Жизнь и приключения вдовы вампира

– Аким Евсеич, можете ли вы хранить тайну женщины так, как если бы эта была ваша тайна?

Перед ним стояла Мария Алексеевна в шляпке под густой вуалью.

– Даю вам слово честного человека.

– Простите мою бесцеремонность, но я вынуждена спешить...
– Она замолчала, видимо решаясь - продолжать ли говорить далее?

– Если вам нужна помощь - располагайте мной.
– Уверенный тон Акима Евсеича подействовал на неё успокаивающе, и она продолжила.

– Проведенье, Божье проведенье послало мне вас! Но невольно вы стали свидетелем факта, который я ещё некоторое время хотела бы хранить в тайне.

– Я дал вам слово. И если буду знать, что должен хранить в тайне, то ни одним звуком не нарушу своего обещания. Пока же я прибываю в растерянности.

– Отец тех прекрасных деток, с которыми вы видели меня сегодня - граф Дагомышский.
– Голос её и так негромкий перешёл почти что в шёпот, так что Акиму Евсеичу пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать слова.

– Вы вынуждены работать?
– выдохнул Аким Евсеич.
– И стараетесь сохранить сей факт в тайне?

– Нет, нет!
– Заспешила она.
– Эти дети... мои и графа Дагомышского.

Аким Евсеич до сих пор стоявший перед княгиней, почувствовал непреодолимую слабость в коленях и опустился на скамью.

– Но вы княгиня, граф мог бы составить вам партию... ведь, как я видел, он безбедно обеспечивает своих... отпрысков.

– Нет, нет! Это невозможно. Граф носит очень громкую фамилию, настолько, что она затмевает титул, но...
– Марья Алексевна замолчала, переводя дух: - ... но и дом, и та карета, что приезжала за мной, принадлежат его супруге. Но даже если бы состояние графа позволяло, то истребовать развод в синоде для графа Дагомышского невозможно.

– Но, что же делать? Ведь у вас уже двое детей?
– Аким Евсеич понимал, что общественное мнение не простит не столько графу Дагомышскому, сколько Марье Алексевне подобного поступка. Они не будут приняты ни в одном приличном доме, их общества будут сторониться, вежливо отказываясь от приглашения в гости. А уж перешёптывания за спиной... И всё это неизбежно скажется на детях.

– Граф нашёл выход. Его родственник очень преклонного возраста остался бездетным, хоть и был трижды женат. И уж было подыскал четвёртую жену, но тяжелая болезнь настигла его. Теперь он одинок и тяжело болен. И также как граф - не богат. А для лечения нужны немалые средства... На следующей неделе состоится венчание и я стану графиней Стажено- Дагомышской, детей родственник брата признает своими.

– Но... как же вернётесь в Бирючинск с двумя детьми?

– Граф категорически против моего отъезда. Жить я останусь в доме своего мужа. Так у нас будет возможность видеться.

– Но... это... ужасно... всё это... ужасно...

– Не осуждайте меня, умоляю, не осуждайте! Подумайте, каково бы жилось вашей дочери, останься в живых Кузьма Федотыч? Ведь она тоже не смогла бы расторгнуть этот брак! И кто знает, кто знает...
– голос её срывался, волнение перехватывало дыхание.

– Не надо, не говорите ничего более - горячечный шёпот Марьи Алексевны так подействовал на Акима Евсеича, что он был готов во всём содействовать этой женщине. Некоторое время оба молчали. Потом уже более спокойно заговорила Марья Алексеевна:

– Столь благородного и честного человека, как вы, трудно сыскать. Поскольку отец моих детей и человек, которому предстоит стать мужем - стеснены в личных средствах, а возможность графа распоряжаться состоянием жены может быть значительно затруднена, я должна подумать о будущем своих детей. А кроме вас, мне положиться не на кого.

– Я дал вам слово. Хотя вы могли бы пощадить мои чувства к вам, ведь, думаю, вам всё известно...

– Я вынуждена. Родителей моих давно нет в живых. Более мне обратиться не к кому. Выслушайте меня. И ответьте сейчас же: берётесь ли мне помочь?

– В чём?
– Аким Евсеич уж и не знал, чего ожидать от этой женщины?

– В Бирючинск я не вернусь, поскольку буду проживать с детьми в доме мужа. Но там у меня остаётся дом с усадьбой. Я пришлю доверенность на управление на ваше имя. Распорядитесь по своему усмотрению. Чтобы в случае крайней нужды мне с детьми на паперти не оказаться. Оплата за ваши труды будет отдельно оговорена в доверенности, так чтобы вы не остались в накладе.

Аким Евсеич молчал.

– Вы отказываете мне?

– Нет такого дела, в коем я был бы в силах отказать вам.

– Простите меня, простите... и не держите на меня обиды. Умоляю...
– Шорох юбок, веток кустов и Марья Алексевна исчезла, будто растворилась в воздухе.

Некоторое время Аким Евсеич оставался сидеть на скамье, чтобы прийти в более-менее уравновешенное состояние духа. На аллее затихли шаги и голоса, когда он встал и медленно направился в поисках пролётки. Следовало возвращаться в гостиницу. Натали теперь уж беспокоится.

Страсти по-бирючински

Глава 9

Через неделю отец и дочь возвращались домой. Монотонный перестук колёс навевал Акиму Евсеичу странные мысли, что может когда-нибудь, потом он ещё будет счастлив с удивительной женщиной, отдавшей в его руки всё своё состояние. Но с другой стороны, вдруг он ошибся и сон, в котором он когда-то видел Марью Алексевну, вовсе не вещал о браке с ней, а скорей предостерегал. Ведь и по своему положению в обществе этого не могло случиться. Как же так? Что за затмение на него нашло? На подъезде к родному городу его стали одолевать более практичные мысли насчёт распоряжения вверенным имуществом. Доверенность на управление усадьбой Марья Алексеевна прислала с посыльным на следующий после их разговора день. Но так и задремал, ничего не решив. Да и что можно решить, не обдумав и не изучив состояния дел?

Наступал новый этап в жизни Акима Евсеича. У дочери завершался траур, следовало достойно совершить выход в общество. Начиналось строительство второго доходного дома, да ещё управление имуществом Марьи Алексевны. Ну и про ремонт собственного дома тоже не стоит забывать. Тут и продыхнуть некогда, не до пустопорожних переживаний! Однако просыпаясь по ночам в скомканной постели, Аким Евсеич вдруг отчетливо чувствовал запах Марьи Алексевны, едва уловимый легкий аромат, исходивший от её рук, когда он едва прикасался к ним губами. Жар поднимался во всём его теле, и оставалось только ждать, когда рассвет разгонит ночные видения, а дневная суета охладит его пыл.

Теперь Аким Евсеич буквально разрывался между делами. Начиналось строительство второго доходного дома. Городской голова торопил, мол, денежки теряем. Он на городской погост дорогу вымостил и тропинку к могилке Кузьмы Федотыча обустроил, да бы дамы подолами кладбищенскую землю не мели. Аким Евсеич, стараясь показать уважение к тестю, памятник заказал из чёрного мрамора и скамью рядом. А перед входом на кладбище церковная лавка открылась, в которой кроме разной церковной мелочи вроде свечей и лампадок, продавались крестики и особым образом упакованные зубчики чеснока, призванные уберечь посетителей от воздействия ужасного вампира. Ведь неважно, что вампир к земле колом пригвожден, всем известно, как даже после этого обряда он из земли восставал! Вот и выходило, что второй доходный дом крайне необходим и не абы какой, а с повышенным комфортом, ведь слухи дошли и до состоятельных особ, а у них запросы больше, но и кошельки толще.