Жизнь и приключения вдовы вампира

– Заехал я буквально на минутку... ведь к вам же торопился, - рассказывал он встретившему его хозяину, - но там и минуты было достаточно опытному врачу, чтобы понять, моя миссия окончена, теперь священник нужен.

– Что же приключилось с уважаемым Кузьмой Федотычем?

– Э... возлежал он на постели смятой молодой женой, сама она была в таких расстроенных чувствах, что внешность свою прибрать как следует не успела, из чего можно заключить, что предавался Кузьма Федотыч с молодой и... очень красивой женой, любовным утехам. А перед этим выпил полный бокал красного вина, который и стоял пустой рядом на тумбочке, и слуга подтвердил, что Кузьма Федотыч еже вечерне, прежде чем в супружескую постель лечь выпивал бокал, другой. Дух свой он испустил прямо у этого слуги на руках, когда испуганная состоянием мужа, Наталья Акимовна выскочила из супружеской спальни, призывая слуг. Говорят, тогда Кузьма Федотыч ещё похрапывал.

– Спал что ли?
– шёпотом поинтересовался хозяин.

– Да нет. Хрипел, вероятно, в предсмертной агонии. Поправил слуга подушку под головой хозяина, а тот всхрапнул, ну прохрипел последний раз, и затих. Если учесть его подагру и некоторые другие хвори, что встречаются у людей его возраста, то станет ясно: не выдержало сердце уважаемого Кузьмы Федотыча.

Врач удалился к роженице, а подслушавший этот разговор слуга, выскользнул из-за шторы и пошёл рассказывать всем и каждому, набивая себе цену, требуя хранить врачебную тайну личной жизни Кузьмы Федотыча, самолично услышанную им из приватной беседы между врачом и хозяином. А когда в дом Кузьмы Федотыча подъехала бричка с батюшкой, а потом уж и гробовщик пожаловал, то и вовсе в подлинности рассказанного никаких сомнений не осталось. А там и слуги Кузьмы Федотыча подтвердили, им тоже хотелось внимания горожан, а тут такой повод.

А тем временем, гробовщик производивший обмер, вдруг замер и даже в лице изменился. Наталья Акимовна тоже услышала характерный звук вкупе с определённым запахом, муж никогда не стеснялся при ней этой, как он говорил, естественной потребности. Но останавливаться на полдороге было никак не возможно, и она, побледнев ещё более, пояснила:

– Беда случилась уже почти сутки как, а по незнанию, слуга истопил печь, от жары тело дорогого супруга начинает портиться, - и закрыла лицо белым кружевным платком, - вот и запах пошел.

– Это мы поправим, - прогудел батюшка, добавляя ладан в кадило, - однако если сутки миновали, и теперь идут вторые, то не далее как завтра во втором часу будем выносить, - и посмотрел на Наталью Акимовну, за подтверждением, та только слабо кивнула, мол, вам виднее.

Похороны произошли с соблюдением всяческих христианских правил. Но были детали, которые внимательные жители Бирючинска не могли не приметить.

Тесть, хоть и был подобающе грустен и одет во всё чёрное, однако по лицу его было видно, что он не особенно печалится по зятю, это горожане понимали. Но более всего жителей городка удивляла молодая вдова, которая так убивалась по преставившемуся мужу, что никто не мог взять в толк: с чего бы? Только она подходила к гробу, силы тут же оставляли её и доктору приходилось приводить в чувство бедную Натали. Однако потом кто-то высказал мнение, что молодым людям свойственно боятся покойников, и Натали не столько по Кузьме Федотычу убивается, как пугается его мёртвого тела. Это было понятно всем.

Проводить Кузьму Федотыча в последний путь пришли чуть не полгорода. Во-первых, поминки обещали быть сытными, во-вторых, события приняли неожиданный оборот. Горожане гадали, больше или меньше, чем её предшественницы протянет четвёртая жена, вышло - упокоился хозяин!

А когда на кладбище гроб опустили в могилу, только комья земли по крышке гроба стучать перестали, и даже обровнять могилку не успели, кинулась Наталья Акимовна чуть ли ни под лезвия лопат и давай причитать так громко, что некоторые близко стоявшие отхлынули. И как тут было не удивляться горожанам? Однако далее следовали обильные поминки, а на сытый желудок приходят совсем другие мысли. И жители, уже более благодушно настроенные, решили, что видимо с этой женой Кузьма Федотыч обращался несколько мягче, чем с прежними.

Глубокий траур

Глава 2

Однако события, развернувшиеся далее, столь поразительные и пугающие, заставили горожан по вечерам задвигать все запоры, замыкать все замки и плотнее занавешивать шторы на окнах. А те, чьи окна имели ставни, не ленились закрывать их засветло.

Случилось это ближе к ночи на вторые сутки после погребения Кузьмы Федотыча.

Оставшись одна в супружеской спальне, молодая вдова никак не могла решиться лечь в постель, в которой так недавно возлежал Кузьма Федотыч. Свет лампадки отбрасывал от предметов тени до ужаса похожие на очертания дорогого супруга в домашнем халате. Из тёмных углов мерещились пугающие шорохи. Она прислушалась: и уловила вполне отчётливый звук, который шёл от окна.

– Господи, страхи, всё это страхи...
– Её взгляд упал на стержень, который закреплял закрытые ставни с внутренней стороны дома. А стержень вдруг стал почти бесшумно выдвигаться назад так, будто кто-то выталкивал его снаружи. Страх сковал её тело, лишил голоса. Наталье Акимовне уже чудился призрак Кузьмы Федотыча, когда стержень выпал, громко брякнув об пол, и ставня распахнулась. В слабом свете лампадки, что горела перед образами, да ещё вовсю светившей полной луны, она увидела... пимоката, который пытался влезть в комнату через окно. Цепляясь одной рукой за раму, другой, прикладывал палец к губам, как бы просил о тишине. Тихо охнув, вдова обомлела и рухнула в кресло. При этом халат, который по-прежнему лежал на спинке, то есть там, где его оставил хозяин, вдруг зашуршал в ночной тишине и свалился на пол. Пережитый страх и волнение на какое-то время парализовали её волю. Пимокат прикрыл окно, затеплил на столе свечу и присел возле её ног.

– Не пугайтесь, Наталья Акимовна. Зла я вам не причиню, поскольку понимаю, что оставили вы меня не по своей воле. Но теперь вы свободны и состоятельны. Я соглашался вас взять в жены бедную, поэтому думаю, вы не решите, будто я к вам из корыстных побуждений. Но судьба повернулась так, что теперь возле вас будет крутиться много всяких хлыщей и проходимцев, желающих устроить свою жизнь.

– Что вы, Егор Петрович, об этом ли мне сейчас пристало думать?
– еле выговорила вдова, постепенно приходя в себя.

– Я вас и не тороплю. Но, вы должны полагать, какой опасности подвергаетесь. Опять же, предлагаю вам свою помощь, в каком бы виде она не потребовалась.

– Пока вы меня подвергаете серьезной опасности. Муж лишь вторую ночь на погосте, а у вдовы посторонний мужчина в спальне. Уходите немедленно... И не беспокойтесь, я буду помнить о вас, а далее - как судьба рассудит. Поторопитесь, пока не перебудили слуг в доме.

Однако шум уже разбудил их, послышались голоса, шаги...

Времени не оставалось, пимокат распахнул оконные створки, Наталья Акимовна, опасаясь, что его узнают, быстро накинула пимокату на плечи халат мужа. Когда он уже стоял на подоконнике, дверь в спальню распахнули слуги, сквозняк задул свечу, последний её всполох отразился от золотых драконов халата. На мгновенье вдове показалось, что это сам Кузьма Федотыч, страшно вскрикнув, она без чувств упала в кресло.

А в это время, уставший от хлопот и волнений Аким Евсеич, вернулся домой. На дворе давно наступили сумерки. Пора бы и в постель. Он разделся, ополоснул лицо, руки... и только вознамерился ночной колпак на голову надеть, как в дверь забарабанили с такой силой, будто грешная душа от чёрта спасалась. И не открыл бы Аким Евсеич дверь, в его ли силах с нечистью бороться? Да Аннушка - прислужница, а заодно и кухарка, которую он нанял взамен Настеньки, тут как тут:

– Кого Бог послал на ночь глядя?

– Истопник это от Натальи Акимовны. Дело спешное.
– А голос испуганный, кричит мужик, явно совладать со страхом не может.

– Точно истопник. Я его по голосу узнала.
– И хрясь задвижку в сторону.

Аким Евсеич так и стоял с колпаком в руках.

– Батюшка, Аким Евсеич, не попусти дочь свою в погибель!
– А у самого дыхание перехватило, далее говорить не может. Анна кружку воды подала, он залпом осушил её:

– Наталья Акимовна без чувств лежит. Уж и не знаю - жива ли?