Он умеет лечить ветрянку.

– Ничего крокодил, - уныло сказал я.

Наступила неловкая пауза, которая затягивалась и затягивалась, и молчание уже было бесконечным. Я сидел скорчившись на стуле, Наташка лежала лицом к стене, показывая нам спину, а Надежда Васильевна так и осталась стоять на корточках около крокодила.

А крокодил по-прежнему нелепо и ненужно открывал и закрывал пасть: у крокодила были зеленые глаза, красный язык и много-много белых пластмассовых зубов.

Наконец Надежда Васильевна встала и безразличным голосом объявила:

– Раз тебе не нравится крокодил, то будем пить чай. Я принесла свежие булочки.

– Не хочу чаю, - капризничала Наташка.
– Хочу, чтобы Боря дочитал про Золушку.

– Хорошо, друг мой, - согласилась Надежда Васильевна.
– Пока Боря тебе дочитает, вскипит чайник и ты как раз захочешь чаю.

Она вышла из комнаты, а Наташка показала ей в спину язык, потом, передразнивая, сказала:

– "Друг мой..."